Фантастика 2025-58 — Лев Альтмарк, Алексей Осадчий — страница 624 читать онлайн бесплатно

Трансфер на тот свет

* * *

…Если бы к небу и к земле были приделаны кольца, вы схватили бы эти кольца и притянули бы небо к земле…

И. Бабель «Как это делалось в Одессе»

…Умер нищим, хотя был самым богатым человеком, когда-либо жившим на свете

Посмертное слово мэра Нью-Йорка Фьорелло Лагардиа

Часть 1. Трансфер туда

1

…Ещё минуту назад я бежал по бескрайнему зелёному полю, усеянному белыми шарами, задевая их краями одежды, и следом за мной тянулось весёлое одуванчиковое облако. Наверное, наблюдать за этим со стороны было красиво, но вряд ли кто-то, кроме меня, мог такое сейчас видеть.

Я бежал, и душу мою переполняла радость, словно я после долгих поисков наконец добился всего, чего мне так не хватало, а если что-то оставалось недостигнутым, то это наверняка было мелким и несущественным. Единственное, чего мне всё ещё хотелось, это не забыть те несколько вещей, ради которых я, собственно говоря, сюда и попал…

Поднимаю голову и гляжу вверх, но на голубом небе ни облачка. Линия горизонта, где сливается зелень с тёмно-голубым краем неба, слегка размыта и невообразимо далека. Но у меня хватит сил добежать до неё. Хотя… зачем мне это? Что я там забыл? И сам уже в точности не помню.

Может, лучше остановиться и упасть в траву? Мне так давно хотелось этого!.. Разглядывать, как стебли покачиваются от лёгкого дуновения ветра, как наливается молочной белизной волнующийся шар одуванчика рядом. Слушать, как травинки трутся друг о дружку и как новые ростки выкарабкиваются из земли к свету, тихо нашёптывая что-то собрату.

Можно, наверное, на время забыться в этой траве… Но тогда вещи, ради которых я здесь, так и останутся невыполненными. А мне этого меньше всего хочется.

…Глаза режет яркий свет даже сквозь сомкнутые веки. В ушах какой-то неясный гул, а в висках колотят тяжёлые и болезненные удары. Мне уже знакомо это состояние. Единственное желание – продолжать спать, чтобы хоть во сне было поменьше света и гула…

– Даниэль, возвращайся, – сквозь шум в ушах пробивается чей-то далёкий голос. – Мы знаем, что ты с нами. Тебя все ждут, давай…

Мне так спокойно и приятно лежать на зелёном травяном поле среди одуванчиков, разглядывать небо и далёкий горизонт, ни о чём не думать и никого не видеть. Наслаждаться необычным покоем и тишиной… Зачем вы мне мешаете?..

– Может, сделать ему ещё один укол, чтобы поскорее в себя приходил? – спрашивает голос.

– Не надо, – отвечает другой голос. – Дайте ему ещё пять минут. Он и без укола справится. Первый раз, что ли?

– Время не терпит!

На самом деле никакого укола не будет. Просто мне в руку воткнуты две или три капельницы, и к каждой из них можно подсоединить шприц. Когда это произойдёт, я почувствую, как по руке побежит что-то холодное и чужеродное, и сразу же следом лёгкая, покалывающая волна покатится по груди и спине к затылку, меня легонько тряхнёт, и я вначале задохнусь, а потом переведу дыхание и смогу спокойно открыть глаза. Было уже такое в прошлый раз, когда врачам показалось, что я долго не прихожу в себя.

– Смотрите, моргает ресницами и шевелит пальцами, – снова доносится голос, – наверное, услышал про укол и показывает, что он не нужен. Что я вам говорил?

С трудом открываю глаза и пытаюсь сквозь мутную пелену разглядеть окружающих.

– Ну, вот и замечательно. С возвращением, Даниэль!.. Включайте видеокамеру.

«…Я, Даниэль Штеглер, сотрудник полиции, в рамках своих служебных обязанностей занимался сбором фактов и раскрытием израильского филиала международной сети торговцев оружием. За время работы мне удалось определить и выявить каналы поставки крупных партий оружия в наш регион из Украины, Беларуси, России, Китая и некоторых других стран. Более того, мне удалось войти в контакт с организаторами трафика – гражданами России Баташовым Дмитрием по кличке Бот и Дзагоевым Русланом по кличке Глен. Нашим спецслужбам и прежде было известно, что они промышляют контрабандой наркотиков, однако по мере разработки банды выяснилось, что сферы их криминальных интересов шире, то есть они, помимо наркотиков, занимаются и оптовыми оружейными поставками. А если принять во внимание денежные доходы от продаж оружия, то это вполне можно считать их основной сферой деятельности. Наркотики – побочный бизнес…»

– Извините, что прерываю вас, Даниэль, но мы готовим вашу будущую пресс-конференцию перед ведущими мировыми информационными агентствами, и нам хочется, чтобы картина была достаточно полной и объективной. Руководителям операции и вам, как непосредственному исполнителю, журналисты будут задавать много каверзных вопросов, и лучше всего, чтобы вы в своём вступительном слове заранее ответили на наиболее вероятные из них. Например, такой: если оружие, поставляемое Баташовым и Дзагоевым, предназначалось, в частности, палестинским террористическим группировкам, откровенно ненавидящим Израиль, то как Баташов и Дзагоев решились довериться вам, гражданину Израиля? Ответы на подобные вопросы, согласитесь, всегда лучше иметь в кармане заранее…

– Бот и Глен знали, что я еврей, но им нужен был в Израиле свой человек, которому они доверяли бы полностью. Их не насторожило даже то, что я бывший работник российских правоохранительных органов. Хоть к таким, как я, у них традиционная профессиональная неприязнь, они понимали: если я оставил работу в российской милиции и приехал сюда начинать жизнь с нуля, значит, у меня имелись на то серьёзные причины. Как пример – разногласия с моими бывшими сослуживцами и, может быть, даже с законом. Кроме того, у них, несомненно, была возможность сто раз проверить по своим каналам, что я не вру. И они это, как я убедился, сделали. Их удовлетворило, что я оставил работу в милиции, или, как сегодня её называют, в полиции, но не как сотрудник, не прошедший переаттестацию, а в связи с отъездом на историческую родину. К тому же их растрогала моя старая татуировка на плече…

– Какая татуировка?

– «ВДВ». Я служил срочную службу в Воздушно-десантных войсках, а в их подручных состоит сегодня один из моих бывших однополчан, которому они доверяют абсолютно…

– Говорите, что он состоит и сегодня?

– Простите, ошибся: состоял раньше. Всё никак не могу привыкнуть к мысли, что почти всех их подручных наши российские коллеги уже арестовали.

– Хорошо, продолжайте.

– Свою работу у них я начал простым курьером, поначалу перевозившим через границу небольшие партии наркотиков, оружия и денег. Как я понял, это была длительная и доскональная проверка. Проколов у меня ни разу не было, поэтому со временем меня подключили к более серьёзным вещам – договорам, организации безопасного трафика, к поиску нужных людей и рядовых исполнителей.

– О каких количествах наркотиков и оружия идёт речь? И о каких типах вооружения? Ясное дело, что здесь уже давно существует профессионально организованный траффик…

– Мне не хотелось бы сейчас отвечать на эти вопросы, потому что цепочки до конца не раскрыты, и существуют люди, на которых мы ведём охоту, но о которых пока мало сведений. Если с наркотиками всё более или менее понятно, то с оружием намного сложней. Тут уровень секретности выше. Вы же отлично понимаете, что по типу вооружения можно спокойно выйти на изготовителя или склады, тем самым подставив всю цепочку и наших людей, работающих в них под прикрытием. Ограничимся лишь информацией о том, что каждый раз разговор шёл о достаточно больших партиях… Так вот, на самой последней стадии нашей операции, когда было решено взять всю верхушку, Глен, словно почувствовав надвигающуюся опасность, исчез, и никто не знал, где он. Исходя из оперативной обстановки, наше начальство решило, что медлить дальше нельзя: брать организаторов, так или иначе, нужно сейчас и не откладывать. В первую очередь Бота, как главного идеолога сети. Его подручный Глен без него долго не продержится, обязательно где-то проколется. Наркотрафик был уже практически полностью под нашим контролем, а следом за наркотиками непременно потянется оружие…

– Это понятно, предыстория событий нам хорошо известна. Расскажите, пожалуйста, непосредственно о том, что происходило во время операции по захвату Бота и что случилось потом.

– Через подставных лиц Боту сообщили, что с ним хочет встретиться один из лидеров палестинской террористической организации, печально известной во всем мире. Сомнений в желании приобрести оружие и серьёзности его намерений при финансовой поддержке и гарантиях иранских спонсоров у Бота не возникало. Но встреча могла произойти только на территории Израиля. Не секрет, что израильские спецслужбы держат под колпаком этого махрового террориста, так что выехать за пределы страны ему просто не удалось бы. Или, если удалось бы, то вернуться назад уже вряд ли получилось бы. С другой стороны, до Бота довели информацию о том, что спецслужбы можно обвести вокруг пальца, если этот супертеррорист отважится появиться в центре Тель-Авива, где у него есть сообщники, которые обеспечили бы ему безопасность. Просто такого от него никто не ожидал бы. Короче говоря, основным условием заключения сделки он поставил прибытие в Израиль самого Бота. А я… я к тому времени уже стал если не правой его рукой, то, по крайней мере, одним из близких и доверенных друзей. Почти как Глен… Дайте мне стакан воды!

– Тебе плохо, Даниэль? Может, прекратить съёмку? – это вмешивается кто-то из врачей. – Ну, хотя бы на пару часов, пока отдохнёшь и приведёшь себя в порядок?

– Не надо. Жалко время терять… Так вот. Когда мы приехали на встречу в Тель-Авив, Бот, как мне показалось, сразу что-то заподозрил. Он потому и продержался на рынке наркотиков и оружия достаточно длительное время, что имел какое-то неимоверное звериное чутьё на опасность. Так вот, он потребовал, чтобы за полчаса до назначенного времени я перезвонил клиенту и поменял место встречи, пригрозив в противном случае сорвать сделку и отбыть восвояси. Однако мы уже были в ловушке и окружены, тем не менее просто подойти и арестовать Бота не представлялось возможным. Никаких прямых улик против него всё ещё не было. Всё-таки он иностранный гражданин. Требовался нестандартный ход. Может быть, даже спровоцировать его на какой-то поступок, который даст повод к задержанию. Тем более находились мы в тот момент в достаточно безопасном месте, в районе трущоб около старой тель-авивской автостанции, а новое место встречи он перенёс в район Дизенгоф-центра, где всегда многолюдно, а значит, захват осложнялся тем, что мог привести к случайным жертвам из числа посетителей центра.

– Теперь понятно, почему вы ни с того ни с сего закричали Боту, что окружены и вас предали…

– Да, я самостоятельно решил спровоцировать его на действие, и это удалось. Бот запаниковал, начал стрелять и, кажется, попал в кого-то из нелегалов, которые обитают в районе старой автостанции. А потом выскочил на дорогу, остановил какую-то машину, вышвырнул водителя из-за руля и укатил. Я и другие, кто был с ним, просто замерли на месте.

– Всё верно, Даниэль, так и было. Рассказывайте дальше.

– Как мне стало потом известно, в ходе погони он был ранен, не справился с управлением и вылетел с моста на дорожной развязке. Бригада «скорой помощи» констатировала его смерть, а дальше… а дальше мне поступило предложение участвовать в этом необычном эксперименте.

– Расскажите, Даниэль, подробней непосредственно об эксперименте. Теперь то, что мы снимаем на камеру, можно будет предъявить в качестве ваших свидетельских показаний на закрытом судебном заседании. Вы же понимаете, что из оперативных соображений присутствовать непосредственно в зале вам не удастся. Вас просто пока не существует. Спустя какое-то время вы, если пожелаете, сможете продолжить службу, но уже, естественно, с новым именем. А после пластической операции, вы вообще станете совершенно другим человеком. Если, конечно, захотите… Продолжайте, пожалуйста.

– Нашим руководством было предложено следующее. Меня введут в состояние глубокого транса, то есть почти клинической смерти, и сознание… ну, или то, что мы привыкли называть душой, покинет моё тело и устремится туда, где находятся души всех умерших. Более строгое научное определение – в «иное измерение». Хотя и это определение, наверное, никакое не научное. Так мне объяснили, по крайней мере… Я обязан буду встретиться с душой Бота и постараться выяснить у него некоторые вопросы, на которые мы так и не получили ответы. В частности, где мог в Тель-Авиве укрыться Глен. Ведь Бот это наверняка знает. Опасаться ему теперь некого, ибо душа бессмертна, и никто ему никакого вреда причинить отныне не сможет… А спустя некоторое время врачи выведут меня из состояния транса, то есть вернут душу в бренное тело, и я, побывав на том свете, вернусь на этот свет с ценной информацией. Повторяю, так я понял со слов моего начальства и врачей. Могу в терминах и ошибаться… Тем более времени у нас почти не было, а наши специалисты уверили меня, что метод уже опробован и достаточно безопасен, хоть до последнего времени и не предавался широкой огласке в СМИ…

– Как видите, вы вернулись в полном порядке. Результат превзошёл ожидания. Руководство благодарит вас за всё, что вы сделали, и приняло решение, наконец, открыто заявить об этом в печати и на телевидении… У вас есть какие-то претензии или пожелания?

– Нет. Хочу поскорее вернуться в своё привычное состояние…»

У меня снова разболелась левая рука. Несколько лет назад я попал в автомобильную аварию, и левую мою руку размолотило в лепёшку. Пришлось выдержать четыре операции, пока врачи наконец слепили какое-то её подобие из крошева и осколков костей и научили этим подобием пользоваться. Сейчас уже ничего не напоминает о прошлом, лишь шрамы от плеча до кисти. Да ещё тупые ноющие боли, чаще к перемене погоды. Говорят, с годами это будет усиливаться, но пока терпимо.

Надо попросить медсестру принести таблетку обезболивающего. Однако голос восстановился ещё не до конца, в горле что-то хрипит. И слабость. Видно, этот дурацкий переход от жизни к смерти и наоборот не такая уж приятная и лёгкая процедура, как мне обещали.

Закрываю глаза, и снова погружаюсь в свой сон. Там мне хорошо, и… ничего не болит.

Первых мгновений не помню. Наверное, прошло какое-то время, потому что сразу после больничной палаты, в которой меня обвешали непонятными приборами, облепили со всех сторон датчиками и капельницами, я оказываюсь в сером обволакивающем тумане, и он повсюду: под ногами, над головой, – а я плыву в нём совершенно свободно, словно рыбка в океане. В голове крутится вычитанная из бульварных книжонок банальная картинка: в такой экстраординарный момент человек как бы проносится по туннелю, в конце которого его встречает необычный свет. И ни о чём сейчас не могу думать, кроме бесконечного пережёвывания этого завязшего в зубах стереотипа, уже заложенного в сознании и выбранного в начале путешествия… Путешествия – куда? Я это назвал для себя – «на тот свет». Трансфер на тот свет, не иначе.

Лечу в этом тумане и неожиданно начинаю понимать: чтобы окончательно не сойти с ума (хотя… куда же дальше?), необходимо на что-то опереться взглядом. Может, в действительности ничего этого не существует, но воображение послушно рождает туннель с далёким светящимся выходом – и я уже в нём…

Мне пока не страшно, хотя перед началом процедуры было несколько тревожно. Врачи меня успокаивали и твердили, что всё закончится хорошо. Методика возвращения с «того света» разработана детально и уже опробована, и всё это очень похоже на обычную операцию, когда пациенту вводят наркоз, а потом стандартными способами выводят из него. По завершении всегда бывают слабость и неприятные ощущения.

Но одно случайно оброненное слово «смерть», пускай клиническая и невзаправдашняя, чёрной колючкой сразу впилось в мою память и не даёт покоя. Разработавший уникальный метод профессор Гольдберг, наше медицинское светило и главный авторитет в таких вопросах, дважды приходил беседовать со мной. Смерть, убеждал он, вовсе не окончательное исчезновение человека и его личности, а всего лишь переход из одной формы существования разума в другую. Разум, то есть наша душа, и в самом деле бессмертная субстанция. Наши праотцы знали об этом и пытались передать потомкам не столько само знание, сколько уверенность в том, что по-настоящему смерти нет, а значит, нет и причин для печали. Однако мы настолько привыкли к своей сегодняшней оболочке и не хотим расставаться с ней, не доверяя религиозным авторитетам, утверждавшим, что наша земная жизнь – только одна из форм существования бессмертного разума. Заступая за незримую грань, мы погружаемся в неизвестность, откуда возврата нет. Оттого она и становится для нас источником переживаний и страданий. Неизбежность и невозможность перекроить свою судьбу страшит нас. Не существует на свете, наверное, более жгучего желания, чем заглянуть за грань жизни и смерти и тотчас вернуться, чтобы рассказать живущим, что там. Да и никто и никогда до конца нам не поверит. Я и сам не поверил бы… Замкнутый круг.

– И вам действительно удалось это сделать? – спрашивал я профессора Гольдберга. – Вам удалось вернуть назад душу, то есть сознание, в бренное человеческое тело?

Профессор глядел на меня мудрым и печальным взглядом библейского Соломона и кивал головой:

– Да, но при соблюдении некоторых условий.

– Каких?

– Тело, которое покидает душа, должно быть, выражаясь современным языком, полностью работоспособным. Все его органы должны быть здоровыми. Душа не сможет существовать в теле человека, погибшего в огне или утонувшего, разбившегося в автокатастрофе или с пулями, попавшими в жизненно важные органы. Сюда же можно отнести рак и другие смертельные заболевания. Сами представьте, душа покидает тело, а вернуться ей уже некуда.

– Иными словами…

– Иными словами, если я искусственно введу человека в глубокий транс, то есть в то, что вы по незнанию называете клинической смертью, то смогу его потом, как бы вы опять сказали, «воскресить»…

Почему-то я безоговорочно поверил словам Гольдберга и согласился на рискованный эксперимент. Наверное, вся моя предыдущая жизнь была подготовкой к этому безумному и одновременно логичному для меня шагу. Столько раз я ходил по грани между жизнью и смертью, отчаянно веря в фортуну, и она меня не подводила.

Сколько себя помню, я всегда был ментом и любил свою работу. Она стала моим призванием, как бы это вычурно и неправдоподобно не звучало. Погони, перестрелки, поиски прячущихся от правосудия бандитов – всё это было моё. Именно призвание, а не просто работа. И я думал, такое продлится вечно, до глубокой старости. Что ждет меня потом?.. Нет, так далеко я не заглядывал. Да и не всё ли равно? Просто поводов для подобных размышлений никогда не возникало. А уж времени… времени не было тем более.

Но судьба распорядилась иначе. Когда я оказался в Израиле, вдруг выяснилось, что здешних бандитов успешно ловят и без меня. Всё, что я теперь мог, это поглядывать со стороны за тем, как кто-то другой прекрасно справляется с этим делом, и молча завидовать. Попытки устроиться в израильскую полицию всегда заканчивались провалом. Формальный повод – плохое знание иврита.

Но всё же меня не оставили без внимания. Не такие уж дураки руководили здешней полицией, чтобы не понимать, насколько глупо разбрасываться опытными кадрами, прошедшими неплохую школу российской милиции. Так я и стал поначалу нештатным сотрудником, а со временем дорос до агента под прикрытием. Правда, уже находясь в штате полиции.

А теперь? Теперь начиналось что-то новое, к чему я был готов и одновременно не готов. Мудрые слова и философские рассуждения уходили куда-то в сторону, и я один на один оставался с этой вселенской неизвестностью.

2

…По-прежнему лечу в сером тумане и пробую представить себе туннель, якобы посещаемый людьми, пережившими клиническую смерть. Грешным делом я успел всё-таки полистать кое-какие книжки. Может быть, сделал это напрасно, и не нужно было этого делать, но… не удержался.

И тут же, словно по мановению волшебной палочки, туман бесшумно сворачивается в громадную воронку, которая всасывает меня. Но мне всё ещё не страшно, а только любопытно: что будет там, куда меня, как пушинку, увлекает этот беззвучный ласковый вихрь? И тот ли это рождённый чужой фантазией туннель, заканчивающийся светом?

Лечу, и какие-то полупрозрачные пенные струи обтекают меня, слегка шевелят волосы и края распахнувшейся рубахи, но я с любопытством поглядываю вперёд. Постепенно серо-молочная даль расступается, и я даже не замечаю, как в какой-то непредсказуемый момент оказываюсь на бесконечном зелёном поле. Вокруг какие-то люди, много людей, но они не обращают на меня никакого внимания. Одни проходят мимо, едва не задевая меня своими одеждами, другие сворачивают в сторону ещё за несколько шагов.

Странно это и необычно. Впрочем, что может быть обычного в этом месте? Здесь всё изначально странно.

В голове никаких мыслей – ни плохих, ни хороших. Наоборот, хочется спокойно лечь на траву, раскинуть руки и лежать, закрыв глаза и слушая тишину… Хотя тут даже звуков почти нет, лишь лёгкий шелест невидимого ветра и шуршание шагов проходящих мимо людей.

