— Настя! Коля! Сыночка ваш пришёл!
И то ли оттого, что Алька сразу и безоговорочно отсекла своим воплем всё ненужное, искусственное и наносное, что было теперь на Сашке вместе с новым именем, новой одеждой и новой причёской, то ли потому, что в дверях первым появился отец, трезвый как стёклышко, с намыленным подбородком — видимо, он собирался бриться, то ли тонкий крик мамы и её горячие, обхватившие его руки, но Сашке вдруг стало легко и спокойно, и наконец пришло понимание: он — дома.
— Иосиф Давыдович, давайте я вам помогу, — Вера ловко сунула под мышку тощий свёрток с вещами старика, а Сашка, аккуратно придерживая старого учителя за дрожащий локоть, помог тому подняться. — Сейчас, тихонечко, не торопясь, дойдём до лифта, потом поднимемся на шестьдесят пятый…
Вера говорила спокойно, словно ребёнка малого уговаривала, куда и делись командные нотки, без которых Сашка уже не представлял Вериной речи.
Ехать на лифте им посоветовала Ирина Александровна, несмотря на явный риск (в лифте было больше шансов нарваться на военных, они частенько сейчас сопровождали грузы), потому что подняться пешком по лестнице, десять этажей вверх, старик, увы, не мог. Сашка и сам это понял, едва они сделали несколько шагов.
— Засиделся я в больнице, ходить совсем разучился, — попытался пошутить Иосиф Давыдович. Он тяжело опирался на Сашкину руку, шёл медленно, делая передышки, но всё-таки шёл.
Ирина Александровна проводила их до лифта.
— Сейчас уже приедет, в общем-то мы даже удачно. Следующий через час и гружёный под завязку. А на этом рабочие едут обычно.
Она так же, как и Сашка понимала, что старика легче провезти среди людей, а вот военные, которые наверняка будут при грузе, могут прицепиться. Иосиф Давыдович прислонился к стене и тяжело дышал. Вера, положив на пол свёрток, промокала неизвестно откуда взявшимся платком лоб учителя.
— Ну я тогда пойду, — Ирина Александровна бросила взгляд на старика. Всегда строгая, крикливая, вечно всем и всеми недовольная, сейчас она была похожа на сдувшийся воздушный шарик. Полная шея в ожерелье мелких морщин, круглое, поплывшее лицо. — Девочкам надо указания дать, в палатах прибраться, — зачем-то сообщила она Сашке, а потом, вздохнув, добавила. — Что мы будем завтра говорить этим, ума не приложу.
— А вы говорите, что это ошибка, — Сашка попытался ободряюще улыбнуться. — Ликвидируйте следы их пребывания. И стойте на своём — что-то напутали, никаких стариков не было и нет. Ремонт у вас. Может, и прокатит.
— Да, так и будем говорить. Спасибо вам, ребята, спасибо. Если бы не вы… — Ирина Александровна шмыгнула носом, поглядела на Иосифа Давыдовича, выдавив из себя полувиноватую улыбку. — Ну, с богом. А вы, Иосиф Давыдович, держитесь. Ещё увидимся. Обязательно увидимся…
Сашка смотрел ей вслед и думал над тем, что только что сказал старшей медсестре. Прокатит? Да как же. Ни черта не прокатит. Всё то, что они тут намутили — глупость несусветная. Всё вскроется завтра ещё до обеда. И место нахождения стариков просчитают — часа два на это уйдёт, а если Маркова возьмёт всё под свой контроль и подключит полковника Караева, то и того меньше. Сашка знал, что сейчас ни одно КПП не пройдёшь просто так. Это раньше можно было показать пропуск охраннику и этого было достаточно, теперь же все передвижения строго фиксировались и заносились в базу. А значит, поднять эти записи и выяснить, кто куда направился, дело времени. И получается, что по сути они ничего не выиграли, разве что несколько часов. Но, может быть… может быть, эти несколько часов и станут для них спасением…
Подъехал лифт, медленно, со скрипом отворились старые, местами проржавленные двери.
Вера подхватила свёрток, а Сашка, подставив плечо Иосифу Давыдовичу, помог ему зайти в лифт. Лифтёр, немолодой мужчина, скользнул по ним равнодушным взглядом. Какой-то рабочий, сидевший на одном из ящиков, поставленных в углу недалеко от входа, резво подскочил со словами: «садись, папаша, в ногах правды нет» и помог Вере усадить Иосифа Давыдовича. Похоже, эти ящики были единственным грузом и, видимо, не самым ценным, потому что военных при них не оказалось, и слава Богу.
Иосиф Давыдович вежливо улыбался и что-то отвечал словоохотливому рабочему, Вера нервно хмурилась, а Сашка пытался сообразить, что можно сделать завтра. Лучше бы всего, конечно, перехватить Мельникова ещё до того, как тот умчится по делам. А не получится Мельникова, значит, придётся поговорить с Алиной. А может, самому попробовать подделать отчёт? Сашка быстро просчитывал все возможные шаги, и ему даже начало казаться, что всё у него получится. Главное, не нервничать и не суетится. И — лифт остановился на шестьдесят пятом этаже, снова заскрипел дверями — и провести сейчас через КПП Иосифа Давыдовича.
Ребята со старым учителем медленно вышли из лифта. Площадка, несмотря на то, что комендантский час ещё не наступил, была абсолютно пуста. Будка охраны равнодушно сверкнула тёмными окнами. Ощетинились вертушки турникетов. И охранник, подпирающий двери КПП, при виде их троицы, лениво и как-то расслаблено положил руки на висевший на груди автомат…
Вера с Сашкой, не сговариваясь, переглянулись.