Стоп! Тру глаза и вдруг вспоминаю: профессор Гольдберг предупреждал, что отправляет меня в этот мир максимум на два-три часа, а потом, хочу я того или нет, выведет из состояния транса. Если задержусь здесь, то в моём бедном теле могут начаться необратимые физиологические изменения, как при настоящей клинической смерти, и мне просто не во что будет возвращаться! Раньше путешествие удавалось растянуть всего на несколько минут, а теперь у него есть новые, продвинутые методики. Возможно, скоро получится растянуть пребывание здесь до суток, а то и больше, и он непременно доберётся до такой возможности, но сейчас рисковать пока не стоит.

Нужно срочно искать Бота да ещё придумывать, как у него узнать, где прячется Глен. Может, удастся краем дополнительно зацепить какую-нибудь информацию о неизвестных нам поставщиках и получателях последних партий оружия. Там, в той жизни, вытащить подобное из Бота было невозможно даже под пыткой. Наркотики, по сути дела, служили ему только прикрытием, и о них можно было худо-бедно что-то услышать от него, а вот про оружие он всегда молчал. Даже ему, хозяину положения, распускать язык про это не очень-то хотелось. Здесь же, когда все концы обрублены, может, он и разговорится.

Но как его найти?

Медленно бреду среди безмолвных людей и вглядываюсь в лица.

– Куда ты направляешься? – голос за спиной.

Оборачиваюсь: передо мной совершенно белый человек. Не седой старец в белых одеждах, каковым часто рисуют Всевышнего на библейских картинках в популярных книжках, а именно белый человек. Людей с такой белой кожей встречать прежде мне просто не доводилось.

– Я ищу своего друга, который совсем недавно… – почему-то запинаюсь.

– Умер – ты хотел сказать? – лицо белого человека похоже на неподвижную маску, но мне кажется, что он слегка улыбается. – Не бойся этого слова. Это там, – он машет рукой куда-то в сторону, – люди считают, что смерть – финал существования, потеря всего, что было для них важным и жизненно необходимым. Здесь очень быстро начинаешь понимать, что на самом деле это только очередная ступенька, на которую все мы поднимаемся, чтобы перейти на новый уровень существования. У каждого он свой, как и дороги, ведущие к главной цели…

– И что же это за цель? – невольно вырывается у меня. Всё это я уже слышал от профессора Гольдберга, а вот про цель мне пока никто не рассказывал.

– Цель тебе никто не укажет, потому что это великая тайна. Но даже эта тайна у каждого своя… Пойдём, отведу тебя к твоему другу.

– Ты знаешь, кто мой друг?

Белый человек не отвечает, лишь аккуратно огибает меня и идёт вперёд, не оглядываясь. Минуту раздумываю над сказанным, потом следую за ним.

Кто он? Я так и не поинтересовался, а сейчас хочу догнать и спросить, но почему-то у меня не получается.

– Скажи, – кричу ему в спину, – про какую тайну ты всё-таки говоришь? И почему у каждого она своя?

Не оборачиваясь, человек отвечает:

– Всех нас, по сути дела, волнует всего один вопрос во всех жизнях, что отпущены каждому от начала времён до их завершения: выполнил ли я своё предназначение или нет? Кто, кроме тебя самого, отыщет ответ на этот вопрос? И ведь самое обидное и неприятное – ошибиться. Поэтому мы подспудно переносим ответ на свою следующую жизнь… В этом, наверное, и есть тайна. Ты и сам поймёшь это рано или поздно.

– Но я могу уже сейчас ответить, по крайней мере, за себя, – вздыхаю облегчённо. – Как же мне не знать о своём предназначении?

– Не торопись. Ты даже сотой части самого себя не знаешь. Поверь, сложней всего – давать ответы на вопросы, которые кажутся очевидными. Каждая истина имеет несколько уровней постижения, и кто знает, какой из них самый глубинный? Не торопись с ответами… А сейчас посмотри вперёд, там твой друг. Всё, прощай…

Больше моего попутчика, моего неожиданного Вергилия, рядом со мной нет.

Всё это выглядит очень странно, хоть и кажется чем-то давным-давно известным и пройденным. А может, просто воображение услужливо преподносит картины, которые я столько времени пытаюсь выстраивать в своём сознании, а потом, перешагнув черту, пробую, наконец, увидеть собственными глазами? А может, просто в какой-то момент всё неожиданно начинает наслаиваться друг на друга: давнишние восторги и переживания, полустёртые образы и неясные воспоминания, детские страхи и сновидения?..

Прохожу ещё несколько шагов и смотрю туда, куда указал мой собеседник.

Впереди небольшая группа мужчин. О чём они переговариваются между собой, не разобрать, но Бота я замечаю сразу. Это всё тот же нервный и стремительный человек, который в любой компании всегда становится лидером, но… сегодня в нём что-то переменилось. Это заметно даже издалека.

Впрочем, что тут удивляться? Здесь всё иначе… С другой стороны, откуда мне знать, каков этот мир, если я оказался тут всего несколько минут назад? Рай или ад? Ни на то и ни на другое не похоже. Впрочем, как мне быть уверенным здесь в чём-то, если и в своём мире не очень-то?!

– Бот, – зову его, и он сразу оборачивается.

– А, Даник, и ты уже прибыл, – без интереса говорит он. – Тебя, значит, тоже…

Подхожу к нему и протягиваю руку, но он её не пожимает, только отворачивается и недовольно цедит сквозь зубы:

– Как думаешь, кто нас с тобой сдал?

– Какая теперь разница? – развожу руками. – Что изменится, если ты узнаешь?

– И то правда… – Бот отворачивается и присаживается на корточки, потом осторожно трогает пальцем белый одуванчиковый шар и с интересом провожает взглядом разлетающиеся пушинки. – Жаль, что не смогу добраться до этого гада…

Мне становится немного неловко, потому что речь идёт как раз обо мне, но что он теперь может сделать? Хорошо бы, конечно, выложить ему в глаза всю правду, ведь друзьями мы с ним так и не стали, хоть и провели вместе много времени. Да и не мог я ему стать другом! Не хочу сказать, что я такой правильный и справедливый, но его оружейный бизнес строился на крови, в том числе и на крови моих соотечественников-израильтян, поэтому ничего, кроме ненависти, испытывать к нему я изначально не мог. Но должен был терпеть и улыбаться, чтобы со временем вывести на чистую воду, разрушить его прибыльную концессию, перекрыть канал поставки оружия одуревшим от безнаказанности и лютой злобы к иноверцам исламским фанатикам. И сделать это я должен был даже не по долгу службы, а по совести. Так что никакой он мне не друг, и даже его смерть ничего не изменила: это по-прежнему враг, и притом из тех, которые никогда не смогли бы заслужить прощение.

Конечно, не один Бот занимался таким подлым ремеслом. Наверняка были и есть до сих пор негодяи крупнее его. Если потребуется втереться в доверие ещё к кому-то из этой омерзительной братии, чтобы препроводить пару-тройку душегубов сюда, на это бескрайнее зелёное поле, усеянное одуванчиками, я снова буду готов к подобной неприятной миссии. Как бы мне ни было противно или тяжело. Это не жестокость, это необходимость и милосердие к тем, кто становится их мишенью.

– Думаю, наш друг Глен сумеет найти того человека, – присаживаюсь рядом с Ботом и тоже касаюсь одуванчика. – Это кто-то из твоего окружения… А может, сам Глен тебя и сдал?

Бот недоверчиво глядит на меня и отрицательно качает головой:

– Зачем ему меня сдавать? Он человек жадный, но не подлец. У него и так денег куры не клюют. Всё его в нашем бизнесе устраивало. Он ведь был, по сути дела, обыкновенным туповатым боевиком, которого я приблизил к себе только потому, что он хорошо выполнял приказы и стрелял, не раздумывая. Я сочинял комбинации, и Глен выполнял от и до всё, что требовалось. А без меня ему придётся самому мозгами шевелить. Оно ему надо? Так что не в его интересах от меня избавляться. Даже наоборот…

Ниточка, за которую я так удачно потянул, вот-вот готова оборваться.

– Почему же он тогда не пришёл тебе на помощь?

– Самому подставляться? – Бот с сожалением смотрит на меня. – Он туповатый, но далеко не дурак. Да и в Израиле ему есть где отсидеться, пока пена сойдёт.

– Неужели?! Вот не знал!

Сердечко у меня начинает биться от радости, и Бот это сразу чувствует:

– Между прочим, я на тебя в обиде. В Израиль-то я согласился приехать только потому, что понадеялся на тебя, Даник. Ты клялся, что знаешь там все входы-выходы, – он пристально разглядывает меня и криво ухмыляется. – Да не бойся, не подозреваю я тебя в измене, потому что прекрасно знаю, на что ты способен. Ну, кто ты в этом хвалёном Израиле? Никто и звать тебя никак! Это в России ты был ментом и что-то весил, а в Израиле… А вот с Гленом другое дело. Хоть он в Израиле и не местный, но у него даже там есть родственники. И притом хорошо упакованные родственники…

– Первый раз слышу! – теперь уже удивляюсь совершенно искренне. – Он что, еврей?

– Черкес. Он давно уже мне рассказывал, что у него дальний родственник по отцовской линии живёт в городе Яффо и много лет держит маленький рыбный ресторан прямо на набережной. Мы с ним в этом шалмане даже ужинали.

– Почему я об этом ничего не знал?

– Ты же нам тогда заявил, что, пока выдалась свободная минутка, должен непременно навестить матушку в Беер-Шеве, и уехал к ней, а мы с Ботом, коли уж нарисовался свободный вечерок, наведались к его дядюшке и погуляли от души…

Теперь все становилось ясно. И то, что Глен не стал палить в белый свет, как в копеечку. И то, что не ломанулся следом за Ботом ловить машину, так как у него был запасной вариант с укрытием, где можно спокойно пересидеть несколько дней, не высовываясь на улицу. И то, что его потом не смогли нигде найти, а ведь тогда моментально перекрыли всё, что можно, и даже его портрет уже через час был на руках у всех полицейских большого Тель-Авива. Короче, парень подстраховался, и Бот, может быть, рассчитывал на его помощь, но… не срослось. Или Глен не захотел выручать хозяина, спасая собственную шкуру. Зачем ему подставляться?

Поднимаюсь с корточек и отряхиваю руки:

– И всё равно как-то несправедливо получается. Ты здесь, а ему хоть бы что. Небось, по-прежнему девочки, коньячок…

– Меня коньячок и девочки никогда особо интересовали, – Бот тоже встаёт, потягивается и закладывает руки за спину. – Ты же меня знаешь. Но как ты не понял, Даник, что для меня важней всего независимость. Что хочу, то и делаю. И никому ничего объяснять не обязан. А наркота и оружие… Это как спорт. Другие не могут такие дела раскручивать: принципы у них какие-то замшелые и прочая лабуда, а у меня всё сразу пошло в гору. Можешь мне поверить – многие пытаются на этом копеечку срубить, да силёнок и смелости не хватает. А у меня хватило. Сейчас уже всем могу этим без опаски хвастаться. Когда каждый день ходишь по лезвию бритвы, на многие вещи иначе смотришь… Самые отмороженные фанаты-кровососы ко мне на поклон за оружием шли. Думаешь, я зверь какой-нибудь и не понимаю, какие они законченные твари? В другой ситуации эта публика меня, наверное, как таракана раздавила бы, а тут – полное уважение и глаза, как у собаки, которая клянчит кусок хлеба у хозяина. Захочу – загружу их без лишних вопросов качественной наркотой, ружьишками да разными смертельными игрушками, притом не халтурной китайской подделкой, а нормальным российским железом. Не захочу – пускай к китайцам и прочей шушере идут на поклон. Там всех страждущих нагрузят дерьмом по полной программе… Знал бы ты, Даник, сколько я сил в своё время положил на то, чтобы выйти на такой уровень…

– Ты раньше об этом никогда не рассказывал.

– А зачем тебе было знать обо всём? Даже Глен мало что знал, – Бот недоверчиво косится в мою сторону. – Я прекрасно понимал, что складывают все яйца в одну корзину только полные лохи. А вы с Гленом каждый своим делом занимались. Ты – немного наркотой, немного оружием, дилеров контролировал, а Глен – моя служба безопасности. Я вам ничего и не рассказывал, и даже если бы рассказал, что это изменило бы? Ведь всё строится на личных и даже родственных связях.

– Родственных?

– Да, и на родственных. А ты думал, небось, что я бухты-барахты на золотую жилу попал? Но это долгая история. Хотя у нас тут с тобой теперь времени выше крыши, расскажу как-нибудь… И раскручивается всё не на уровне какого-нибудь банального директора почтового ящика, где клепают пушки да снаряды, а на более высоких уровнях – в управлениях и министерствах, где бумажки подписывают. С наркотой-то проще, там баш на баш: деньги-товар, товар-деньги, да и публика более примитивная. А тут – высший пилотаж… Кстати, поэтому никакому Глену меня никогда не заменить. Решится же сам в этот гадюшник полезть, так с ним при очередном заказе никто и говорить не станет. Ни поставщики, ни заказчики. Не та он фигура, не того калибра. А уж если кто-то и захочет поговорить, то это окажутся ребятишки из ФСБ или Интерпола…

– Если ему удастся проскочить мимо нашего израильского ШАБАКа, – подсказываю с улыбкой.

– Это уже его проблемы, если он и в самом деле что-то задумает, – согласно кивает головой Бот. – Да мне его и не жалко. Большой мальчик – сам докумекает, что к чему. Я теперь ему уже ничем не смогу помочь. Единственное… – он неожиданно громко смеётся, и эхо от его хохота разносится повсюду. – Могу лишь встретить здесь с распростёртыми объятиями. Шашлыков, коньячка и девочек не гарантирую, зато и прятаться тут ни от кого не надо. Лежи себе на травке, размышляй о вечном. Тоска зелёная, но никуда не денешься…

Оглядываюсь по сторонам, однако ничего интересного так и не вижу. Со всех сторон до самого горизонта зелёное поле, и по нему по-прежнему бесцельно бродят какие-то странные личности.

– И так будет до скончания веков? – невесело интересуюсь и втайне радуюсь, что профессор Гольдберг совсем уже скоро вернёт меня к нормальной жизни, где нет такой утомительной тишины и покоя, и пускай очередные боты и глены носятся со своими пушками и пистолетами, мы же всеми правдами и неправдами поможем им переселиться сюда. Но это всё равно будет жизнью, а не здешним прозябанием, какой бы суматошной и бестолковой она ни складывалась.

– Почему? – удивляется Бот моей недогадливости. – Тут всё несколько сложней. Взять тебя, например. Всё, что тебя окружает, создано лишь твоим воображением. С самого начала ты оказываешься там, где тебе больше всего хотелось оказаться в твой последний миг. А уж потом начинаешь путешествовать туда, куда фантазия потащит. Вероятно, тебе захотелось просто отдохнуть на таком идиллическом поле, или ты всегда представлял нечто подобное, ожидающее тебя в загробном мире.

Задумываюсь и вдруг припоминаю, что самым сокровенным моим желанием последнее время было поваляться на зелёной лужайке среди одуванчиков. Особенно здесь, в Израиле, где о такой роскоши остаётся разве что вспоминать и мечтать.

– И у тебя такая же мечта была? – удивлённо спрашиваю Бота, забывая на мгновение, с кем разговариваю и для чего я вообще тут оказался.

– У меня? Нет, – Бот хмыкает, и глаза у него неожиданно загораются недобрым блеском. – Мне больше всего хотелось поприсутствовать при последнем издыхании парочки заклятых врагов, которым в своё время удалось обвести меня вокруг пальца. К сожалению, мечта так и не исполнилась, потому что они всё ещё там. Но дождусь, уже здесь их дождусь, а там посмотрим… Вообще-то, мне тоже хотелось отдохнуть среди одуванчиков. Как видишь, иногда посмертные желания совпадают.

– И кто же эти твои заклятые враги? Я их знаю?

– Нет, – отмахивается Бот, – эти люди не имели никакого отношения к тем вещам, которыми занимались вы с Гленом. Это совсем из другой оперы. Они препятствовали тому делу, к которому я потихоньку подступал.

– И что же это за дело?

– Была у меня, понимаешь ли, одна задумка, которой я собирался заняться после того, как прикрою оружейный бизнес.

– Ты хотел прикрывать свою контору?! – тут уже изумляюсь окончательно. – Резать курицу, которая несёт золотые яйца? Да ты в своём уме?

– Думаешь, я не догадывался, что всё рано или поздно закончится так, как оно, в итоге, и произошло? Я-то хотел ещё немного потянуть, провернуть пару-тройку крупных сделок и красиво уйти, ведь у меня зрела более грандиозная идея, нежели подпольная торговля оружием, и на осуществление этой идеи требовались очень большие деньги, и они у меня уже были.

– Что же это за гениальная идея, которая может затмить успешную торговлю наркотой и оружием? Даже представить не могу.

Бот свысока смотрит на меня, видимо, прикидывая, стоит ли делиться своими нереализованными наполеоновскими планами с разной мелюзгой вроде меня, потом, оглянувшись, говорит негромко, словно опасается, что даже здесь, где можно уже совершенно ничего не опасаться, кто-то подслушает:

– Это вовсе не торговля, а создание новых видов оружия! Таких, каких ещё в природе не существовало…

И тут меня невольно начинает разбирать смех:

– Всё мог предположить, но это! Димон Баташов – наш страшный и ужасный Бот! – покусится на лавры Калашникова!

– Почему Калашникова? – Бот смотрит на меня пристально и серьёзно, и в глазах его больше нет ни капли веселья. – Мелко плаваешь. На лавры самого Николы Теслы! Слышал когда-нибудь про такого?

Если бы мы находились по ту сторону смерти, я, конечно, решил бы, что у Бота крыша поехала, настолько фантастическую вещь он мне выдал. Кто же не знает великого изобретателя Теслу? Про него в последнее время много разных научно-популярных передач и даже фильмов показывают. Какой-то интерес у публики они, безусловно, вызывают. Но только интерес, не более. Навскидку помню, что личностью он был загадочной и спорной, вокруг него до сих пор ходит много легенд и всевозможных фантазий. Кажется, Тесла даже оставил несколько книжек, в которых описал свои опыты, и повторить их никому пока не удалось. Вероятно, там что-то сказано и о новых видах оружия… Но почему идеи ученого-мечтателя покорили Бота – человека приземлённого и расчётливого, который копеечку на ветер не выбросит и ни в какие авантюры даже с минимальной долей риска не полезет? Книжек, что ли, начитался и фильмов насмотрелся? Нет, что-то здесь не так.

– И что это за такое волшебное оружие, которого ни у кого пока нет?

Бот ещё раз оглядывает меня, видимо, пока не решив, стоит ли распинаться перед таким скептиком, как я, однако всё же выдаёт:

– Я бы никогда этим и не заинтересовался – где я, а где Тесла? – но попался мне случайно на глаза один человечек, большой спец в оружейных вопросах. Не доверять ему было невозможно. Работал, кстати, в бюро у того же Калашникова, но настолько задолбал всех своими бесконечными проектами, что старику, в конце концов, надоел хуже горькой редьки, и он его выпер. Человек остался безработным, и тут я его подхватил. Для моего бизнеса он никакого интереса не представлял, но я прикинул, что далеко от себя отпускать человечка не стоит: мало ли для чего он мог пригодиться. Вот и кормил его почти три года, ничего взамен не требуя, а он в благодарность за то, что не дал с голода помереть, выдал идею про Теслу. А уж покупатели на новые виды оружия у меня нашлись бы. Связи да знакомства чудеса творят.

– У этого твоего мужичка, наверное, был выход на какие-то неизвестные изобретения Теслы?

– Нет. Но у него было другое. Чутьё и умение анализировать существующую информацию, а кроме того, сопоставлять разные вещи между собой. Мне же оставалось только найти секретные архивы Теслы. Ну, я и загорелся этой идеей. Чем чёрт, в конце концов, не шутит?

Слушаю Бота и не перестаю удивляться. Я его всегда знал как напористого, грубоватого братка, который жёстко и без лишних раздумий разруливал любые проблемы. Даже в том, что он умеет применять такие обороты речи, как сейчас, я бы его прежде ни за что не заподозрил. А сегодня… Чувствовалось, парень он дальновидный, если сумел разглядеть в каком-то затурканном мужичке-изобретателе потенциал на будущее, а уж интерес к наследию таинственного Николы Теслы – это вообще для такого сорта публики, как Бот, что-то воистину запредельное. Если говорить честно, то и для меня тоже.

– Короче, – продолжает Бот, – выдал он мне свою главную мечту жизни по поводу архивов, и я, как ни странно, запал на неё. Тут уже пахло не просто огромными деньгами, а таким положением в мире, при котором даже деньги уже не понадобились бы. Всё, что хочешь, – всё твоё. Правда, сперва нужно очень сильно постараться.

– Оп-па! – не выдерживаю, всё еще не доверяя его рассказу, и смеюсь уже в полный голос, так же, как Бот всего пять минут назад. – Начинается пересказ комиксов про Бэтмена или Супермена! Завладеть миром с помощью секретов, вытянутых из неизвестных архивов… Ну-ну, с удовольствием послушаю сказочку.

– Дурак ты, Даник! – обижается Бот. – А я-то считал тебя не таким, как Глен…

– Ладно, проехали, – осторожно срываю одуванчик, дую на него и слежу за полётом пушинок. – Я всё понимаю, кроме одной вещи: каким образом твой изобретатель получил бы доступ к секретам Теслы, если никому другому этого пока не удалось? Идея, может, и хорошая, но реально ли её воплотить в жизнь?

– А вот здесь как раз начинается самое интересное. В той жизни, – Бот неопределённо машет рукой куда-то в сторону, – я бы тебе ни за что этого не рассказал, а сегодня можно. Всё равно поезд ушёл, и назад не вернёшь… У вас в Израиле есть один профессор, который разработал способ вводить человека в состояние глубокого транса и переправлять на какое-то время в загробный мир, то есть сюда, где можно пообщаться с душами умерших, выяснить у них что-нибудь важное и потом вернуться обратно. Вот мне и захотелось разыскать Теслу… А раз уж я сподобился попасть сюда даже без помощи этого профессора, мне и карты в руки…

Определённо Бот намекал на профессора Гольдберга. Только откуда он про него знает? Неужели у этого отмороженного бандита с уважаемым учёным могли быть какие-то контакты?

– …а в перспективе, нет ничего невозможного и самому вернуться в мир живых! Есть у меня кое-какие намётки. То есть, мой проект с изобретениями Теслы рановато ещё прикрывать… – Бот победно поглядывает на меня, и вдруг лицо его вытягивается и бледнеет. – Эй, Даник, что с тобой происходит? Куда ты вообще делся, брателла?!

3

О разговоре с Ботом, так неудачно прерванным моим возвращением в мир живых, я, естественно, профессору Гольдбергу сообщать не собираюсь. Подспудно чувствую, что ему очень не понравится то, что я узнал от покойного торговца наркотой и оружием. Более того, Гольдберг может отнестись ко мне враждебно, если от меня пойдёт слушок о том, что между ними и в самом деле были какие-то контакты. Мне же этого ой как сейчас не хочется, ведь я, между прочим, всё ещё полутруп и полностью нахожусь в его руках. Пока не пройду курс реабилитации и не встану с кровати, лучше профессора не дразнить.

После записи на камеру ответов на вопросы полицейского начальства меня оставили в покое. Профессор Гольдберг некоторое время покрутился вокруг меня, раздал указания медсёстрам и врачам и благополучно удалился.

Видно, ничего пока не заподозрил. Но теперь, наверное, следует относиться к нему всё-таки осторожней. Теоретически он мог и в самом деле выходить на контакт с Ботом и ему подобными, коли разработал такую интересную методику, о которой никто из нормальной публики до последнего времени не ведал, а вот бандиты сразу оказались в курсе и теперь строят какие-то планы расширения своего кровавого бизнеса. Не представляю, насколько этот занимательный факт может быть интересен полиции или каким-то спецслужбам, занимающимся наркоторговцами и торговцами оружием. А если ещё выяснится, что Бот каким-то образом уже умудрился добраться до профессора, находясь на том свете, или ещё только собирается, чтобы заразить его своими бредовыми идеями о новых способах обогащения, думаю, отношение ко всем этим медицинским опытам диаметрально изменится. Профессору просто запретят проводить подобные эксперименты. Правда, и мы лишимся возможности контактировать с потусторонним миром. Но как-нибудь, полагаю, эту беду переживём. Глен же, подельник Бота, рано или поздно всё равно наденет арестантскую робу. Такие пакостные людишки долго на свободе не ходят.

Моё возвращение к жизни оказалось настолько стремительным и неожиданным, что я не расспросил Бота ни о чём конкретном, тем не менее, даже то незначительное, что удалось узнать от него, требует некоторого осмысления. Довести информацию до начальства всегда успею, а вот удастся ли после такого откровения пообщаться с профессором ещё раз – совсем не факт.

Ни о чём ином думать сейчас не могу, хотя мне не помешало бы в первую очередь поразмышлять на более приземлённую тему: как поскорее встать на ноги. А потом? Потом посмотрим…

А вдруг у Гольдберга и в самом деле уже существует какая-то договорённость с Ботом? О чём – можно только догадываться, но вряд ли в ней кроется что-то хорошее для всех нас. При любом раскладе Бот не тот человек, который ни с того ни с сего станет рассказывать байки или заниматься невинной благотворительностью.

Я уже не сомневаюсь в том, что не успокоюсь до тех пор, пока не раскопаю всё до конца. Такой уж я зануда… Всё-таки ментовская закваска! Правда, подобное любопытство выходит за круг моих непосредственных обязанностей и, по большому счёту, наказуемо, но кто же, извините, откажется сунуть нос дальше, чем допускается, если ненароком повезло прикоснуться к чужой, тщательно скрываемой тайне?

Один вопрос: как это сделать? Предположим, вытащу на разговор Гольдберга и сообщу, что узнал от Бота. Как он отреагирует? Вполне может сделать вид, будто совершенно тут ни при чём, а меня просто одолевают глюки. Доказать-то ничего не могу, а Бот, ясное дело, с того света свои слова не подтвердит и не опровергнет. Да и у меня нет в руках никаких доказательств состоявшегося или ещё намечающегося контакта между ними.

С другой стороны, профессор прекрасно понимает, что, едва я отрапортую о полученной информации начальству или представителям спецслужб, он погорел. Тамошним ребятам не понадобятся доказательства, они просто возьмут Гольдберга в разработку и обязательно что-нибудь выколотят. Не сомневаюсь, что его контакты с представителями преступного мира, если таковые были, где-то непременно засветились, и не только на том свете, но и на этом. Ушлые ребятки из весёлых организаций разыскивать концы умеют здорово. Обучены этому. Тут и к бабке не ходи…

Ничего не решив, незаметно начинаю дремать. Просто ещё довольно слаб, ведь побывать на том свете и благополучно вернуться обратно – это вам, братцы, не шуточки…

Проснувшись, обнаруживаю, что у моей кровати сидит Феликс, мой полицейский шеф и куратор на протяжении последних трёх лет. Именно благодаря его чуткому руководству, а иногда вопреки, я то и дело попадаю во всяческие переплёты, из которых он и вся доблестная израильская полиция меня героически извлекают. Встречаемся мы с Феликсом нечасто, потому что следуем как бы параллельными курсами: он трудится больше по кабинетной части, а я поставляю ему материалы для бравурных еженедельных отчётов по работе отдела. Так оно лучше всего: если мы проводим какое-то время в одном помещении, то начинаем бесить друг друга.

Каждый раз, когда я гляжу на его сытую загорелую физиономию, мне кажется, что он только что из-за стола, где было много жирной и тяжёлой пищи, и всю её он мужественно поглотил, лишь бы ни крохи не досталось врагу или сослуживцам.

Мы даже нередко подшучиваем друг над другом, и он через раз обижается: мол, никакой субординации не соблюдаешь, парень; хотя, по-видимому, не возражает против такой манеры общения. Лишь бы не при посторонних, в присутствии которых он сразу становится нудным и педантичным, настоящим кабинетным «сухарём», от которого за версту несёт кислым конторским духом. Впрочем, начальство, наверное, и должно быть таким. Другие варианты оказываются нежизнеспособными. «Добреньких» начальников быстро выживают с высоких должностей.

– Ну, как дела? – озабоченно вопрошает Феликс. – Прочухался? У меня даже мыслишка возникала, мол, отпрыгался кузнечик, пора тебе на покой. Будешь теперь сидеть на лавочке у подъезда, газетки почитывать, новости с другими пердунами обсуждать, симпатичных девушек взглядом провожать и языком цокать… Ещё бы! Сутки проспал без перерыва!

– Что ты говоришь – неужели сутки?! – удивляюсь я. – Мне казалось, каких-то пару-тройку часов…

– Да ладно, бог с ним! – отмахивается Феликс и кладёт на тумбочку у кровати пакет с мандаринами и яблоками. – Зато отоспался на славу. Мне бы так, да начальство не даёт.

– Ой, зарыдаю от жалости! – смеюсь я. – Давай меняться местами и зарплатами: ты будешь бандюков пасти, а я тебе раз в неделю ценные указания по телефону выдавать и мандарины в больницу носить… Ну, что на нашем фронте нового, всё в порядке?

– Всё в порядке, ты молодец, – Феликс широко улыбается и хитро прищуривается. – Начальство велело тебя поблагодарить и поздравить с успешным завершением операции, а кроме того, премирует недельным отдыхом в Эйлате на Красном море. Завтра тебя выпишут отсюда, сразу бери жену и катись с моих глаз. И я без тебя отдохну.

– Могли бы на недельку куда-нибудь в Испанию или Италию сослать, – ворчливо комментирую, но всё равно приятно, – а то всего лишь в Эйлат…

– За границу тебе пока нельзя, – качает головой Феликс. – Сам знаешь, по какой причине.

– Это по какой же?

– Ты пока официально числишься в розыске как асоциальная личность и приспешник Бота, физиономия твоя во всех полицейских компьютерах, а значит, пограничный контроль не пройдёшь. Всё у нас было организовано правдоподобно, как у взрослых ребят… Да, кстати! Твоего друга Глена задержали именно в том месте, на которое ты указал, но кое-кто из ваших криминальных корешей, к сожалению, ещё на свободе. Понимаешь, почему тебе пока светиться нельзя? Зачем тебя подставлять? Поживёшь некоторое время под чужой фамилией. Пластическую операцию ты же отказался делать, да?

– Да я и от собственной фамилии не собираюсь отказываться… Ну, и как мне теперь жить дальше? Я же официально погиб! Может, наступило уже время сыграть в воскресшего Лазаря? Но, повторяю в сотый раз: изменять имя, как и делать пластическую операцию, категорически отказываюсь!

– Думаю, за недельку, что ты будешь отдыхать, мы концы подчистим, тем более Глен уже заговорил, а там видно будет. Обойдёмся без лазарей. Пресс-конференцию отбомбишь, когда на ноги встанешь, и живи самим собой. Думаю, руководство сильно возражать не станет.

– Ну, спасибо, кормилец ты мой!

Пока мы непринуждённо пикируемся, напряжённо раздумываю, стоит ли сообщать Феликсу детали нашего разговора с Ботом. Филе это будет, безусловно, интересно, хотя и не по рангу. Да и никакой ответственности он на себя традиционно брать не станет, а побежит с докладом к вышестоящему начальству. А вот тогда уже всё закрутится по полной программе. Но допустят ли меня после этого к дальнейшей работе, вовсе не факт. Я уж не говорю про ту, что сразу же завертится вокруг секретного сверхоружия и изобретений Николы Теслы.

Всё-таки, наверное, пока трепаться не следует, потому что не поймёт меня Феликс. Скажет, мол, совсем парень сбрендил, побывав в загробном мире, и теперь черти ему мерещатся. Да ещё на уважаемого профессора Гольдберга, наше израильское светило и гордость мировой науки, возводит поклёп со слов уничтоженного бандита!

– Вижу, тебя что-то беспокоит? – Феликс внимательно разглядывает меня и даже грозит пальчиком. – Давай, колись, что стряслось? Хоть я и не католический пастор, но исповедую по полной программе.

– Ничего особенного, – вздыхаю и жалуюсь на всякий случай, – просто я ещё не совсем в себя пришёл. Голова отваливается…

– Ну, как знаешь, – Феликс встаёт и вытаскивает из кармана конверт. – Тут адрес отеля в Эйлате и оплаченная квитанция на недельный люкс. Себе бы заграбастал, да начальство меня не поймет. Если что-то ещё понадобится, звони… Кстати, хотел тебя спросить: как там, на том свете? Интересно же знать!

Ещё пять минут рассказываю про одуванчиковое поле и людей, бессмысленно слоняющихся по нему. Но Феликс слушает невнимательно, видно, ожидал каких-то мистических страстей-мордастей, а я ему про цветочки.

– Медсестра! – зову после его ухода, и тут же в палату вбегает молоденькая девчушка в очень коротком белом халатике. – Мне бы встать и сигаретку выкурить, а?

– Вам нельзя, – улыбается она. – Вы же вон в каком состоянии…

– Давай-давай, – настаиваю, – пациент уже здоров, как бык!

– О, так вы, наверное, из России! – смеётся она в полный голос.

– Почему ты так решила? Акцент выдаёт?

– И акцент тоже. Да и местные пациенты никогда не признаются, что они, как эти… быки!

– Ладно тебе. Добудь где-нибудь сигаретку…

Медсестра воровато оглядывается на дверь и достаёт из кармана пачку «Мальборо»:

– Только вы меня не выдавайте, – тихо говорит по-русски. – Как соотечественнику откажешь?!

4

В Эйлат мы выезжаем ранним утром по холодку. Если это можно назвать холодком – температура под тридцать градусов, но хоть солнце ещё не стоит в зените. В открытое окошко машины врывается ветерок, и можно пока не включать кондиционер.

Жена поглядывает на меня с интересом, будто давно не видела. Наконец, спрашивает:

– Ну, как там, расскажи. Интересно же!

– Где там? – чуть не заикаюсь, а про себя поливаю Феликса и прочую публику, которые грозились всё держать в строгой тайне и наверняка где-то прокололись. Впрочем, кто мою жену обманет, тот и года не проживёт.

– Ну, в России, – подсказывает моя боевая подруга. – Ты же туда ездил в командировку? Я звонила Феликсу, и он мне доложил.

– В России? В России всё нормально, – облегчённо вздыхаю, – хлеб жуют, песни поют, капитализм строят…

– А что ты там делал?

– Разве Феликс не сказал? Бандитов ловил, как обычно.

– Неужели на нашей старой родине своих ментов не хватает? Ты их ловил, когда мы там жили, и теперь, когда мы уже здесь живём, твои бывшие коллеги по-прежнему без твоей помощи обойтись не могут? Может, тебе уезжать не следовало? Ловил бы по месту проживания.

– На риторические вопросы хочешь услышать риторические ответы?

– Не хочу, – жена отворачивается и смотрит в окно на пролетающие километровые столбы. – Только мне совсем не нравятся эти твои поездки. Всё-таки тебе уже не двадцать лет, чай, не мальчик. Нашёл бы себе работу спокойней, душа бы у меня не болела. Вон люди в любом возрасте осваивают новые профессии и живут себе припеваючи…

– Да не умею я, родная, ничего другого! Могу лишь вернуться на метёлку и совок, чтобы улицы убирать, как было в самом начале. Тебя это устроило бы?

– Нет.

– А до пенсии мне ещё, сама знаешь, будь здоров сколько. Так что половим пока бандитов…

В голове по-прежнему мысли про Бота и профессора Гольдберга. Да ещё про великого изобретателя Теслу. Эх, не вовремя подвернулась поездка в Эйлат! Сидел бы я дома всю эту неделю, может, нарыл бы что-то. В том же интернете покопался бы и почитал про выдающегося учёного. Ну, и про оружие, которого ещё нет, но которым так жаждет завладеть покойный Баташов даже под могильной плитой. Если есть дым, значит, где-то должен быть и огонь.

Мы и не заметили, как постепенно исчезли обступавшие шоссе справа и слева каменистые пустынные просторы Негева, потом дорогу втянули в себя коричневые горы, и уже за ними выплыли из жёлто-голубого колышущегося марева первые белые дома приморского Эйлата. Красного моря пока не видно, но скоро и оно выглянет из-под горизонта. Жена, которая почти всю дорогу дремала в кресле рядом, потягивается и одним глазом косится на часы:

– Ого, быстро же мы доехали! Ещё на обед в отель успеем…

На заправке у въезда в город останавливаемся, и я отправляюсь под навес позади здания выкурить сигарету.

– Тихо здесь, хорошо, не то что в городе, – говорит жена, когда возвращаюсь. – Давай постоим ещё минут десять, а потом поедем.

И тут, как назло, у меня в кармане начинает трещать телефон. Номер незнакомый, наверняка какая-то надоедливая реклама.

– Даниэль, здравствуйте, – трубит хорошо поставленный мужской баритон, – мы с вами пока не знакомы, но нам нужно встретиться.

– Не понял!.. – сразу встаю на дыбы. – Почему я должен с кем-то встречаться? Вы, рекламщики, совсем обнаглели! Мало того, что звоните в самое неподходящее время, так ещё встречайся с вами…

– Это не реклама, – перебивает меня голос, – это очень важный вопрос, от которого многое зависит. В том числе и для вас.

– Уважаемый, – свирепею ещё больше, – если для меня что-то от кого-то и зависит, то, уверяю на сто процентов, в этом вашей заслуги нет!

– Напрасно так думаете. Существует немало способов уговорить одного джентльмена встретиться с другим. Но не будем о грустном. Согласитесь, шантаж не самое лучшее средство убедить человека обратить на себя внимание, – голос звучит уверенно и нагло, поэтому у меня сразу возникает желание вырубить телефон и не отвечать больше ни на какие звонки. Но мой собеседник словно читает мысли: – Только не выключайте телефон, выслушайте меня до конца.

– Кто вы?

– Меня попросил встретиться с вами профессор Гольдберг. Вы его ещё не забыли?

Признаться честно, нечто подобное я предполагал. Наверное, было какое-то предчувствие, что после загробного общения с Ботом мои приключения не могут закончиться банальной выпиской из медицинского центра. Запись впечатлений на камеру для начальства, поездка на заслуженный отдых в Эйлат, а потом… а потом скучное сидение в управлении, пока не подвернётся какое-нибудь новое приключение, в которое воткнуть некого, кроме меня. Может, в душе я и рад был бы всё забыть, как кошмарный сон, но… зачем же врать самому себе? Если уж ты игрок по натуре, то играй…

– У нас с профессором была возможность обсудить всё, что нужно, ещё в больнице. Он заходил ко мне в палату, и не раз. Что ему тогда помешало?

– Наверное, там ему не хотелось о чём-то говорить при свидетелях, – голос становится чуть мягче. – Короче. Сегодня вечером жду вас в эйлатском дельфинарии. Знаете, где он находится?.. Скажем, часиков в шесть. Хорошо?

– Хорошо. Буду… И всё-таки… что профессору от меня понадобилось?

– Позже узнаете.

Время летит незаметно. В Эйлате днём жарко настолько, что на пляже можно сидеть в совсем уже отмороженном состоянии, но я мужественно выдерживаю этот ад в шезлонге под тентом, притом задача у меня предельно простая, но коварная. Вечером, когда я предложу жене отправиться в дельфинарий, она непременно заявит, что перегрелась на солнце и хочет побыть в гостиничном номере под живительным кондиционером, откуда её танком не сдвинешь до самого утра. И цели своей я, кажется, добился. Скажу честно, я и сам бы никуда из номера не вылезал, если бы не обещание и не подлое любопытство…

От отеля, в котором мы поселились, до дельфинария на машине минут пятнадцать езды, но за то короткое время, что я ехал вдоль береговой полосы и мельком поглядывал на пустые пляжи слева и невысокие горы справа, моё прежде радужное настроение заметно ухудшилось. Может, я поступаю неосмотрительно, не сообщив Феликсу о том, что у меня намечается совершенно непонятный разговор с профессором Гольдбергом? В принципе, это может быть и какая-то частная беседа, но очень уж не верится в то, что я мог заинтересовать медицинское светило чем-то не связанным с моим посещением того света. А вероятней всего, на предстоящей встрече самого профессора не будет, явится кто-то другой и будет вещать от его имени. Ох, не нравится мне всё это! Чем больше раздумываю, тем подозрительней кажется эта затея.

Впрочем, ещё не поздно позвонить Феликсу и всё рассказать, уж он-то поймёт меня с полуслова. Но… подождём. Всё-таки остаётся вероятность, что речь пойдёт о какой-нибудь ерунде, из-за которой шум поднимать не стоит, а выглядеть трусом и перестраховщиком в глазах коллег как-то не хочется. По прежнему опыту знаю, насколько это иногда может быть чревато. Но и за безрассудное геройство никто не похвалит. Дилемма, блин…

На стоянке перед дельфинарием машин почти нет. В Эйлате темнеет рано, поэтому публика предпочитает под вечер не ходить по экскурсиям, а сидеть в городских кафе и ресторанчиках, где всегда весело и играет музыка.

Немного побродив по залам и традиционно полюбовавшись на своих любимых акул, я приземляюсь в кафе, где заказываю большую плошку шоколадного мороженого и чашечку кофе. Если кому-то я нужен, то найдут и здесь.

И в самом деле, спустя несколько минут у моего столика материализуется невысокий черноволосый парень в аккуратной белой рубашке. В таких очень любят рассекать конторские клерки. На носу у незнакомца тёмные дорогие очки, на плече – небольшая кожаная сумка.

– Здравствуйте, Даниэль, – голос у него мягкий, но уверенный. – Это я вас приглашал на встречу. Присяду?

Молча киваю и краем глаза осматриваюсь вокруг. Никого. Очевидно, парень пришёл на встречу один, а профессора Гольдберга приплёл для убедительности. Знал ведь, что при ином раскладе я и слушать его не стану. Встать, что ли, и уйти – наказать вруна?

– Не беспокойтесь, со мной никого нет, – усмехается мой собеседник. – Да и кого нам тут опасаться? Самое страшное здесь – это акулы, да и те за стеклом.