Человек, равнодушно следящий за их медленным передвижением, не был простым охранником — он был военным.
Это потом Сашка узнает, что по личному приказу полковника Караева на некоторых КПП обычная охрана была заменена военными, и что именно на такой КПП им и не повезло напороться, но сейчас, едва переставляя ноги, приноравливаясь к черепашьему шагу старого учителя, он не сводил глаз с автомата и сильных рук, любовно оглаживающих блестящий ствол, и пытался сообразить, что здесь делают военные.
— Саша, — тихо произнесла Вера. Она, как и Сашка тоже догадалась, что парень у турникета — военный (охрана в Башне была вооружена исключительно шокерами), и в её голосе Сашка уловил едва заметную панику.
— Сейчас, — пробормотал он. — Сейчас что-нибудь придумаем.
Сашка попытался накинуть на себя наглый и самоуверенный вид, вспомнил выражение лица Анжелики — высокомерное, слегка презрительное, с которым она всегда общалась с прислугой и подчинёнными, и сделал неуклюжую попытку скопировать его.
Военный вопросительно смотрел на них. Сашка вынул из кармана пропуск, протянул, надеясь, что обилие красных отметок произведёт на того впечатление. Произвело, наверно. Тот вытянулся, недоверчиво стал вглядываться в фотографию. Потом перевёл взгляд на Веру, и Вера, не мешкая, подала ему свой пропуск вместе с разовым, специальным, который Сашка подделал. Когда они спускались вниз, всё прошло без сучка, без задоринки, никто до них не докапывался. Да и сейчас вроде тоже. Хотя говорить, что пронесло, было ещё рано. Оба пропуска, и Сашкин, и Верин, вместе с разовым, пока оставались в руках военного, а вертушка турникета, преграждающего им путь, была опущена.
— Третий пропуск, — военный кивнул в сторону Иосифа Давыдовича.
— Он со мной, — Сашка постарался, чтобы его голос звучал твёрдо и уверенно.
— Пропуск, — уверенность в Сашкином голосе не произвела на военного никакого впечатления. Он даже с места не двинулся.
Сашка уже собрался выдать заготовленную версию, глупую, как и весь их план, но другой у него не было. Шестым чувством он понимал, что этого парня с равнодушным круглым лицом ничем не проймёшь — перед ним типичный служака, зарабатывающий себе звёздочки на погонах, — но волновало его даже не это. Из будки КПП доносились голоса, а через мутноватое стекло можно было разглядеть чьи-то тени. Сколько там было военных, двое, трое? И главное, зачем столько, почему?
Ответ на свой вопрос Сашка получил довольно быстро, он даже не успел начать выкладывать придуманную легенду, пестревшую дырами.
Дверь будки отворилась и показался военный, наверно, напарник того, кто встретил их у турникетов. В отличие от первого, этот был немолод, с багровой лысиной, которую Сашка успел заметить, прежде, чем военный сердитым движением нахлобучил фуражку, и с не менее багровым лицом — видимо, его только что распекали. Потом появились ещё двое, тоже в военной форме и тоже с оружием, а следом за ними выкатился круглый и забавный человечек, на котором военная форма сидела, как недоразумение. И человечек этот, в отличие от всех остальных, был хорошо Сашке знаком.
— Это что тут у нас за затор образовался, а, чтоб нам всем тут утопнуть? Ты, Хрулев, соколик мой ясный, чего людей приличных задерживаешь?
Майор Бублик, а это был он, — Сашка опознал бы его из тысячи, — смешно повёл своим большим, похожим на картошку носом. Перевёл маленькие, с хитроватым прищуром глазки на Сашку и радостно всплеснул ручками:
— Господин Алекс Бельский, никак? Самоличною высокородной персоной пожаловали. Хрулев! — гаркнул он на парня, который всё ещё держал в руках их с Верой пропуска. — Иде ж твои глазы, злыдень косорукий? Что ж ты, растопыря, такую личность за вертушкой держишь? А ну отворяй вороты, да дуй в фанфары.
Фанфар у Хрулева не нашлось, но «вороты» он открыл быстро, и Сашка, уже понимая, что влипли они по самые уши, медленно вошёл первым, а следом, придерживая Иосифа Давыдовича, просочилась Вера. С Бубликом ей сталкиваться не доводилось, но напряжение, завладевшее Сашкой, передалось и ей.
— А можэ чи и не Алекс Бельский, — продолжал тем временем Бублик. Он беззастенчиво разглядывал их компанию, слегка наклонив большую круглую голову, на которой словно горшок сидела форменная фуражка с потрескавшимся в нескольких местах козырьком. — Можэ энто двойник евойный. Встречал я одного проходимовца, как то бишь того хлопца звали… Полянкин… Полькин… а, Поляков фамильё у той шельмы была. Так вот, соколики мои, энтот Поляков был вылитый господин Бельский, шо в фас, шо в профиль, шо в другие части тела.
— Это Бельский. Алекс, — подал голос Хрулев и протянул майору оба пропуска.
Бублик пропуска взял, заглянул в них. Хитрая улыбка, промелькнувшая на лице майора, быстро спряталась в усы.
— А у этого нет пропуска, — Хрулев мотнул головой в сторону Иосифа Давыдовича.