– Давайте ближе к делу, – отрубаю нетерпеливо, – оставим акул. Ни их, ни вас я не опасаюсь. А вот то, что вы меня обманули, сославшись на профессора, некрасиво.

– Я вас не обманул, – парень морщит нос, но через мгновение снова улыбается. – Я здесь по его просьбе.

– Что хочет от меня профессор? Почему его самого нет? И совсем уже неприятный вопрос: почему я должен верить, что вы говорите от его имени?

Не обращая внимания на моё раздражение, парень подзывает скучающую девочку-официантку и тоже заказывает кофе, потом подсаживается ко мне поближе и аккуратно ставит сумку на стул рядом.

– Не всё сразу, – по-прежнему скалится он в ослепительной улыбке и вытаскивает сигареты.

– У нас не курят, – предупреждает официантка, водружая на стол заказанный кофе. – Хотя… сегодня начальства нет, и посетителей, наверное, уже не будет, так что курите, только приоткройте окно.

– Так вот, – продолжает парень, помешивая ложечкой кофе, – в действительности я здесь не совсем по поручению профессора Гольдберга. Он такой же исполнитель, как и вы…

– Я исполнитель? – безапелляционный тон собеседника раздражает меня всё больше. – Вы ничего не путаете, уважаемый? Какую вы, простите, организацию представляете?

– Повторяю, не всё сразу. Мы знаем, что вы человек решительный и нетерпеливый, но далеко не глупый и рассудительный. Поэтому обратились именно к вам.

Встаю и лезу в карман за кошельком, чтобы рассчитаться за мороженое и кофе:

– Знаете, молодой человек, начало нашего разговора мне абсолютно не понравилось, поэтому лучше его не продолжать. Если бы я знал, что встречусь не с профессором, как вы обещали, а с вами, то не приезжал бы в дельфинарий. Не тратил бы время на пустяки. Поверьте, у меня его совсем немного.

– Сядьте, пожалуйста. Думаю, продолжение нашего разговора заинтересует вас больше. Организация, которую я представляю, занимается новыми технологиями…

– Организация израильская? – перебиваю его.

– Почему это для вас так важно? Патриотизм местечковый? – парень даже ухмыляется. – Но охотно отвечу: не совсем израильская. Скорее, международная… Нашу организацию интересуют всевозможные изобретения и секреты в сфере создания новых технологий и вооружения. В частности, нереализованные разработки великого изобретателя Николы Теслы. Слышали это имя?

«Вот тебе и раз, – проносится в моей голове, – о Тесле уже второй раз заходит разговор за последнее время. Только сначала мне сообщил о нём Бот на том свете, а теперь этот непонятный парень в дельфинарии. Неспроста это, ох, неспроста! Жаль, что я перед отъездом сюда не успел покопаться в интернете, чтобы хоть что-то узнать об этом загадочном сербе».

И опять целая куча вопросов наваливается на мою бедную голову. Есть ли какая-то связь между незнакомцем и Ботом? И почему все они вещают о профессоре Гольдберге так, будто каждому из них он лучший друг? Интерес Бота в принципе объясним, да он и сам обо всём рассказал мне, но неужели и этот юркий парень с его конторой тоже озабочены поисками секретов Теслы? Честное слово, всю эту возню можно было бы расценить как глупый розыгрыш, если бы всё не выглядело так зловеще и опасно. И хоть никакой реальной опасности пока нет, но каким-то душком уже повеяло. Нюх меня не обманывает.

– Предполагаю ход ваших мыслей, – снова усмехается незнакомец, внимательно изучая выражение моего лица. – Вы пытаетесь просчитать меня и теперь хотите выяснить, почему я пришёл на переговоры именно к вам? И в чём суть моих предложений, а именно их вы и ждёте, ведь так?

Некоторое время размышляю, потом спрашиваю:

– Вы уверены, что я именно тот человек, который вам нужен?

– Абсолютно. Вы же понимаете, точность – вежливость королей. Притом точность не только во времени, но и в выборе.

– Королей? Ну, да… Хорошо. Предположим, я согласен выслушать вас. Но, чтобы у вас не возникало иллюзий, сразу открою карты. Да, я участвовал в эксперименте профессора Гольдберга по искусственному введению человека в глубокий транс и последующему возврату оттуда. Это пока не особенно афишируется в прессе, но уже не секрет. На днях состоится пресс-конференция, где обо всём будет подробно рассказано. Что вы хотите узнать от меня? Всё, что можно сообщить, будет сообщено там. Сразу скажу: никакой специфической информации вы от меня не получите, и не потому что я что-то хочу скрыть, а потому что моя роль во всей этой истории невелика. Я всего лишь подопытный кролик, не более. А вы сразу замахиваетесь: новые технологии, какое-то секретное оружие… Не по адресу обращаетесь! Так о чём вы ещё собираетесь со мной говорить?

– Ого, какие бурные эмоции! – уже откровенно посмеивается надо мной парень. – Давайте всё по порядку. Профессор Гольдберг просил меня для затравки разговора преподать немного теории для дилетантов, то есть для вас. Потом поймёте, для чего это требуется.

Безапелляционный тон собеседника меня снова начинает раздражать, тем более что на учителя он никак не похож. Да я и старше наверняка вдвое. Хотя… послушаем немного. Послать-то парнишку всегда успею. А он, постукивая пальцами по столу, уже вещает, как по написанному:

– В ходе эксперимента вы находились в состоянии почти клинической смерти, когда то, что принято называть вашей душой, свободно витало между мирами. Но такая неопределённость не может продолжаться вечно, поэтому душа устремляется в загробный мир. Не станем углубляться в философские дебри и обсуждать существование мира, – или как его ещё назвать? – в котором обитают души умерших. Можете называть его раем, адом или чистилищем – как вам угодно. В нашем случае важно знать, что этот мир, эта субстанция существует и вполне реальна. На данный момент этого для нас достаточно. Там вы встретились по заданию полицейского руководства с вашим приятелем Дмитрием Баташовым, который недавно погиб в результате неудачной операции по его задержанию. Я не ошибаюсь? Однако в загробном мире вы смогли бы встретиться не только с ним, а с кем угодно, хоть с тем же самым Теслой, хоть с Леонардо да Винчи… Вам пока всё понятно?

– Допустим, понятно, хоть и не очень ясно, для чего вы это рассказываете. Какие души умерших?! Какой ад? Какой рай?

– В той субстанции не существует понятия времени, как, наверное, и понятия пространства. Это нечто совершенно иное – то, что условно принято называть в научно-популярных книжках иным измерением. Но не будем, повторяю, углубляться в математические и прочие доказательства его существования. Нам достаточно знать, что такая вещь не только существует, но и сегодня появилась возможность двухсторонней связи. Спасибо профессору Гольдбергу, который в рамках университетских исследований занялся сперва теоретическими разработками взаимного контакта между нашим миром и тем, а потом осуществил и практический переход из одного состояния в другое. Вы один из участников этого эксперимента.

– Один из участников? – удивляюсь я. – А что, есть и другие?

– Конечно, есть. Но этого в израильской полиции пока не знают, а мы, по известным причинам, не спешим делиться информацией, – парень медленно снимает тёмные очки и хитро разглядывает меня. – Вот видите, как я откровенно делюсь нашими секретами, а вы всё ещё мне не доверяете… Но дело даже не в этом. По большому счёту, нашу организацию не интересуют глобальные проблемы жизни и смерти в масштабах человечества, философские и материальные аспекты бытия, и мы вовсе не собираемся вторгаться в промысл Божий. Наша цель более приземлённая: мы ищем неизвестные технологии и для этого используем всевозможные способы. Метод профессора Гольдберга – один из инструментов, с помощью которого мы реализуем наши планы.

– Ну, здесь-то вам от меня мало пользы, – улыбаюсь в ответ, всё ещё не догадываясь, что от меня в итоге понадобится, – в проекте профессора Гольдберга, повторяю, я был лишь болванчиком, которому не сообщали никаких подробностей и секретов, так что…

– А нас и не интересуют секреты Гольдберга! Нас интересуют секреты Николы Теслы.

«Дурачит он меня, что ли?» – проносится в голове, и я смеюсь уже в полный голос, как он минуту назад:

– Тут я вам тоже ничем помочь не могу! С этим господином мы не только не знакомы, но, извиняюсь, даже существовали в разное время. Или вы этого не подозревали?

– Неудачная шутка, – качает головой мой собеседник. – Придётся вам разъяснить всё ещё подробней. Вы побывали там, где обитают души умерших, верно?

– Верно.

– Заметьте, ВСЕХ умерших. В том числе там душа вашего друга Бота и души ваших умерших родственников и предков. Ну, и душа Теслы. Это уже доказано.

Мой смех как рукой снимает:

– Кто это сумел доказать? Откуда вам это известно?

– Известно, можете не сомневаться. Иными словами, отправившись туда и проявив чуть больше любопытства, чем было велено начальством, вы смогли бы встретиться с кем только пожелаете… Не морщитесь, я не сумасшедший. Профессор Гольдберг подтвердит каждое моё слово. Уж, он-то для вас, надеюсь, по этой части авторитет?

Больше мне не весело, но и ответить пока нечего, а незнакомец продолжает давить:

– Теперь о том, почему мы обратились именно к вам. То есть о самом главном, к чему мы стремимся… Почему вы замолчали? Мне казалось, ваша реакция будет более бурной.

– Я пока в полном недоумении. Всё сказанное вами настолько дико и необычно, что больше похоже на глупый и предельно наглый розыгрыш, – ковыряю ложкой растаявшее мороженое, потом тоже лезу за сигаретой в карман, но не сразу попадаю, потому что рука неожиданно начинает дрожать. – Давайте по порядку. Расскажите для начала о вашей организации, чтобы я знал, с кем имею дело.

– Многие знания – многие беды… Ну, да как хотите, – парень хитро глядит на меня. – Жалеть потом не будете? Смотрите, я вас предупредил.

– Не буду! – прикуриваю сигарету и выглядываю в окно на сгущающийся сумрак над морем. – Я уже побывал на том свете, и мне ничего не страшно… О кое-каких вещах я и сам догадываюсь. Вашей организацией руководил покойный Баташов? И вы вышли на меня потому, что я общался с ним сразу после его смерти? Угадал?

– Может, оставить вас в сладком неведении? Хотя нет… – парень некоторое время молчит, потом притворно вздыхает: – Наверное, вам всё-таки стоит знать эти вещи, чтобы потом меньше вопросов возникало. Баташов, говорите? Ну, да… Вашему Баташову всегда казалось, что он создал и успешно руководит большой криминальной сетью по торговле наркотиками и оружием. Прямо-таки транснациональной корпорацией! А он был всего лишь послушным исполнителем и даже не самым крупным звеном в этом бизнесе, и им фактически управляли мы, не особенно сие афишируя. Он о том и не подозревал. В нужный момент наши люди всегда оказывались рядом и подсказывали, как лучше поступить, с кем вести переговоры, с кем дружить и с кем воевать. Мы и о вас узнали ещё в те весёлые денёчки его успешного старта. Мы знали, кто вы, и с самого вашего первого появления в окружении Баташова следили за работой полицейского агента под прикрытием. Нам, по большому счёту, даже баташовские деньги были не особенно нужны, потому что, во-первых, они для нас не самоцель, а средство приобретения влияния в мировом масштабе, чего Баташов, конечно же, никогда не понял бы. Во-вторых, все его счета и так находились под нашим контролем. В любой момент мы могли поменять владельца этих счетов… А ваш Бот в конце концов наивно возомнил себя чуть ли не крёстным отцом новоявленной мафии, доном Карлеоне местного разлива. Такое, естественно, никому уже не понравится, поэтому пришлось его аккуратно слить. Притом мы решили, что лучше это сделать вашими руками и здесь, в Израиле, так как в России или в какой-нибудь другой стране он вполне смог бы откупиться или нанять местных адвокатов, которые вытащили бы его из-за решётки. Думаете, это была ваша идея заманить Баташова в Израиль? Вы сами-то верите в то, что он так спокойно взял и послушался вашего совета? А здесь, как мы и предполагали, всё произошло жёстко и без вариантов. Даже задержать его живым не удалось, что для нас оказалось совсем замечательно…

– Вы хотите сказать, что наши спецслужбы работали по вашей наводке, и вы всё так грамотно и чётко рассчитали от первого до последнего шага?

– Конечно. Кое-какие материалы на Бота у спецслужб были и без нас, но они разрабатывали бы его ещё сто лет, если бы мы не подбросили несколько убойных фактов, после которых его потребовалось брать незамедлительно.

– А вдруг он не разбился бы в машине, и его взяли бы живым?

– И такое могло произойти, но что он мог рассказать вашим спецслужбам? К тому же, мы постарались исключить любую нештатную ситуацию. Думаете, автомобиль, захваченный им на дороге, когда он уходил от погони, оказался с подпорченными тормозами случайно? В нём находился наш человек, который следил за операцией по задержанию и вовремя подсунул своё неисправное корыто убегающему Боту…

– Ничего себе! – изумляюсь я. – Если всё это правда, то вы и в самом деле крутые перцы. У вас, что, и с нашими спецслужбами контакты есть?

– Этого я не знаю, да и вам не советую интересоваться. Целее будете… Впрочем, хватит про вашего Бота. Это уже отработанный материал. Давайте поговорим о том, для чего я, собственно говоря, прибыл сюда побеседовать с вами. Весь наш предыдущий разговор был всего лишь долгой прелюдией…

5

Почти час мы беседуем в кафе, но, когда в зал вдруг вваливается группа молодёжи, нам приходится ретироваться. Тем более что скоро Дельфинарий закрывается, и мы выходим на автостоянку.

– Мы с вами так и не познакомились, – говорю своему собеседнику на прощанье. – Как к вам обращаться? И как я могу с вами связаться?

– Вряд ли мы когда-то ещё увидимся, – безразлично отвечает он. – Всё, что нужно было вам передать, я передал. А моё имя… да какая вам разница? Я такой же простой исполнитель, как и многие другие. Если с вами потребуется связаться, это могу быть я или кто-то другой. Главное, что вы уяснили суть разговора. Остальное несущественно…

Он ловко прыгает в белую «тойоту» и быстро укатывает по направлению к городу, а я некоторое время гляжу ему вслед, потом тоже забираюсь в свою машину, но завожу двигатель не сразу. Долго, пока на небе не начинают в полную силу сиять звёзды, сижу за рулём, курю одну сигарету за другой и пытаюсь переварить всё услышанное за этот совершенно фантастический и безумный час нашего общения.

А картина складывается и в самом деле абсолютно невероятная. Выяснилось, что опыты профессора Гольдберга с введением пациента в состояние глубокого транса проводились и ранее, то есть я был далеко не Юрием Гагариным в этой области. До меня уже перемещали людей в мир иной и возвращали оттуда. Уж, не знаю, была ли какая-то информация об экспериментах у моего полицейского начальства, но и ежу ясно, что удовольствие это недешёвое, и, если уж кто-то брался финансировать изыскания Гольдберга, значит, они того стоили. А тут и мы каким-то боком вписались со своим банальным выяснением у покойного Бота адреса хазы, на которой скрывался его подельник. Нам-то казалось, что мы осчастливили профессора своим августейшим участием в эксперименте, а выходило, что у людей, которые по-настоящему вкладывали или только собираются вложить в него деньги, задачи куда более обширные. Такие, какие нам и не снились. Но и мы пришлись ко двору со своими полицейскими заморочками. Дополнительная статистика и опыт. Да и пиар для будущих явных и неявных потребителей подобного товара.

Организацию, которую представлял мой сегодняшний собеседник, интересовала вовсе не новизна эксперимента, а возможность его практического использования. Ясное дело, Гольдберг мог быть вовсе не в курсе далеко идущих планов этой полукриминальной публики. Не только Бот, но и сам профессор стали лишь инструментами, с помощью которых осуществлялась связь с душами умерших. Поставить на поток «отправку» гонцов на тот свет для получения какой-то информации и доставки её в наш мир, – именно для этого всё и затевалось. Большего от профессора, вероятно, не требовалось, хотя что-то, наверное, он и знал из сверхзадач этой секретной корпорации. Всё покупается сегодня за деньги. Вот и Гольдберга купили.

Но какие тайны из прошлого заинтересовали их в первую очередь? Вот здесь-то и всплывало имя великого сербского гения и изобретателя Николы Теслы. И хоть он умер больше семидесяти лет назад, секреты, унесённые им в могилу, по сей день никем из учёных не разгаданы. Потомкам осталось немногое – научные статьи и воспоминания, которые почти не проливают свет на некоторые из его экспериментов, а туманные упоминания о них только усиливают интерес. И ведь он писал об этих вещах, до сегодняшнего дня считающихся фантастикой, как о вполне состоявшихся открытиях. Даже фэбээровцы, изучавшие содержимое личного сейфа после смерти учёного, ничего не нашли…

Всё это поведал мне мой собеседник, однако никаких деталей объяснить не смог, так как сам не технарь и тонкостей не знает. Я заметил в ответ, что тоже не технарь, так что помощи от меня будет мало. Но многого от меня и не требовалось. Нужно всего лишь снова отправиться на тот свет и разыскать душу Николы Теслы, установить контакт, а уж последующий диалог с ним будут вести профессионалы. Только и всего. Почему для столь ответственной миссии выбран именно я, профессор Гольдберг объяснит в личной беседе.

– А захочет ли Тесла вести диалог с кем-то в загробном мире, если и при жизни был не шибко разговорчив? – не могу удержаться от вопроса.

– Захочет! – смеётся незнакомец. – У нас для него есть такая приманка, против которой не устоять.

– Какая?

– Не много ли вопросов для первого раза? – он явно торопится и лишь сообщает напоследок: – Кстати, та же завлекалочка предложена и вашему Боту за помощь в поисках. Он там наверняка уже со всеми перезнакомился. Так что ваш приятель наверняка уже закусил удила и разыскивает Теслу. Как вам помощник, годится? Вам же предстоит только обговорить детали с изобретателем и вернуться с положительным результатом…

– Значит, и Бот в курсе этих дел?! Мне он ничего не говорил…

– Когда вы были там, он и сам ничего не знал. Но сразу следом за вами отправили другого гонца, который провёл с Баташовым разъяснительную работу. Процесс запущен.

– И Бот согласился?

– А куда ему деваться? Вариантов-то нет… Впрочем, детали узнаете позже, а мне надо ехать. С вами свяжутся. Вероятней всего, сам профессор Гольдберг… Начальству я передам, что ваше принципиальное согласие получено.

– Я ничего никому не обещал!

– Ничего подобного! Вы прекрасно понимаете, что узнали сейчас от меня такие вещи, знать которые постороннему не следует. И к тому же небезопасно. Так что у вас тоже нет выбора. Как и у вашего приятеля Бота…

В отель возвращаюсь в глубокой задумчивости. Вчера всё, что я делал, казалось мне обыкновенной полицейской операцией, пусть рискованной, с элементами экстрима, обеспеченного развитием современной науки и медицины. Но сегодня чувствую, что попал в какую-то совершенно абсурдную и неправдоподобную ситуацию. Если меня завтра попросят пообщаться с какими-нибудь ангелами или чертями, то удивляться будет, честное слово, нечему. Сделали сказку былью на свою голову…

Жена уже спит, поэтому осторожно подхватываю ноутбук и отправляюсь в лобби отеля, где свободный вай-фай, чтобы поискать в интернете что-нибудь о Тесле. Как и ожидалось, материалов множество, и я даже принимаюсь читать что-то, но каждый раз, натыкаясь на мудрёные физические термины, чувствую, что в мозгах у меня всё закипает и бурлит, и в итоге начинаю подозревать себя как минимум в скудоумии… И в самом деле, тут нужно быть неслабым технарём, чтобы уловить хотя бы общий смысл.

– Простите, Даниэль, к вам можно присесть? – раздаётся за моей спиной незнакомый женский голосок.

Удивлённо оглядываюсь и вижу перед собой стройную черноволосую девушку в больших очках и с модным студенческим рюкзачком за спиной:

– Мы знакомы?

– Нет, но я вас знаю заочно и хотела бы немного пообщаться с вами.

Девушка бесцеремонно усаживается в кресло напротив и бросает рюкзак под ноги.

– Откуда вы меня знаете? Я не настолько публичная личность, чтобы ко мне запросто подходили на улице…

– Во-первых, мы не на улице, а во-вторых, мне посоветовали пообщаться с вами в полиции, там, где вы работаете, – девушка деловито вытягивает из кармашка рюкзака пачку сигарет и выжидающе смотрит на меня. – У вас зажигалка далеко?

– Во-первых, в полиции не работают, а служат. А во-вторых… во-вторых, здесь курить нельзя, – недовольно ворчу и киваю на табличку на стене, однако зажигалку достаю. – И что же вам посоветовали на моей работе? Вы кто – журналистка из газеты?

– И да, и нет. У меня популярный новостной блог в интернете. А кроме того, я провожу всевозможные журналистские расследования и публикую результаты в разных СМИ.

– И что же вы собираетесь расследовать, беседуя со мной?

Девушка выпускает голубую струйку табачного дыма и притворно вздыхает:

– Какой-то вы, Даниэль, неправильный полицейский! Не поинтересовались моим именем, не попросили показать документы…

– А зачем? Или вы решили, что я и в самом деле собираюсь вам что-то рассказывать?

– Разве вы можете отказать женщине?

– Знаете что, милая…

– Керен, так меня зовут, – подсказывает девушка, – или, если хотите, можете звать по-русски, Кариной…

– Знаете что, Керен-Карина, у меня нет ни времени, ни желания беседовать с журналистами! – настроение у меня и без того кислое, а тут ещё эта вертлявая девица. – И интервью никому не даю. Даже если моё полицейское начальство разрешает это делать. Через несколько дней будет проводиться пресс-конференция, туда и приходите. Там всё покажут, расскажут и разложат по полочкам.

– Я специально приехала из центра страны и прождала вас здесь больше двух часов, – казалось, она сейчас заплачет. – Да ещё ночь на дворе. Что мне теперь делать?

– Вы, небось, рассчитывали, что я вас к себе приглашу? Так учтите, у меня жена в номере, а вы, простите, не в моём вкусе!

– Ни к кому я не набиваюсь. А номер себе сняла в отеле и без вашей помощи… – она встаёт и поднимает свой рюкзак с пола. – Извините, я вовсе не хотела вас обидеть. Завтра уеду…

– Да ладно уж, садитесь, – мне становится неудобно, что веду себя по-хамски. – Не обижайтесь, Карина, я просто устал, и мне сейчас не до интервью. Да и не давал я их никогда раньше.

Всё ещё немного обиженная, но заметно повеселевшая Карина возвращается на своё место и снова бросает рюкзак под ноги.

– И что же моё полицейское начальство разрешило вам выспрашивать у меня? – я уже понимаю, что ни в каких секретах Теслы сегодня разобраться мне не удастся. – И почему вас отправили именно ко мне? Неужели, кроме меня, никого больше не осталось, кто мог бы рассказать о героических буднях родной израильской полиции?

– Меня мало интересуют героические будни полиции, – Карина деловито поправляет указательным пальцем очки на носу и лезет в рюкзак за блокнотом. – Меня интересует ваша… э-э… командировка на тот свет. Я правильно выразилась? Какие-то детали, наблюдения, впечатления, встречи…

– Вам и это уже известно? Никакой интриги перед пресс-конференцией…

– А в полиции эту информацию и не скрывали. Сперва, конечно, упёрлись и не хотели ни о чём рассказывать, но от меня не так легко отделаться.

– Это я уже понял… Давайте сделаем так. Составьте список вопросов, и я на них отвечу, если уж в полиции решили, что никакой тайны в моей… командировке больше нет. Но не сегодня… я очень устал…

Мне всё ещё не хочется тратить время на пустые разговоры с этой ушлой девицей, поэтому прибавляю, захлопывая ноутбук:

– Сейчас уже ночь, пора расходиться по своим номерам, а завтра давайте встретимся на этом самом месте после завтрака и попробуем удовлетворить ваш интерес… Да, и ещё, могу я вас попросить об одной маленькой услуге взамен на мои откровения?

– Ну, конечно! – глаза блогерши загораются, как у кошки, и она даже елозит от нетерпения в своём кресле.

– Если не трудно, поищите в интернете для меня информацию об изобретателе Николе Тесле. Меня интересует, какие секреты он утаил от человечества и унёс с собой в могилу.

– Ого! Могу спросить, чем вызван ваш интерес? – Карина глубокомысленно качает головой и делает пометку в блокноте. – Это связано с вашим следующим посещением… э-э… того света?

– Нет, не связано, – говорю поспешно, но она, кажется, не верит. – Прошу из любопытства. Так сказать, для самообразования. Поищете?

– Конечно. Только у меня встречная просьба: вы меня будете держать в курсе ваших дальнейших дел, ага?

Усмехаюсь её наглости и непроизвольно выдаю:

– Ну, вы и нахалка!

– Значит, договорились, – Карина забрасывает блокнот в рюкзак и встаёт. – Пойду к себе, я тоже устала. Завтра сразу после завтрака жду вас здесь. Материалы по Тесле поищу и вопросник подготовлю… Спокойной ночи!

Некоторое время бессмысленно разглядываю выключенный ноутбук и прикидываю, стоит ли дальше терзать компьютер. Эта бойкая девица Карина наверняка лучше меня справится с интернет-раскопками, поэтому сейчас лучше отправиться спать, ведь народную мудрость – утро вечера мудренее – ещё никто не отменял.

Несмотря на то, что я изрядно устал, сразу заснуть не удаётся. В голове всё время прокручивается разговор в дельфинарии, и даже вспоминаются какие-то слова Бота. Что-то подсказывает: встреча с ним была не последней. Профессор Гольдберг, видно, попал в денежную струю и, как пресловутый Харон, теперь начнёт катать на своей медицинской лодочке всех заинтересованных лиц через Лету туда-обратно. Хорошо это или нет, ещё предстоит разобраться. На мой непросвещённый взгляд, ничего хорошего в этом «таксистском» бизнесе нет, какие бы благие цели ни ставились. Нельзя так потребительски относиться к матушке-природе, а ведь она рано или поздно непременно накажет за столь вольное обращение с жизнью и смертью.

А уж мне-то участвовать в этом шабаше вообще нет никакого смысла. Интерес к этому, конечно, есть, но не более того. Короче, всеми правдами и неправдами буду отбрыкиваться от новых «командировок» в загробный мир. И без меня найдутся желающие рисковать жизнью за обещанные грязные бабки от полулегальных оружейных корпораций. Лучше продолжим традиционно ловить бандитов и прореживать их увеличивающееся поголовье…

С этой успокоительной мыслью тотчас засыпаю и открываю глаза только утром, когда солнечные лучи уже пробиваются сквозь плотные шторы на окнах.

– Чувствую, отдыхать тебе некогда, – печально констатирует моя драгоценная половина. – И здесь тебя достали с работой. Как я поняла, ругаться или отговаривать тебя бесполезно?

– Почему ты решила, что это связано с работой?

– Вчера весь вечер меня преследовала одна резвая дамочка. Тебя искала. Представилась журналисткой и говорила, что ей в полиции подсказали, где нас искать. Ты её видел?

– Видел. От неё и в самом деле не отвяжешься, она как банный лист…

– Да ладно тебе! Рад, небось, что молоденькие девушки тобой интересуются…

– Она не в моём вкусе… И вообще, супруга моя ненаглядная, о чём ты? Это сцена ревности?

– Упаси бог! Просто ты после своей последней командировки какой-то странный стал. То тебя месяцами дома не было, и вроде бы ничего особенного с тобой не происходило, а то отсутствовал всего три дня – и как будто с того света вернулся…

– Тьфу на тебя! – сплёвываю и прикидываю: неужели она о чём-то догадывается? – Ты же знаешь, родная, что я в Россию летал, притом по стандартной программе – одна нога там, другая здесь. Бывали же у меня и раньше такие поездки!

После завтрака жена отказывается идти на пляж и отправляется в спа-салон, который находится прямо здесь, в отеле, а я уже на законных основаниях спускаюсь вниз, где меня дожидается прилипчивая блогерша Карина.

– Здравствуйте, Даниэль, – жеманно здоровается она и протягивает сложенный лист. – Вот вопросы, которые я приготовила. Но ими займёмся потом, потому что сейчас у меня есть для вас кое-что интересное. Я стала вчера перед сном просматривать материалы по Николе Тесле и сразу же в его воспоминаниях наткнулась на очень любопытные записи. Вот, посмотрите…

Она разворачивает свой ноутбук ко мне, и я читаю:

«…После умственного напряжения я начал страдать от странного появления призрачных видений, сопровождавшихся сильными световыми вспышками. Сильные вспышки света покрывали картины реальных объектов и попросту заменяли мои мысли. Эти картины предметов и сцен трудно было отличить от действительности. В желании освободиться я постоянно искал новые видения и неоднократно прибегал к ментальным упражнениям, пытаясь отогнать свои призраки. Затем инстинктивно я начал совершать экскурсы за пределы моего маленького мира, в котором жил, и вскоре увидел новые сцены. Вначале они были довольно туманны и убегали при попытке сосредоточиться на них, но вскоре мне удалось их задержать. Они приобретали силу и ясность и, наконец, сделались конкретными, как и подлинные предметы. Вскоре я обнаружил, что лучше всего себя чувствую тогда, когда расслабляюсь и допускаю, чтобы само воображение влекло меня всё дальше и дальше. Постоянно у меня возникали новые впечатления, и так начались мои ментальные путешествия. Каждую ночь (а иногда и днём) я, оставшись наедине с собой, отправлялся в эти путешествия – в неведомые места, города и страны, жил там, встречал людей, создавал знакомства и завязывал дружбу, и (как бы это ни казалось невероятным, но остается фактом) они мне были столь же дороги, как и моя семья, и все эти иные миры были столь же интенсивны в своих проявлениях…»[1]

– Что бы это значило, как вы думаете? – Карина терпеливо ждёт, пока я закончу читать, но видно, как её распирает от желания что-то прибавить. – Упражнения в изящной словесности или описание чего-то происходившего на самом деле?

– Могу лишь сказать, что я самый обыкновенный мент, который ни в мистику, ни в воображаемые путешествия не верит, – бормочу озадаченно. – Но тут несколько иная ситуация. Если бы всё это было лишь фантазиями экзальтированного юноши, начитавшегося пошлой эзотерики, это было бы одно дело. Однако Никола Тесла, насколько я понимаю, многие свои откровения и даже изобретения вытаскивал, как не раз упоминал, из заоблачных сфер, в которые до сих пор не очень верят такие скептики, как я…

– И как я, – поддакивает Карина. – Но ведь тут он чёрным по белому пишет…

– Может, просто нагнетает атмосферу? Хочет лишний раз показать себя крутым магом и чародеем, к которому на кривой козе не подъедешь?

Некоторое время мы молчим, потом Карина вдруг спрашивает:

– Даниэль, скажите: вы Теслой интересуетесь вовсе не из праздного любопытства? Я не ошибаюсь?

– Почему вы так решили?

– Мне уже известно, что ваше путешествие… э-э… на тот свет – можно его так назвать? – далось вам нелегко. Я имею в виду здоровье. Всё-таки глубокий транс не банальная простуда. И сразу же после возвращения вы вдруг интересуетесь тайнами Теслы? К чему бы это? Да любой нормальный человек на вашем месте, приехав на отдых, открыл бы книжку какой-нибудь Дарьи Донцовой или уткнулся в кинушку с Брюсом Виллисом, лишь бы оттянуться по полной программе и выбросить из головы пережитые кошмары… Ведь неспроста же этот ваш интерес?

В проницательности Карине не откажешь, но и распинаться перед ней не собираюсь.

– Не знаю, что вам про меня наговорили в полиции, но я, действительно, побывал, как вы говорите, на том свете и получил от погибшего преступника Баташова по кличке Бот некоторую оперативную информацию. Эту информацию я передал руководству. Благодаря ей была разработана и успешно проведена операция по задержанию другого опасного преступника по кличке Глен, за участие в которой меня премировали недельным отдыхом в Эйлате. Об этом будет доложено на пресс-конференции, вот и побывайте на ней, послушайте. Что вы ещё хотите узнать?.. А Тесла… могу же я чем-то интересоваться, кроме работы, вы такое можете предположить?

Карина прищуривается и хитро разглядывает меня, словно увидала впервые:

– Вы, небось, всю ночь зубрили эту казённую тираду для представителей жёлтой прессы? И больше вам совсем-совсем нечего сказать?

– Нечего. К вечеру впишу ответы в ваш вопросник и верну, – встаю и оглядываюсь по сторонам. – После ужина. А сейчас меня ждёт жена, и мы наконец отдохнём, как и планировали… Да, за вашу исчерпывающую информацию о Тесле спасибо… Будьте здоровы.

– Возьмите мою визитку, – доносится в спину. – Мне почему-то кажется, что это не последняя наша встреча.

– С чего вы взяли?

– Интуиция…

Поскорее удираю к лестнице, ведущей в спа-салон, а Карина остаётся за столиком, снова погрузившись в чтение интернетовских статей о Тесле. Но не успеваю пройти и трёх шагов, как в моём кармане начинает трещать мобильник. Номер незнакомый, но у меня на душе почему-то начинают скрести кошки. Тяжело вздохнув, подношу его к уху.

– Даниэль, здравствуй, дорогой! Как твои дела?

– Кто это?

– Профессор Гольдберг. Неужели не узнал?

– Мы с вами раньше не разговаривали по сотовому телефону.

– Ничего страшного. Нам необходимо срочно встретиться.

– Я в Эйлате. И пробуду здесь до конца недели.

– Знаю, поэтому я тоже здесь. Специально, понимаешь ли, приехал, чтобы с тобой лично поговорить.

– Но я…

– Ни о чём не беспокойся. Я за твоей спиной…

6

Оказывается, в трёх столиках от того, за которым мы беседовали с Кариной, уже некоторое время сидит профессор Гольдберг в компании с незнакомым моложавым мужчиной. Как я на них сразу не обратил внимание? Эх, мент, совсем ты нюх потерял, расслабился на отдыхе!

Несмотря на жару, оба в строгих костюмах и рубашках с галстуками.

– Чем я заслужил такую честь, господа, если сам профессор Гольдберг почтил меня своим вниманием в компании с… извините, вашего имени не знаю, – развожу руками и пытаюсь изобразить из себя бодрячка. Никакой радости, если говорить честно, от встречи не испытываю.

– Меня зовут Алонсо, – вежливо представляется спутник профессора.

Его иврит – с жутким рычащим латиноамериканским акцентом, и по нему сразу понятно: если этот Алонсо и израильтянин, то совсем свеженький, мало общавшийся с публикой на улице.

– Как себя чувствуешь? – участливо интересуется у меня медицинское светило. – Голова не кружится? Потеря памяти? Слабость?

– Профессор, давайте сразу к делу, – надуваюсь, как таракан, – вы же сюда ехали совсем не для того, чтобы интересоваться моим самочувствием, ведь так?

– И то верно! – Гольдберг приглаживает свою густую седую шевелюру и жестом приглашает присесть рядом. – В принципе, для тебя уже не секрет, о чём будет разговор. Наш человек вчера обрисовал ситуацию в общих чертах…

И тут совершенно неожиданно за нашими спинами полыхает вспышка фотоаппарата. Вздрагиваю и оборачиваюсь: это, конечно же, Карина, которая на ходу сгружает свои ручки и блокноты в рюкзак и на всех парах улепётывает к выходу из отеля.

– Что происходит? – удивлённо сдвигает брови профессор. – Эта женщина с тобой, Даниэль? Зачем она нас снимала?

Ни слова не говоря, Алонсо подхватывается и бросается следом за Кариной, но даже отсюда видно, как она быстро ныряет в маленький голубой «сеат» и пулей уносится к выезду со стоянки. Алонсо некоторое время стоит в дверях, чешет затылок, потом машет рукой и возвращается к нам.

– Вы с ней знакомы? – сдвинув брови, спрашивает он у меня.

– Нет.

– Но она с вами о чём-то беседовала пять минут назад.

– Она представилась журналисткой и хотела взять интервью о моём посещении того света.

– Где она про это узнала?

– В полиции.

– Чёрт бы их побрал! – вмешивается профессор. – Они совсем ничего не понимают?! Им лишь бы отрапортовать об успешно проведённой операции, а после хоть трава не расти. Неужели не понятно, что существуют вещи, которые афишировать раньше времени не стоит?! И пресс-конференцию затеяли совершенно напрасно, лишь бы пошуметь о своих подвигах…

– Ничего страшного, – цедит сквозь зубы Алонсо, – разыщу я эту журналистку. В полиции, в конце концов, её имя узнаем.

– Так вот, – продолжает Гольдберг, сразу переходя на официальный тон, – нам понадобилась ещё раз твоя помощь, Даниэль. Но теперь уже в более деликатной форме. Без шума, треска и фотовспышек. Ты снова должен побывать на том, как вы называете, свете. Однако твоему полицейскому начальству знать об этом уже не обязательно. Иначе за тобой вечно будет тянуться хвост из подобных скандальных дамочек с фотоаппаратами.

– То есть, как я понимаю, – усмехаюсь кисло, – вы хотите что-то сделать тайком от полиции? А если тайком, значит, незаконно? И почему вы решили, что я, полицейский, стану в этом участвовать? А вдруг я прямо сейчас позвоню начальству и обо всём доложу?

– Не позвоните, – Алонсо перехватывает эстафету от Гольдберга, – по трём причинам. Во-первых, вам не захочется попасть на тот свет вполне естественным путём без всякой помощи профессора. Это не угроза, но всякое, извините, случается. Во-вторых, вам не захочется лишаться довольно приличной суммы, которую можно получить за успешное окончание нашего проекта. А в-третьих, вы человек любопытный, как мы уже поняли, и ни за что не откажетесь от возможности сунуть нос в одну из самых загадочных тайн века…

– Так уж и тайна века!

– Вот видите, вам уже интересно. В глазах у вас вопрос. Значит, всё нормально.

Некоторое время молчу, потом неохотно спрашиваю:

– Ну и что вы предлагаете мне сделать?

Алонсо и профессор переглядываются, и Гольдберг облегчённо вздыхает:

– Вам необходимо найти Николу Теслу.

– Всего лишь? – честно признаться, я ожидал, что прозвучит именно это ключевое слово. – Может, заодно и старику Леонардо да Винчи от вас привет передать?

– Если понадобится, – без тени иронии выдаёт Алонсо, – то и Леонардо передадите.

– Да уж, не смешные у вас шутки, господа!

Пробую встать, чтобы уйти, но профессор придерживает меня за руку:

– Подожди, Даниэль. Тебе, значит, и деньги не нужны?

– Деньги всем нужны. Но за реальную работу, а не за какие-то полуфантастические аферы. И притом не покойнику…

– Какой суммой, Алонсо, мы располагаем?

Алонсо презрительно хмыкает и извлекает из кармана кредитную карточку известного во всём мире швейцарского банка:

– Здесь пятьдесят тысяч долларов. Карточку получите в обмен на согласие, а пин-код к ней только по завершении работы.

Против воли прикидываю, что при иных обстоятельствах таких денег мне и по гроб жизни не скопить. Так что хочешь не хочешь, а соглашаться придётся, тем более профессор Гольдберг тотчас подливает масла в огонь:

– У тебя на выполнение задания будет максимум три дня, а потом свободен, как птица. Как раз уложишься в свой отпуск… Кто тебе ещё предложит без особых хлопот срубить за три дня пятьдесят тысяч гринов?

– Как я жене объясню своё отсутствие?

– Я с ней сам поговорю, мы знакомы. Скажу, что забираю тебя на дополнительную реабилитацию. Пускай здесь побудет одна, ей не привыкать. Когда всё закончится, сюда же тебя и верну.

Пока раздумываю, мои собеседники внимательно наблюдают за мной. Они, вероятно, с самого начала не рассчитывали на мгновенное моё согласие.

– Короче, так. Будь по-вашему, я согласен, – отчаянно машу рукой в воздухе и вздыхаю. – Но у меня есть несколько вопросов, на которые вы мне ответите, иначе я не…

– Нет проблем, – Гольдберг кивает головой и подмигивает невозмутимому Алонсо. – Слушаем тебя.

– Как я понимаю, Никола Тесла вам нужен лишь для того, чтобы выведать секреты, которые он унёс с собой в могилу?

– Совершенно верно.

– Почему же вы решили, что, отказавшись обнародовать их при жизни, он сделает это после смерти, да ещё мне, человеку, который вряд ли что-то в них понимает? Тот же вопрос я задал вчера вашему юноше в дельфинарии, но он ничего внятного не ответил.

Алонсо улыбается и глядит на меня как на несмышлёного малыша:

– Тут есть один хитрый ход. Тесла действительно изобрёл несколько крайне любопытных и опасных вещей, которые решил скрыть, так как считал, что человечество ещё не доросло до обладания ими. Более того, он, кажется, определял срок их сокрытия приблизительно в сто лет. Если удастся убедить его, что сегодня с войнами покончено, и на земле наступил мир, то, может быть, старик окажется сговорчивей…

– А что, мы действительно уже живём без войн? – удивляюсь его нахальству.

– Почти, – Алонсо насмешливо глядит мне в глаза. – Главное, его в этом убедить.

– Думаете, поверит? Ведь он там, между прочим, общается и с душами тех, кто умер совсем недавно, а значит, наверняка в курсе всех наших дел.

– Не думаю, что это окажется решающим фактором. Со времени его смерти прошло более семидесяти лет, и многое сегодня изменилось. Это же ясно, как божий день! Тем более человек он тщеславный, привык играть на публику. Имидж волшебника, мага, чародея – это всё про Николу Теслу. Кажется, ваш русский драматург Чехов говорил, что ружьё, повешенное на стену в первом акте, непременно должно выстрелить в третьем? Для чего Тесла, спрашивается, всю жизнь занимался изобретательством? Для чего вешал ружьё на стену? Из любви к искусству? Нет! А теперь появляется такая замечательная возможность донести свои труды до человечества. Может, ему даже следует разъяснить, что новое сверхмощное оружие заставит человечество устрашиться грядущих катастроф и отказаться от войн. Понимаете, о чём я?

– И вы считаете, что мне удастся его убедить? Я же не технарь, не физик или математик и даже не политик. Мне проще ловить преступников, а не уговаривать магов и чародеев…

– Это как раз и есть одна из причин того, что выбор пал на вас, Даниэль. Вы человек изобретательный и всегда сумеете найти выход из любой ситуации. И язык у вас хорошо подвешен. Думаю, вести разговор с ученым не сложнее, чем допрашивать пойманного бандита.

– Сравнили тоже! Не очень весомый аргумент.

– К тому же, – встревает в разговор всё это время молчавший Гольдберг, – ты уже побывал там, да и твой друг Баташов тебе поможет.

– Он-то здесь с какого края? Вы его лично знали? – наконец, не выдерживаю я, потому что постоянное упоминание про Баташова меня уже бесит. – Чтобы он кому-то помогал…

– Поможет, не сомневайся. Алонсо, объясните.

Латиноамериканец приосанивается и, поигрывая кредитной карточкой, которую я получу, если дам согласие, начинает с ещё большей помпой:

– Наш человек, беседовавший с вами в дельфинарии, наверное, сообщил, что Баташова всё время негласно курировала наша организация. Мы ему, конечно, позволяли изображать из себя крутого мафиози и проводить некоторые локальные сделки по продаже наркотиков и оружия. Нам это было выгодно, потому что при необходимости все стрелки можно было перевести на него, а спецслужбы, в том числе и израильские, охотились за ним и вряд ли задумывались, что он лишь исполнитель среднего звена. В конце концов, он возомнил себя чуть ли не богом на земле, за что в итоге поплатился. А мог бы ещё потянуть год-другой… Его смерть явилась закономерным итогом всего, что он сделал, но и этим мы решили воспользоваться, возложив на него некоторую миссию. Уважаемый профессор подтвердит, что после вашей встречи мы сразу отправили по тому же маршруту ещё одного человека, который всё разъяснил и напомнил Баташову об обязательствах перед нами, и тот послушно пообещал сделать всё, что требуется.

На мой удивлённый взгляд Гольдберг молчаливо кивает головой, а Алонсо тем временем продолжает:

– Сразу отвечу и на вопрос, который вы ещё не задали: почему он согласился, и не проще ли было послать нас подальше, ведь он и так уже мёртв, а что может быть хуже смерти? Открою вам великий секрет, ведь вы уже на нашей стороне и отказаться от предложения не сможете, разве не так? Вся фишка в том, что профессор Гольдберг разработал абсолютно революционную методику возвращения душ давно умерших с того света в наш мир. На такое ещё никто, кроме него, не замахивался…

– Позвольте, Алонсо, – нервно перебивает его профессор, – об этом рассказать мне самому, а то после ваших дифирамбов я окажусь в глазах Даниэля чуть ли не на одной ступеньке с Всевышним! А оно мне надо?.. Всё на самом деле проще и банальней. Понимаешь, Дани, метод введения человека на некоторое время в глубокий транс, когда то, что я называю его мыслящей субстанцией или, проще говоря, душой, отделяется от тела и способно переместиться в иное измерение, где как раз и обитают души умерших, разработан достаточно подробно и опробован. Для тебя это не новость. Притом, насколько мне известно, параллельно с нами теми же исследованиями занимались и наши конкуренты. У нас с ними даже идёт негласное соревнование – чьи результаты окажутся эффективней… Но я пошёл дальше и обнаружил одну совершенно потрясающую деталь. Душу, оказывается, можно вернуть не только в своё собственное, но и в любое другое подходящее по медицинским параметрам тело. Это новый шаг в моих разработках, настоящее ноу-хау, и повторить это конкуренты пока не могут…

Гольдберг на мгновенье замолкает, пытаясь оценить, насколько я потрясён полученной информацией. Но я словно впал в тот же пресловутый глубокий транс и лишь неотрывно таращу глаза, даже не моргая, то на него, то на Алонсо.

– Понимаешь, Даниэль, какие перспективы открываются сегодня перед нами?

– Не очень… – выдавливаю с трудом.

– Мы практически победили смерть! Не в прямом смысле, конечно, то есть люди как умирали, так и будут умирать, но только физически, а их бессмертную душу отныне можно будет переселять в новое тело. Это хоть тебе понятно?

Некоторое время он наслаждается произведённым эффектом, но я неожиданно спрашиваю:

– А что будет с душой, которая была в использованном для перемещения теле до того?

– Ты про какое тело?

– Ну, про то, в которое вы собираетесь переселять душу умершего.

– Это уже вопрос морально-этический и не ко мне. Всегда, наверное, найдутся вакантные тела, чьи души не представляют никакой ценности для общества.

– Ну, вы прямо-таки доктор Менгеле, – только и выдавливаю из себя, но он делает вид, что не расслышал, и продолжает:

– Вернёмся к нашим баранам. Мы объяснили Боту, что поможем его душе вернуться в наш бренный мир, правда, в другом обличии, ведь его прежнее тело уже не годится для… для оживления. И он неслыханно этому рад. Более того, он сможет опять заниматься своими земными делишками, а это для него самое желанное. Мечта любого преступника.

– Во-от оно что, – тяну я и уже начинаю догадываться. – Вы то же самое хотите предложить и Николе Тесле? Чтобы сговорчивей был?

– Ради него всё и затевается.

– Понял… Одного пока не понимаю. Если Бот уже занимается уговорами Теслы, то почему вы не даёте ему довести дело до конца? Для чего вам понадобился я, ведь я-то могу находиться на том свете всего два-три часа, не больше? Да ещё обещаете за это кучу денег…

– Конечно, можно всё поручить Боту, но нужна стопроцентная гарантия. Никто не знает, как поведёт себя наш маг и волшебник. Ему непременно потребуются веские доказательства серьёзности наших намерений. Человек, который уже совершил хотя бы один вояж туда-обратно, – лучшее из доказательств, а Бот находится точно в таком же положении, как и Тесла. К тому же у него на лице написано, чем он занимался при жизни. Как такому красавцу верить? Ты, Даниэль, – наглядный пример того, что игра честная и никто никого обманывать не собирается. А деньги, обещанные тебе за эту небольшую услугу, – пятьдесят тысяч – сущие гроши в сравнении с выгодой от предполагаемой сделки с Теслой.

– Да уж… – больше сидеть не могу, подскакиваю и начинаю нервно нарезать круги вокруг стола.

Профессор и Алонсо молча провожают меня взглядами и выжидают.

– Вам нужно время, чтобы всё обдумать? – интересуется, наконец, Алонсо.

– Нет. Я согласен… Когда нужно… отправляться?

– Сейчас профессор сходит с вами и побеседует с вашей женой, потом мы уедем, чтобы всё подготовить, и завтра утром, скажем, часиков в десять приступим к делу в его лаборатории… Да, кстати, вот вам небольшая выписка с информацией о том, что нас интересует из изобретений Теслы. Почитайте, если выдастся свободная минутка, – он протянул конверт, в котором лежало несколько листков. – Понадобятся дополнительные материалы – всё необходимое есть в свободном доступе в интернете. Тут ничего секретного, – Алонсо встаёт из-за стола и деловито глядит на часы. – Ну, по рукам, как говорят у вас, русских? И ещё. Вот ваша кредитная карточка. Пин-код к ней, как мы и договаривались, получите после возвращения с положительным результатом, – он ухмыляется и подмигивает Гольдбергу. – А лучше всего вернуться в компании с самим Николой Теслой…

7

Если говорить откровенно, мне совершенно не хочется снова видеть самодовольную рожу Бота и выслушивать его похвальбы, производящие впечатление разве что на какого-нибудь братка с незаконченным средним образованием и двумя ходками по малолетке. Бот-Баташов прекрасно понимал, что я из другой песочницы, и даже когда я посмеивался над ним, вынужденно терпел меня. В отличие от того же Глена, я мог давать неплохие советы в затруднительных ситуациях, и он это ценил. Однако вторым человеком в его иерархии стал всё-таки не я, и это меня полностью устраивало. Быть серым кардиналом в его империи куда спокойней, чем каждый день, находясь на виду, ожидать пули от кого-то из многочисленных ботовских конкурентов. Да и реальную статью зарабатывать совсем не хотелось. А ведь наворотили мы таких дел, что при задержании уже никто не посмотрел бы, полицейский ли я агент под прикрытием или стопроцентный бандит…

Вместе с профессором мы сходили к моей жене и сообщили, что Гольдберг явился сюда, бросив все неотложные дела, чтобы провести дополнительный курс реабилитации моего драгоценного организма. И жена, кажется, поверила.

Мне абсолютно не хотелось ехать со своими новыми работодателями на их машине, а своего росинанта оставлять жене, ведь это лишало бы меня дополнительной степени свободы. Однако профессор напомнил, что по возвращении в наш мир я буду, как и в прошлый раз, слаб и беспомощен, поэтому пользоваться автомобилем в любом случае несколько дней не смогу. Он же обязуется самолично отвезти меня к жене в Эйлат уже через три дня, так что я успею даже разок-другой окунуться в Красное море.

– Спрячь, дорогая, – на прощание сую жене кредитную карточку, полученную от Алонсо, – и пока ни о чём не спрашивай. Объясню потом…

Алонсо садится за руль своего серебристого «ситроена», профессор Гольдберг устраивается рядом, а я привольно располагаюсь на широком заднем сидении.

– Пока будем ехать, ознакомьтесь с материалами по Тесле, которые я вам дал, – не оборачиваясь, напоминает латиноамериканец. – Если возникнут какие-то вопросы, задавайте. Времени у нас немного, нужно торопиться.

– Вы о моей жене беспокоитесь? – усмехаюсь невесело. – Не переживайте, она привыкла к моим «командировкам».

– Если бы проблема была только с вашей женой, – вздыхает Алонсо, но больше ничего не говорит.

Мы выезжаем из Эйлата и катим по шоссе на север. Ехать часа два-три, поэтому лучше и в самом деле посмотреть, какие документы подготовили для меня мои неожиданные работодатели.

На первом листке сверху ссылка: «Из Википедии».

Да уж, прикидываю про себя, ребята пользуются самыми проверенными в мире источниками информации, но разочаровывать их пока не буду. Лучше почитаем.

«…Тесла умер в ночь с 7-го на 8-е января 1943 года. Он всегда требовал, чтобы ему не мешали, на дверях его гостиничного номера в Нью-Йорке даже висела специальная табличка. Тело было обнаружено горничной и директором отеля «Нью-Йоркер» лишь спустя два дня после смерти. 12 января тело кремировали и урну с прахом установили на Фэрнклиффском кладбище в Нью-Йорке. В 1957 году она была перенесена в Музей Николы Теслы в Белграде.

Особенности личности:

Он панически боялся микробов, постоянно мыл руки и в отелях требовал до 18 полотенец в день. Если во время обеда на стол садилась муха, заставлял официанта принести новый заказ. Поселялся в отеле только в том случае, если номер его апартаментов был кратен трём.

Фобии и навязчивые состояния сочетались у Теслы с поразительной энергией. Прогуливаясь по улице, он мог во внезапном порыве сделать резкий прыжок. Он часто гулял в парке и читал наизусть «Фауста» Гёте, и в эти моменты его осеняли блестящие технические идеи. С другой стороны, у него обнаруживался необъяснимый дар предвидения. Однажды, провожая друзей после вечеринки, он уговорил их не садиться в подходивший поезд и этим спас им жизнь: поезд, действительно, сошёл с рельсов, и многие пассажиры погибли или получили увечья…

Эксцентричная натура Теслы стала причиной множества слухов. Сторонники теорий заговора считают, что ЦРУ засекретило большую часть его разработок и до сих пор скрывает их от мировой научной общественности. Опытам Теслы приписывали связь с проблемой Тунгусского метеорита, с «Филадельфийским экспериментом» – телепортацией большого военного корабля США со всей его командой на несколько десятков километров и т. п.

В своей автобиографии Тесла описывает ряд «необычных пристрастий, предубеждений и привычек», приобретённых им в юности:

Тесла почти профессионально играл на бильярде.

Тесла отдыхал примерно четыре часа в день. Из них два часа уходило на размышления и только два часа на сон.

Питал яростную антипатию к женским серьгам, особенно с жемчугом.

Запах камфары доставлял ему очень сильный дискомфорт.

Если в процессе исследований он ронял небольшой квадратик бумаги в жидкость, это вызывало у него особо ужасный привкус во рту.

Тесла подсчитывал шаги при ходьбе, объём тарелок с супом, чашек с кофе и кусков пищи. Если ему не удавалось это сделать, то пища не доставляла ему удовольствия, поэтому он предпочитал есть в одиночку.

Отношение к людям:

Тесла по складу своего характера не мог и не умел работать в коллективе.

Тесла никогда не был женат. По его словам, невинность в значительной мере способствовала его научным способностями…»[2]

Если всё, что здесь написано о характере Теслы, правда, то, честно признаться, человеком он был не самым приятным в общении. Более того, самодуром и крайне отрицательным типом, от которого лучше держаться подальше. Конечно, каждый, кто одержим какой-то великой идеей, имеет право на некоторые чудачества, но не в таком же количестве…

Продолжим чтение. Надеюсь, там будет что-то более существенное.

А дальше довольно подробно перечислены основные его открытия: переменный ток, теория полей, радио, исследования резонанса, но читать это скучновато, потому что, с одной стороны, всё уже достаточно широко известно, а с другой – я мало что в таких вещах понимаю.

Но неожиданно становится интересней:

«…Мифы и легенды:

Ореол, окружающий личность и открытия Теслы, способствовал распространению всевозможных утверждений, носящих, как правило, полумифический характер. Подобные утверждения не поддаются проверке по причине отсутствия документов, что не мешает, однако, приписывать Тесле прямое или косвенное отношение ко многим загадкам XX века.

Бумаги Теслы:

По легенде, после смерти Теслы спецотдел ФБР, занимавшийся хранением собственности иностранных граждан (Alien Property Custodian), выслал сотрудников, которые изъяли все бумаги, найденные ими в номере. ФБР подозревало, что ещё за несколько лет до смерти Теслы некоторые бумаги были выкрадены германской разведкой и могли быть использованы для создания немецких летающих тарелок. Желая предотвратить повторения этого инцидента, ФБР засекретило все обнаруженные им бумаги.

В книге писателя Тима Шварца упоминается, что в других отелях, где Тесла снимал номера, также оставались его личные вещи. Часть из них утеряна, более 12 ящиков с вещами были проданы для оплаты счетов Теслы. Также Тим Шварц уверяет, что в 1976 году четыре невзрачные коробки с бумагами были выставлены на аукционе неким Майклом Борнесом (Michael P. Bornes), книготорговцем из Манхеттена. Дейл Элфри (Dale Alfrey) приобрёл их за 25 долларов, не зная, что это за бумаги. Согласно автору книги, позже выяснилось, что это лабораторные журналы и бумаги Николы Теслы, в которых описывались враждебные инопланетные существа, способные контролировать человеческий мозг.

Многие читатели подвергли сомнению утверждения Тима Шварца, воспринимая книгу как попытку устроить сенсацию.

Филадельфийский эксперимент:

Говорить о непосредственном участии Теслы в этом гипотетическом событии вряд ли возможно по причине несовпадения дат жизни Теслы и времени проведения предполагаемого эксперимента, поскольку сам Тесла умер ещё до его начала – 7 января 1943 года, в то время как предполагается, что эксперимент был проведён только 28 октября 1943 года.

Электромобиль Теслы:

В 1931 году Никола Тесла якобы продемонстрировал действующий прототип электромобиля, движущегося без каких-либо традиционных источников тока. Никаких материальных свидетельств существования этого электроавтомобиля не существует.

Лучевое оружие:

Американское агентство DARPA в 1958 году якобы попыталось создать легендарные «лучи смерти» Теслы в ходе проекта «Качели» (англ. Seesaw), который проводился в Ливерморской национальной лаборатории. В 1982 году проект был прерван в связи с рядом неудач и превышением бюджета.

Тунгусский метеорит:

В конце XX – начале XXI века появилась гипотеза о связи Николы Теслы с Тунгусским метеоритом. Согласно этой гипотезе, в день наблюдения Тунгусского феномена (30 июня 1908 года) Никола Тесла проводил опыт по передаче энергии «по воздуху».

За несколько месяцев до взрыва Тесла утверждал, что сможет осветить дорогу к Северному полюсу для экспедиции знаменитого путешественника Роберта Пири. Кроме того, сохранились записи в журнале библиотеки Конгресса США, что он запрашивал карты «наименее заселённых частей Сибири». Его эксперименты по созданию стоячих волн, когда, как утверждается, мощный электрический импульс сконцентрировался за десятки тысяч километров в Индийском океане, вполне вписываются в эту «гипотезу». Если Тесле удалось накачать импульс энергией так называемого «эфира» (гипотетической среды, которой, по научным представлениям прошлых столетий, приписывалась роль переносчика электромагнитных взаимодействий) и эффектом резонанса «раскачать» волну, то, согласно данному предположению, должен возникнуть разряд мощностью, сопоставимой с ядерным взрывом…»[3]

До прочтения листков Алонсо у меня, в принципе, вопросов было немного: интересно всё это, конечно, но… не цепляло. Надо что-то передать Тесле, значит, передадим. Когда на кону такие деньги…

Теперь же вопросов стало столько, что даже не знаю, как мне дальше поступать. Мир переворачивается с ног на голову, и где в нём место каждого из нас, трудно определить.

Но остаются ещё листки с надписью «Дополнения».

«…Создание луча смерти:

В начале XX века идея создания лучей смерти была весьма популярной. Известный учёный Никола Тесла неоднократно утверждал, что создал лучи смерти в 1930-х годах, которые назвал «Teleforce». В России подобными исследованиями занимался петербургский профессор Михаил Филиппов, погибший при загадочных обстоятельствах в 1903 году. В 1913 году итальянский химик Джулио Уливи предложил британскому адмиралтейству способ подрыва мин с помощью невидимых лучей.

История продолжилась после окончания Первой мировой войны. Англичанин Гарри Гринделл Мэтьюс демонстрировал «дьявольские лучи», а европейская пресса заявляла, что немцы вступили в сговор с большевиками и работают над созданием смертельных лучей в России. В 1925 году некий англичанин Грилович предложил Красной Армии свои услуги по разработке лучей смерти. Однако вскоре он бесследно исчез.

В 1930-х годах повальное увлечение лучами смерти пошло на спад…»[4]

«…Лучи смерти в реальности:

Американская корпорация Boeing совместно с ВВС США 2 сентября 2009 года на территории авиабазы Киртленд (штат Нью-Мексико) провела успешное испытание лазерного оружия. В качестве цели был выбран неподвижный автомобиль на территории ракетного полигона White Sands. Лазер, установленный на самолёте С-130H, навели на объект, а потом уничтожили его точным выстрелом.

Ранее американские ВВС уже проводили испытание такого оружия. В августе 2009 года, в рамках эксперимента, лазерный комплекс, установленный на платформе лайнера «Боинг 747-400», перехватил, отследил и уничтожил учебную ракету.

Система, названная Boeing YAL-1 Airborne Laser (ABL), представляет собой сочетание кислородно-йодистого химического лазера мощностью около мегаватта и двух киловаттных лазеров, предназначенных для подсветки стартующих ракет. Комплекс предназначен для уничтожения тактических боеголовок, отличающихся от стратегических сокращённым радиусом действия и меньшей скоростью полёта.

После старта такой ракеты система подсветит её обычными лазерами, а затем, внеся поправки на скорость полёта, атмосферные явления и прочность ракеты, уничтожит мегаваттным лазером, расположенным в хвостовой части самолёта и направленным на цель с помощью системы зеркал, закреплённой на носу. По расчётам конструкторов, дальность действия оружия должна составить от 300 до 600 километров.

В ходе испытания 11 февраля 2010 года на полигоне в штате Калифорния лазер высокой мощности, размещённый на платформе воздушного базирования (Boeing-747-400F), уничтожил жидкостную баллистическую ракету на разгонном участке траектории…»[5]

«…Следует отметить, что далеко не все изобретения ученого отвечали условиям патентования. Тяготеющий к глобальности и технологическим новациям вселенского масштаба, Тесла по определению не мог получить патентов на некоторые разработки, наподобие летательного аппарата на «холодном угле» (фактически – предтечи реактивного самолета) или «визуальной телеграфии – устройства для передачи изображений непосредственно с сетчатки глаза», поскольку они не предполагали практического применения при тогдашнем уровне развития техники и технологий.

Отдельные разработки прозорливого ученого, например, принципы антигравитационного двигателя или «приемники свободной электрической энергии», которая существует везде в неограниченных количествах и «может приводить в действие механизмы всего мира…», настолько обогнали своё время, что выглядели в глазах современников совершенно фантастическими, и получали отказ, наподобие тех, что сегодня получают многочисленные заявки, представляющие методы лечения при помощи торсионных полей…»[6]

«…в январе 1995 года Секо Асахара – основатель японской радикальной религиозной секты «Аум Сенрике», объявил ответственными за землетрясение, разрушившее японский город Кобе, мегакорпорации американских или русских военных, проводивших эксперименты в области электромагнитных технологий. Впечатлённые возможностями техногенного шантажа, руководители «Аум Сенрике» выслали группу адептов секты в Белград с заданием проникнуть в музей Теслы и скопировать или выкрасть чертежи так называемой геодинамической машины – аппарата, способного генерировать землетрясение в заданном регионе земли, создание которого приписывается Тесле. Они верили, что волшебная машина откроет им путь к мировому господству. Экспедиция потерпела фиаско, поскольку описания устройства Теслы для искусственных землетрясений не сохранилось, а существует лишь предположение, что оно было основано на работе поршневого двигателя Теслы, подобного описанному в Патенте N 511916…»[7]

«…Резонанс-разрушитель. Искровой осциллятор представлял собой часть метода для преобразования электричества. Тесла объединил колебательный контур с конденсатором и искровым осциллятором, получив высокочастотные колебания нехимическим методом. В дальнейшем изобретатель успешно использовал подобные осцилляторы в системах освещения и трансформаторах. Искровой осциллятор был для Теслы своего рода пилотным изобретением, положившим начало его деятельности в области высоких частот. Электрический осциллятор Теслы был как минимум в сорок раз эффективнее привычных паровых динамо-машин. Тесла неоднократно описывал, как в порядке эксперимента разместил на несущей балке в подвале здания компактный осциллятор и настроил на такую частоту, что балка начала гудеть. Гудение нарастало, вибрация сотрясала всё здание, затем завибрировали и соседние здания с балками, резонировавшими на той же частоте; чтобы спасти квартал от полного разрушения, отчаянному экспериментатору пришлось схватить молоток и уничтожить источник колебаний – свой осциллятор. Тесла утверждал, что правильно подобранный резонанс, достигая пика, может разрушить абсолютно любой материал или конструкцию. Небольшого осциллятора вполне достаточно, чтобы обрушить Бруклинский мост или самый высокий из известных небоскрёбов. А резонанс, подобранный в соответствии с колебаниями земной коры, может попросту разорвать планету на куски…»[8]

…Дальше читать уже не могу, в голове словно грохочут барабаны. Тут уже волей-неволей задумываешься: не лучше ли в самом деле оказаться на веки вечные на спокойном одуванчиковом поле, где нет этих дурацких осцилляторов, электромагнитных катушек, стоячих волн и прочих орудий вселенского смертоубийства вместе с их гениальным изобретателем. Хотя… там-то он как раз сейчас и находится…

– Ну, как впечатление? – интересуется Алонсо, поглядывая на меня в зеркало и улыбаясь. – Есть над чем задуматься?

Ничего не отвечаю, лишь сую листки назад в конверт и принимаюсь смотреть в окно.

– Задача, Даниэль, предельно проста. Вам не нужно разбираться в технических деталях, достаточно знать названия и в общих чертах назначение изобретений. Когда вы попадёте туда, у вас будет на общение всего два-три часа. Баташов к тому времени уже разыщет Теслу и подготовит к встрече. Вам останется лишь подтвердить, что возвращение в наш мир реально и вполне осуществимо, но лишь взамен на секреты, которые будут переданы при личном контакте с нашими специалистами. Вместе с новым обличьем Тесла получит возможность продолжать свои разработки в нашем мире и, естественно, ни в чём не будет нуждаться. Ему, как человеку амбициозному и жаждущему славы, трудно будет отказаться от такой заманчивой перспективы. Главное, что требуется от вас, – это предельно чётко и грамотно донести до него условия сделки. По возвращении вы докладываете нам о результатах переговоров, получаете пин-код от карточки, и всё. Ваша миссия окончена.

– А вы получаете…

– Да-да, – Алонсо натянуто улыбается и, не мигая, смотрит на меня в зеркало глазами, в которых нет ни капли веселья, – мы получаем его секреты. Вот и всё, что необходимо. Что тут непонятного?

8

В Тель-Авив мы прибываем лишь к вечеру. Перемещение на тот свет, или, как они его называют, «трансфер», профессор Гольдберг запланировал на завтра, но уже сегодня меня определяют в отдельную палату в медицинском центре, пичкают таблетками и запрещают курить.

Оставшись в одиночестве, я затосковал. Что-то во всём происходящем кажется мне фальшивым и неприятным, словно я вынужден играть роль безвольной марионетки, которой беззастенчиво манипулируют, и никому нет дела до её чувств и переживаний. Для этого деревянного Алонсо и заглядывающего ему в рот профессора Гольдберга я не более чем шахматная пешка, которую без её ведома передвигают на доске, не намереваясь проводить в ферзи, а используют лишь для того, чтобы добраться до короля противника. Потребуется пожертвовать этой пешкой для продвижения вперёд другой пешки – пожертвуют без сожаления.

Некоторое время перечитываю листки, которые дал Алонсо, а потом ни с того ни с сего срываюсь и звоню журналистке Карине. Не знаю, для чего мне этот звонок, но почему-то хочется услышать её голос. Не так одиноко будет, что ли…

– О, Даниэль, – как ни в чём не бывало радостно воркует она в трубку, – я не сомневалась, что вы рано или поздно объявитесь. Как ваши дела? Чувствую, снова собираетесь в путешествие на тот свет и звоните об этом сообщить?

– Почему вы так решили?

– А разве профессор Гольдберг приезжал к вам по какому-то другому вопросу? Более того, я догадываюсь, что новое путешествие уже не связано ни с каким криминальным расследованием. С профессором не было вашего полицейского начальства, а был этот… как его, Алонсо.

– Вы даже имя этого человека уже узнали!

– А что тут невозможного? Просто подслушала ваш разговор краем уха, когда профессор обращался к нему по имени.

– Кстати, когда вы нас сфотографировали, этот Алонсо страшно разозлился и сказал, что обязательно вас разыщет.

– Что он мне сделает? Заставит уничтожить фотографию? Так она уже в интернете.

– Вы, небось, и статью к ней успели состряпать?

– Нет, статьи пока нет, но понаблюдаю, как дальше события развиваться станут, и напишу. Уничтожу снимок, если понадобится, в фотоаппарате у него на глазах, и он успокоится, Только пусть для начала меня найдёт. Да и в русскоязычный интернет эта публика нечасто заглядывает.

– Я ему сказал, что с вами не знаком, лишь случайно побеседовал в лобби отеля. Но на всякий случай будьте осторожней. Кто знает, что у этих ребят на уме…

Слышу в трубке дыхание Карины, потом она спрашивает:

– Мне кажется, вы не это сейчас хотите сказать. Вряд ли вас сильно беспокоит моя безопасность. Давайте, господин полицейский, колитесь, что у вас на уме. Внимательно слушаю…

А ведь действительно она права! Уж больно мне хочется поделиться с кем-то своими сомнениями. Держать их в себе хуже некуда. Мерзко на душе от всех этих мёртвых бандитов и великих изобретателей с того света. Ощущение того, что я ввязываюсь в какую-то гнусную историю с чертями и привидениями, не оставляет меня. Отказаться ещё не поздно, но… не в моих это правилах.

– Помните, Карина, я просил поискать какие-нибудь материалы по Николе Тесле?

– Да, кое-что для вас есть. При ближайшей встрече передам.

– А сейчас сбросить по электронной почте?

– Ишь, какой хитренький! Нет, только при личной встрече, когда ответите на мои вопросы. А их у меня день ото дня всё больше и больше.

– Резонно. Всё-то вы просчитали… – вздыхаю и признаюсь: – Понимаете, я сейчас в сложной ситуации, и мне очень нелегко принять одно важное решение. Какое – сообщить не могу, хоть убейте. Но узнать что-нибудь дополнительное про Теслу не помешало бы именно сегодня.

– Вот вы уже и признались! – хохочет Карина. – Что тут непонятного? Вас отправляют в загробный мир на встречу с персонажем, которым вы так сильно интересуетесь, чтобы выяснить у него какие-то секреты, унесённые в могилу. Ведь так?

– Знаете что, милая, – моментально вскипаю, но не очень бурно, – давайте не будем играть в «горячо-холодно». Есть вещи, о которых можно говорить, а есть такие, о которых лучше какое-то время помалкивать. Не стойте из себя ушлого жёлтого журналюгу: вам это, честное слово, не идёт. Уж и не знаю, зачем я вам позвонил…

– Не будем ссориться, – примирительно говорит Карина, – так и быть, сейчас кое-что сброшу на почту, думаю, в вашем телефоне эти файлы откроются, но у меня условие…

– …Вы первая узнаете обо всём, что произойдёт потом, – подсказываю обречённо. – Обещаю…

«…Подарок террористам.

Электрическая выставка на Мэдисон-сквер-гарден в 1898 году ознаменовалась сенсацией: великий и ужасный электрический гений Тесла впервые представил новое изобретение – «телеавтомат» – модель лодки с дистанционным управлением. Современникам экспонат, на полвека обогнавший технологии, казался, скорее, иллюстрацией к модным фантастическим романам, чем вещью, применимой на практике. Но именно это изобретение заложило основные принципы сегодняшнего радио, радиотелефонов, пультов дистанционного управления, автомобильных радиоприемников, факсимильных аппаратов, телевидения, шифраторов кабельного телевидения и сложной робототехники. «Я давно вынашивал идею создания автомата, который станет моей механической копией и будет реагировать, как я, хоть и более примитивно, на внешние раздражители». Тесла сулил «телеавтоматам» блестящие военные перспективы, предполагая создать на основе лодки радиоуправляемую торпеду. Войну будущего он считал по преимуществу «войной машин». Сам того не ведая, Никола Тесла сделал террористам будущего подарок – мины и заряды с дистанционным управлением, которые остаются любимым оружием исламских фундаменталистов и каждый год уносят десятки жизней…»[9]

В этой информации, может, и нет ничего сверхъестественного, но идей для современных разработчиков оружия тут наверняка немало. А если к этим идеям прибавить ещё смекалку и изобретательность самого Теслы, чем мои современники, к сожалению, не блещут, глядишь, материализовались бы оригинальные решения стоящих перед техникой задач. Главное, как понимаю, правильно сформулировать задачу, а решение всегда отыщется. Может, и не так плохо на самом деле пообщаться с гениальным сербом…

За окном темнеет, пора ложиться спать. Тем более профессор Гольдберг настоятельно рекомендовал как следует отдохнуть, потому что завтра день будет нелёгкий, и моё несчастное тело получит очередной удар, от которого придётся некоторое время оправляться.

Но я снова набираю номер Карины.

– Спасибо, всё получил, – и неожиданно для самого себя перехожу на «ты». – Не обижайся на меня, пожалуйста, просто я нервничаю перед завтрашним днём. Мне и в самом деле предстоит встретиться с Николой Теслой. Там… Кстати, у тебя сохранилась фотография Алонсо?

– Ну, сохранилась…

– Ты не могла бы помочь мне выяснить, кто он и какую контору представляет? Что-то у меня большие сомнения на его счёт.

– Попробую, но гарантий, сам понимаешь, никаких.

– И ещё попрошу: какой-то он мутный, так что ты осторожней копай.

– А разве он не врач и не работает вместе с профессором Гольдбергом?

– К медицине он вряд ли имеет отношение. Ему-то в первую очередь и нужен Тесла, а мы с профессором для него всего лишь подручные средства, чтобы к Тесле подобраться.

Некоторое время Карина раздумывает, потом неуверенно говорит:

– Поискать, конечно, можно, но, согласись, одной фотографии и имени без фамилии маловато. Если только очень сильно повезёт.

– Слушай, – вдруг осеняет меня, – у меня в полиции служит старый приятель, который может помочь. Алексом зовут. Уж он-то мне не откажет. Я тебе сейчас сброшу его телефон, ты с ним свяжись. Объяснишь, почему не могу поговорить с ним лично, и он всё поймёт с полуслова. Парень толковый, моя школа. По полицейским базам пошарит, есть у него такая возможность…

– Вот это другое дело, – радуется моя добровольная помощница. – Завтра же… Но и ты береги себя!

После того, как я переслал ей номер телефона своего закадычного приятеля Штруделя, на душе становится спокойней. Всё-таки теперь не так одиноко, как раньше. Хорошо иногда поплакать в чью-то жилетку, а ещё лучше знать, что у тебя есть друзья, и они хотя бы чисто гипотетически могут прийти на помощь.

Я и сам не заметил, как мы с Кариной перешли на «ты». Когда это произошло? Сейчас, а может, раньше? Впрочем, не важно. Главное, мы теперь друзья, а это неплохо и согревает душу.

А ещё через час перезвонил сам Лёха Штрудель, мой бывший ученик и коллега ещё по службе в российской полиции, которого я совсем молоденьким лейтенантиком взял к себе в отдел и воспитал из него настоящего зубастого опера. За эту науку он мне благодарен по гроб жизни. Потом мы перебрались в Израиль: сперва он, а через пять лет и я. Видно, судьбе не было угодно, чтобы мы ушли в какую-то другую профессию и надолго разлучились друг с другом. Так мы с ним снова и встретились, но уже в израильской полиции, куда – надо отдать должное – теперь уже Штрудель помог мне поступить.

– Шеф, – жизнерадостно вопит он в трубку, – что там у тебя стряслось? Сам позвонить не можешь, а просишь какую-то левую девицу. Бес в ребро?

– Лёха, долго объяснять, – обрываю его. – Кажется, я влип в неприятную историю, от которой всем может быть очень хреново.

– Ты же на отдыхе в Эйлате, как тебя угораздило?

– Повторяю, долго объяснять, но мне позарез нужна твоя помощь. Девица, которая звонила, перешлёт тебе фотографию одного человечка по имени Алонсо, пробей его по базам. Очень надо.

– Ну, сегодня-то я уже ничего не сделаю, потому как честно заработал свой трудодень и сижу дома с пивом у телевизора. А завтра прямо с утречка…

– Фотографию Карина тебе прислала?

– Да. И имя – Алонсо… Только, шеф, учти, если это человечек серьёзный, в обычных базах его не окажется, а в базу Министерства обороны не полезу. Чревато это, сам понимаешь… Завтра к обеду, надеюсь, уже будет какой-то результат, я тебе сразу перезвоню.

– Поздно. Мне сегодня надо.

– Уезжаешь куда-нибудь, что ли? Это из Эйлата?

– Уезжаю… почти уезжаю. Сегодня никак не получится?

Лёха печально вздыхает и нехотя отвечает:

– Ты тиран и человеконенавистник! Если бы позвонил мой начальник, или начальник моего начальника, или ещё какой-нибудь начальник всех моих начальников, да я бы их мигом послал. А вот тебя не могу… Ладно, так и быть. Сейчас штаны подтяну, ключи от машины найду и слетаю в управление. Твоё счастье, что я даму к себе не привёл, а то даже на телефонный звонок не ответил бы…

После разговора с Лёхой чувствую себя поуверенней, словно я одержал свою первую победу над международными негодяями, решившими потревожить прах великого Николы Теслы и погубить весь мир секретными «лучами смерти», а то и – упаси Бог! – какими-нибудь искусственными землетрясениями.

На часах уже девять вечера. Ужин мне так и не принесли, потому что профессор запретил есть, как перед операцией. Телевизор смотреть не хочу, лучше прилягу и немного подремлю, дожидаясь Лёхиного звонка.

Даже сам не замечаю, как вырубаюсь мёртвым сном.

Звонок раздаётся глубокой ночью, и я мельком гляжу на часы: почти три.

– Ну, ты, шеф, лёгких заданий не даёшь! – жизнерадостно трубит Лёха. – Фотография, которую прислала твоя дамочка, оказалась не очень качественная, но компьютер-молодец попыхтел и справился, нашёл парнишку с девяносто восемью процентами сходства. Только зовут его не Алонсо, а Мигель, и фамилия у него Брайтнер. Репатриант из Аргентины, имеет с недавних пор израильское гражданство, безработный, уголовного прошлого нет, хотя и попадал несколько раз в поле зрения наших спецслужб как засветившийся в тёмных международных аферах по обналичке чёрного нала от торговли оружием. Правда, больше никаких деталей накопать не удалось, но, прибавлю от себя, создаётся впечатление, что доказательной базы у ребятишек просто не хватило для привлечения бойца к ответственности. Последние года полтора чист, как слеза, но большую часть времени проводит за границей. Ещё интересный факт: в настоящий момент его в стране нет… Где ты его умудрился встретить?

– Это и ежу ясно, – вклиниваюсь в его монолог. – Если у него сейчас другое имя, то и паспорт наверняка поддельный. Мигель там – Алонсо здесь. А потом поменяются местами.

– Смотри, если требуется, – подсказывает Лёха, – его можно без проблем задержать. Формально парнишке предъявим обвинение в подделке документов. А дальше будем колоть…

– Ни в коем случае. Не нужно его трогать. Важно выяснить, какую организацию он сейчас представляет. Торговля оружием – это тебе не кот чихнул. Не нам такие аферы раскручивать, но срубить галочку в чужом огороде – да кто ж от такой благодати откажется?

– Ты что, действительно полез в разборки с международным криминалом? – становится в стойку Лёха. – Стоит тебя одного куда-то отпустить, и ты вечно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, шеф! Торговля оружием не наша же епархия. Передадим информацию в соответствующие службы, которые этим занимаются, и пускай они ломают голову. Лучше бесплатное «спасибо», чем получать по шапке с последствиями.

– Успеем. Думаю, некоторый наш интерес в этой мутной истории всё же есть. Всё тянется одно за другим, – неопределённо выдавливаю я и неожиданно зеваю. – Спасибо, Лёш, за помощь. Я твой должник, проси, чего хочешь. Но не сегодня, а через пару дней… А сейчас уже поздно, давай спать ложиться…

– Ну ты даёшь! – ворчит Лёха. – Мне ещё до дома пиликать сколько. А сам, небось, разговариваешь со мной и голову от подушки не отрываешь!

– У каждого, брат, своя планида! – успокаиваю его и сразу выключаю телефон.

Нечто подобное я и предполагал. В том, что загадочный Алонсо-Мигель не так прост, у меня не было сомнений с самого начала, но удивительно, что профессор Гольдберг, перед которым даже наше полицейское начальство ломает шапку, у него чуть ли не в мальчиках на побегушках. Видно, ему обещаны настолько неплохие деньги, что он стиснул зубки и помалкивает в тряпочку. Всё продаётся в этом мире, и всё покупается…

Сразу же вспоминаю о кредитной карточке, которую оставил жене пред отъездом сюда, и начинаю прикидывать, как распоряжусь такой колоссальной для меня кучей денег, когда всё благополучно закончится. Я не бессребреник, и если уж выдалась возможность разжиться некоторой нехилой суммой, то почему этим не воспользоваться? Тем более деньги наверняка не отняты у бедных сирот и несчастных инвалидов, а получены от оружейных магнатов, чьи миллионы делаются на войнах и чужой смерти. Уж их-то мне ни капли не жалко…

Может, поменяю машину, вместо своей двадцатилетней развалюхи куплю, например, трёхлетку с нормальным кондиционером. Есть у меня на примете. А на остаток съездим с женой куда-нибудь в Испанию или Францию. Все мужья своих жён уже давно туда свозили, лишь я…

Последнее, о чём неохотно размышляю перед тем, как заснуть, – деньги деньгами, а всё-таки очень не хочется, чтобы планы Алонсо-Мигеля и его хозяев осуществились и они получили в свои загребущие лапы секреты Николы Теслы.

Но если планы этих кровожадных ребятишек провалятся, о каких деньгах тогда останется мечтать?

9

Просыпаюсь ещё до рассвета и сразу обнаруживаю новое сообщение от Карины с фрагментом из какой-то книги.

«…«Подземная торпеда» – далеко не единственное возможное направление «подземных исследований», – об этом упоминал он в дневниках и статьях, но обдумывал и возможность распространения электричества по подземным водным слоям. А может, работал и над идеей направленных подземных взрывов или даже тектоническим оружием, резонирующим с естественными колебаниями Земли. Сложная система «передающей башни», вполне вероятно, могла использоваться не только как «лучевое оружие» в современном его понимании, но и как генератор рассеянного потока частиц, которые могли быть сконцентрированы в заданном месте для создания плазменного образования и даже мощного взрыва.

Ряд исследователей утверждает, что именно такое образование взорвалось в 1908 году в российской Сибири в районе реки Подкаменная Тунгуска, и это событие получило в истории название «тунгусского метеорита».

Для объяснения природы этого явления было выдвинуто более семидесяти гипотез: метеоритная, антивещества, геофизическая, синтетическая, но все они имеют изъяны. 17 (30) июня 1908 года над тайгой прогремел мощный воздушный взрыв мощностью от десяти до сорока мегатонн, что эквивалентно взрыву водородной бомбы. Взрывная волна и пожар уничтожили лесной массив на территории в 2000 кв. км, погибли целые стада оленей, обуглились корни деревьев, находившиеся под землей, на громадной территории фиксировались остаточные следы радиоактивного заражения. Взрывная волна выбила стёкла в нескольких сотнях километров от эпицентра взрыва и была зафиксирована крупными обсерваториями по обе стороны Атлантики. Многочисленные экспедиции, направленные к эпицентру взрыва, так и не обнаружили метеоритного вещества или характерного кратера от взрыва. Наиболее популярная гипотеза предполагает, что обломок кометы Энка весом сто тысяч тонн, состоящей из космической пыли, газов и льда, вошёл в атмосферу с высокой скоростью, нагрелся и взорвался над поверхностью земли, вызвав ударную волну, но не оставив никакого кратера и метеоритного вещества.

Ко всему, в девяностых годах XX века в прессу просочилась информация о том, что Тесла якобы запрашивал в библиотеках карты малонаселенных районов Сибири…

Выяснить, что башня Уорденклифф, созданная Теслой для исследований, находится на одной географической широте с местом тунгусского взрыва, не составило труда. Так родилась еще одна гипотеза: электрический маг и чародей опробовал смертоносное оружие, установленное в его «волшебной башне»! При помощи оборудования для беспроводной передачи электричества он генерировал разрушительный плазменный терроид или гигантскую «шаровую молнию», избрав для смелого и опасного эксперимента малонаселенный район Сибири.

За год до взрыва над Тунгуской Тесла писал в одном из своих писем:

«…Позвольте мне рассказать вам лишь об одном из таких изобретений – о моем усиливающем передатчике, о машине, с помощью которой я направил ток в сотню ампер вокруг земного шара…»

Но нельзя исключить, что разрушительный взрыв был всего лишь ошибкой сербского гения. За несколько месяцев до рокового происшествия он выступил с очередным сенсационным заявлением, уведомив прессу, что готов осветить дорогу к Северному полюсу для экспедиции знаменитого путешественника Роберта Пири, передав электрическую энергию на необходимое расстояние по воздуху…»[10]

Чем глубже погружаюсь в тему, тем больше мне кажется, что вокруг меня сгущается какая-то странная грозовая туча. И ведь эта туча, оказывается, существовала давно, не одно десятилетие, а я узнал о ней лишь сейчас… По сути дела, абсурдные разработки безумного серба в своё время чуть не погубили целые районы на земле, и это всё меньше и меньше напоминало добрую рождественскую сказку.

А тут нашлись современные последователи, которым захотелось воспроизвести то, что он нафантазировал! И если Тесла что-то скрыл от потомков, осознав, насколько придуманное им может стать опасным для человека, ещё не готового жить в мире с соседом и с самим собой, то он поступил крайне разумно и осмотрительно. И ведь прошло совсем немного времени со дня его смерти (что для истории каких-то семьдесят лет?!), а эти новые безумцы всеми правдами и неправдами пытаются вытащить из его небытия жуткие секреты! Я в числе этих безумцев…

«…За несколько дней до тунгусского инцидента в ряде городов, расположенных на той же широте, что и Уорденклифф с Тунгуской, наблюдались эффекты, подобные северному сиянию, совершенно нехарактерному для таких широт. Очевидцы предполагали искусственный характер этого явления и отмечали особенную прозрачность и яркость света: при нём можно было читать, не зажигая огня. В небе были замечены огромные сверкающие шары, отдалённо напоминавшие «холодные шаровые молнии», которыми Тесла пугал и приводил в восторг публику во время своих знаменитых лекционных туров.

Но на последней стадии, вероятно, в эксперименте произошёл сбой – вместо освещения значительной площади над Полюсом энергетический заряд, запущенный передающей башней, принял форму плазменного шара или тероида и взорвался над Сибирью.

Взрыв над Тунгуской мог стать результатом ещё одной серии масштабных и рискованных экспериментов: Никола Тесла неоднократно отмечал способность «передающей башни» влиять на погодные условия и даже на всю климатическую картину мира посредством зарядов, отправляемых его передатчиком в ионосферу земли. Опыты, доказывающие возможность воздействия на погоду, казались современникам ученого не просто авантюрой, но и абсолютной фантастикой. Термин «климатическое оружие» стал активно применяться учеными, политиками и военными только в шестидесятых годах прошлого века.

Климатическим оружием официально принято именовать «средства враждебного использования для воздействия на природную окружающую среду». Американские военные приступили к разработкам таких средств сразу после окончания Второй мировой войны – исследовалась возможность создания искусственных молний, вызов землетрясений, контроль ураганов и цунами. Вполне возможно, разработки в этой области – проекты «Skyfre» (образование молний) и «Prime Argus» (вызов землетрясений) – базировались на идеях Николы Теслы по контролю за погодой, использованных в проекте «передающей башни», составлявших часть его исчезнувших архивов. Результатом таких работ стала технология обработки ионами йодистого серебра дождевых облаков. Она широко применялась во время вьетнамской войны: проливные дожди над территорией противника уничтожали посевы и размывали знаменитую «тропу Хо Ши Мина», единственную транспортную артерию, по которой вьетнамские партизаны получали оружие. Ответные эксперименты начались в СССР: советские и кубинские ученые изучали возможность изменять направление движения циклонов и ураганов, распыляя различные химические вещества. Для предотвращения цунами и ураганов использовались большие объемы маслянистых жидкостей, которые выливали в открытое море. Частота экспериментов нарастала, множились катаклизмы искусственной природы, создавая опасность уже для всей планеты – в 1977 году ООН была вынуждена принять резолюцию, запретившую любое использование технологий изменения окружающей среды во враждебных целях. Но тайные эксперименты продолжаются, как правило, под прикрытием проектов по сбору метеорологических данных или информации о природных катаклизмах. Активисты экологических движений отмечают отсутствие эффективной международной системы контроля над подобными опытами…»[11]

Ошарашенно сижу на своей кровати, сжимаю телефон в руках, и во мне всё отчетливее вызревает мысль сделать не так, как просят, а совершенно наоборот. Встретившись с Теслой, честно рассказать ему, что происходит в сегодняшнем мире, а заслуживает ли человек становиться обладателем смертоносного оружия, пускай решает он сам. Не стоит поддавался на уговоры тех, кто непременно явится следом за мной. Многие его идеи так или иначе уже воплощаются в действительность, а современному человеку все равно мало. Полуподпольные оружейные корпорации, не жалея сил и денег, снаряжают целые экспедиции, стремясь отыскать оставшиеся секреты, и, ясное дело, цели таких поисков едва ли гуманные. Я не пророк, как Тесла, но тут и пророком быть не надо, чтобы догадаться, к чему подобные изыскания в итоге приведут…

Телефон снова пискнул, и я читаю очередное сообщение от Карины.

«…Первая мировая война подтолкнула Теслу к парадоксальным выводам: он предположил, что войну сможет остановить только новое, совершенное оружие.

Но оружие, о котором мечтал ученый, не имело ничего общего с «оружием возмездия» или «смертоносным сверхоружием» – любимым мифом военных историков. Это должно было бы быть оружие более мощное, чем всё существующее до последнего времени; оружие, способное уничтожить и побежденных, и победителей, и даже создать угрозу для существования всей планеты. Наличие такого оружия превратит любую войну в бессмыслицу, полагал Тесла, и потому не имело принципиального значения, в чьих руках оно будет находиться…»[12]

«…в подтверждение своей теории Тесла предлагал сконструировать целый спектр вооружений, достаточно разрушительных, чтобы служить гарантией мира. Он опубликовал цикл статей, посвященных проблемам войны и мира, в которых описывает следующие виды «глобального оружия»: подземное оружие, способное направленно аккумулировать естественные колебания земли, вызывая землетрясения в заданном районе (в современной терминологии – «тектоническое оружие»); систему «электрического оборудования» (осциллятор) мощностью десять миллионов (!) лошадиных сил, способную вызывать возгорание атмосферного азота; дистанционно управляемые боевые машины – «телеавтоматы» для полной замены солдат на поле боя; устройства, генерирующие «лучи смерти», и многое другое.

Особого внимания заслуживают «сейсмическая волна Теслы» и «передающие башни» для создания особых электрических импульсов – «стоячих волн», способных опоясать весь земной шар. Направленные электромагнитные импульсы могли глушить или запускать электрические моторы, отключать энергоснабжение, взрывать технику и объекты противника независимо от расстояния, на котором они находятся.

«Сейсмическая волна» – далеко не единственное обращение Теслы к разрушительной мощи природных явлений. Он проводил исследования также по передаче на расстояние звуковых или акустических колебаний. Такие колебания можно вызвать посредством сравнительно простых аппаратов, но и в этой области гениальному изобретателю удалось создать нечто уникальное. Даже сегодня его осцилляторы представляют собой эффективную технологию генерации звуковых колебаний. Запатентованные Теслой осцилляторы создают эффект нарастающего резонанса…»[13]

От слова к слову читать становится почему-то всё труднее и труднее. Утро только начинается, и нужно быть свежим и полным сил для предстоящего визита в загробный мир, а я чувствую себя опустошённым и жестоко обманутым. Как в детстве, когда взрослые что-то пообещали тебе и не сделали. Обидно до слёз, до истерики, но сделать ничего не можешь, потому что окружающий мир сильнее тебя… Только сейчас уже не детство, и я далеко не наивный ребёнок. А взрослые – вовсе не те добродушные дядюшки и тётушки, которые любят тебя и заботятся о тебе…

В телефоне ещё остаётся последний непрочтённый фрагмент, и я быстро пробегаю его глазами.

«…Но ученый не ограничивался разработкой технических средств для военной агрессии. Тесла мечтал о мире на всей земле: чтобы обеспечить мир, он считал, что всю планету надо взять под контроль. Средством такого тотального антивоенного контроля могли стать его «передатчики энергии» и «принимающие башни». Тесла приписывал своим разработкам способность влиять на весь электрический заряд планеты, «передатчики» могли заставить почву вибрировать в тон с заданной частотой, таким образом создавать электрические поля, которые воздействовали бы на компасы, окрашивали верхние слои атмосферы светом, подобно газу во флуоресцентных лампах. Тесла рассматривал земной шар как относительно простое электромагнитное устройство и заявлял, что он единственный, кто сможет управлять этим устройством. Пронизанная электрическими импульсами атмосфера могла бы превратиться в средство нападения или, наоборот, в мощный щит, как средство защиты. Сам Тесла называл это изобретение «машиной, которая покончит с войной» и описывал его действие следующим образом:

«…это оружие, если можно так выразиться, обеспечивает стену энергии, представляющую непреодолимое препятствие против любой наносимой агрессии»…»[14]

«…Огромную популярность приобрел миф об использовании «электромагнитного щита» Теслы во время так называемого Филадельфийского эксперимента.

Сам по себе «Филадельфийский эксперимент» не подтверждён достоверными документами. Целью эксперимента, предположительно проводившегося в октябре 1943 года, было превратить стандартный военно-морской эсминец в невидимый для радиолокаторов, магнитных мин и торпед объект. В качестве метода использовалось размагничивание, осуществляемое с помощью нагрева размагничиваемого материала. Правда, для эсминца с командой из 181 человека нагрев был неприемлем.

Сам ученый умер за несколько месяцев до эксперимента, то есть возможно, что отсутствие консультативной помощи со стороны разработчика технологии и предопределило непредсказуемые итоги опыта. Сперва корабль заволокло зеленоватым туманом, затем он полностью исчез – не просто из поля зрения наблюдателей, а огромное судно исчезло физически, чтобы практически сразу появиться в другом месте. Иными словами, экспериментаторы хотели лишь скрыть корабль из поля зрения, а вместо этого получили неожиданное и неизученное явление – дематериализация или телепортация. Экипаж понёс тяжелые потери: 27 человек непостижимым образом «вплавились» в конструкции корабля, 13 умерли от ожогов в результате самовоспламенения, облучения, поражения электрическим током и страха. Никто из команды не сохранил чётких воспоминаний о моменте происшествия. Остается загадкой, что же на самом деле произошло с судном: имел ли место эффект телепортации, провал во временную петлю или иное явление, ещё не описанное в терминах современной науки?..»[15]

На мгновение пробую увидеть будущий мир таким, каким его видел из своего времени Тесла. Это что-то громоздкое, бездушное, механическое, начинённое всевозможными смертоубийственными орудиями. Общество, в котором человек уже не доверяет никому и даже самому себе, а единственное, что его сдерживает, – это чёткое осознание скорого и неминуемого тотального уничтожения всего окружающего. В том числе, самого себя. Ни любви, ни доброты, ни дружеского участия – ничего больше на земле не осталось бы. Воплощение библейского ада…

Выключаю телефон и уныло гляжу в окно. Из-за крон деревьев, окружающих медицинский центр, медленно поднимается солнце, поначалу розовое и неяркое, а потом всё более слепящее и горячее. Много ли ещё рассветов осталось человечеству?..

Тьфу ты, навеет же такие апокалиптические мысли! Хоть ложись и помирай…

В дверь стучат, и я вздрагиваю.

– Как спалось нашему путешественнику? – вместо приветствия почти поёт профессор Гольдберг. – Готов к новым подвигам Геракла?

Настроение у него прекрасное, и он довольно потирает руки. Честное слово, как мясник на бойне…

– Готов, – протягиваю мрачно, – особенно к подвигам…

– Почему не вижу счастливого блеска в глазах? Тебе же предстоит такое увлекательное путешествие, ты встретишь великого изобретателя Теслу – такому можно только позавидовать. Сам бы отправился, да грехи не пускают… Может, тебя что-то беспокоит или ты нездоров?

– Всё в порядке, профессор.

– Ну, тогда вперёд. Собирайся и пойдём…

10

…И вот я снова бегу по бескрайнему зелёному полю с одуванчиками, а вокруг расстилаются, словно невидимые и податливые облака, уже знакомые мне теплота и покой. Все хлопоты и проблемы остались за какой-то невообразимо далёкой чертой, разделяющей жизнь и смерть, и единственное, чего хочется сейчас, – это предаваться долгожданному отдыху и тихой радости. Сам не понимаю, но отчего-то улыбаюсь, и даже появляется какая-то призрачная уверенность – нет, скорее, надежда, – что впереди уже не будет ничего плохого или неожиданного. Всё суетное и недоброе станется там, за непреодолимой гранью жизни и смерти, и хода им сюда нет. Может, и возвращаться назад уже не стоит?.. Нет, этот вопрос здесь лучше себе не задавать…

И снова, как в первый раз, на моём пути возникает странный белый человек:

– Здравствуй, пришелец! Помню тебя, и ты снова пришёл сюда. Тебе, как и в прошлый раз, нужно разыскать своего друга? Он ждёт тебя, с нетерпением ждёт…

Мы идём, и мне очень хочется прикоснуться ладонью к белым одуванчиковым шарам, оставляющим за спиной клубящееся лёгкое облако. Но для этого нужно остановиться и присесть на корточки, а мне нельзя отставать от своего проводника.

– Скажи, – неожиданно оборачивается белый человек, – ты возвращался в тот мир, и вот снова здесь. Это действительно тебе было нужно? Неужели существуют причины, способные заставить человека отказаться от благословенного покоя и умиротворённости, которые даруются ему лишь здесь? Неужели что-то может заставить познавшего наш мир снова возвращаться к суете, повседневной спешке и пустым, хлопотным делам?

– Не знаю, – отвечаю еле слышно, и мне отчего-то немного стыдно перед ним. – Если бы у тебя появилась возможность вернуться в тот мир хотя бы на час, хотя бы на миг, ты бы ею воспользовался?

– У меня нет причин возвращаться туда. А значит, и нет возможности…

Это меня слегка озадачивает, но раздумывать некогда, нужно поспевать за ним.

И опять белый человек вдруг останавливается посреди дороги и протягивает вперёд руку:

– Посмотри. Вон там вдалеке твой друг. Иди к нему, он давно ждёт тебя.

– Как тебя звать? – зачем-то спрашиваю, но рядом со мной уже никого нет.

Харон или Вергилий – так, наверное, зовут этого странного человека, а может, у него ещё тысяча имён, пока неизвестных нам… Но почему меня это интересует именно сейчас, когда нужно успеть сделать столько земных дел? Сделать здесь – и вернуться назад к суете и спешке, без которых я так и не научился обходиться в своей обычной суматошной жизни…

В отличие от первого раза, когда Бот был спокойным и необычно благообразным, сегодня он энергичный и деятельный, каким я его всегда знал прежде.

– Привет, Даниэль, – говорит он и трясёт мою руку, – давно тебя жду. Даже не стану выяснять, почему ты меня кинул прошлый раз и не сказал, что тебя специально присылали сюда поговорить со мной. Ведь ты же не погиб и всё ещё находишься там, да?

Невольно краснею и отворачиваюсь, но он хлопает меня по плечу:

– Ладно, проехали! Главное, сейчас тебе не придётся ничего врать, потому что мне всё про тебя известно. Я даже узнал наконец от тех, кто прислал тебя сюда, с чьей лёгкой руки оказался здесь… Да не красней! Даст бог, вернусь в тот мир, тогда уж я тебе гарантирую пулю в лоб, потому что ты стопроцентно заслужил её, а здесь… живи!

– У меня очень мало времени, – напоминаю на всякий случай.

– Боишься остаться тут навсегда? – хохочет Бот. – Оглянись вокруг, посмотри, какие люди нас окружают! В сто раз лучше, чем те, что остались… там. Кстати, что с Гленом? Ты его тоже сдал?

– Тебя это интересует?

– Нисколько… А хочешь, я тебя с самыми великими бандитами всех времён и народов познакомлю? Очень симпатичные люди! Например, с Джеком-Потрошителем? Или с Цезарем Борджиа? Или с Гитлером?.. Да не морщись, сейчас они вполне безобидные старички, правда, и разговаривать с ними особо не о чем, тем не менее сможешь похвастаться там, в вашем мире, мол, видел и за ручку здоровался. Интервью газетам дашь, денег нарубишь немеряно…

– У меня время ограничено, ты же знаешь. И знаешь, для чего я сюда прибыл.

– Никола Тесла? – Бот глубокомысленно чешет нос и разводит руками. – С этим деятелем вышла некоторая промашка…

– Боишься, что после того, как я с ним поговорю, тебя забудут и оставят здесь навсегда?

– Ну, и это тоже. Сам понимаешь, верить никому нельзя. Особенно когда речь идет о таких вещах, как жизнь и смерть… Но дело даже не в этом. Тут, видишь ли, вокруг Теслы крутится один препоганый стручок, который напрочь перекрыл все подходы к нему. А старикан даже не подозревает, какая катавасия вокруг него развернулась. Сидит себе на пеньке, как Ленин, изобретает какие-то фишки и, по-моему, до сих пор не врубился, на каком свете находится.

– Ничего не понимаю, ответь прямо: тебе удалось с Теслой пообщаться или нет? Ты же должен был всё подготовить для нашей беседы.

– Говорю же, тип один крутится вокруг него и никого близко не подпускает! И имя у него препоганое – Титус.

– Чтобы для нашего великого и ужасного Бота какой-то стручок стал препятствием? – удивляюсь я. – Ни за что не поверю!

– Представь себе! Тут совершенно другие расклады. В той жизни я бы порвал его, как тузик грелку. А тут – облом… Хочешь сам убедиться, пошли к Тесле, покажу.

– Далеко хоть идти?

– Нет, здесь всё рядом, – он закрывает глаза и раскидывает руки. – Сделай так же.

Мне кажется, что упругий поток воздуха обволакивает моё невесомое тело, властно вертит, но совсем не страшно, потом отрывает от земли и несёт куда-то, словно одуванчиковую пушинку.

– Только не открывай глаза, – доносится слабый голос Бота. – Ещё минута, и мы будем на месте.

Под ногами вязкая тяжесть травы. Осторожно ощупываю её и только после этого открываю глаза и осматриваюсь. Мы стоим, всё ещё раскинув руки, на берегу тихой речки, и по берегам её раскачиваются упругие стрелы камышей, за спиной темнеет лес, спускающийся с невысокой горы, жёлтая песчаная коса убегает далеко-далеко, до самого горизонта. Всё выглядит неправдоподобно ярким и идиллическим, и мне почему-то становится жалко себя и тоскливо в этой сусальной картинке, а на глаза наворачиваются слёзы. Каким-то безмятежным полузабытым детством повеяло, что ли. А мне туда возвращаться уже не хочется. Скорее, незачем.

– Нравится пейзаж? – усмехается Бот за спиной. – Тут для каждого автоматом подбирают то, что ему ближе всего. Вот и для мистера Теслы оборудовали уголок старой Хорватии, откуда он родом. Пастбища с коровками, рыбаки на лодочках, грудастые пейзанки с корзинками… Я ещё в ожидании. Боюсь, подкинут мне в перспективе грязную рабочую окраину с панельными хрущовками и бухими мужиками у пивнухи… А тебе что по нраву? Ты же теперь израильтянин – нарисуют для тебя небось берег моря, пальмы и арабов с автоматами. Согласен?

– Мне больше по нраву вернуться назад и увидеть море с пальмами вживую…

– Все мы рано или поздно здесь будем! Места тут на всех хватит.

Оглядываюсь по сторонам и спрашиваю:

– А где же Тесла?

– Подожди минутку, сейчас увидишь, какой цирк начнётся…

И в самом деле, из-за ближайших деревьев, как чёрт из табакерки, выскакивает низкорослый крепыш цыганской наружности, нисколько не похожий на великого изобретателя, фотографии которого я долго разглядывал в интернете. Он несётся к нам, словно плывёт, широко загребая воздух длинными руками и издалека подозрительно оценивая нас своими чёрными угольными глазками.

– Кто вы такие, господа? – кричит он и сразу же указывает пальцем на Бота. – Хотя вот этого я знаю. Вам уже было сказано: мистеру Тесле поступили более интересные предложения, чем ваше, так что вы опоздали… Ступайте прочь, мы больше посетителей не принимаем!

– Что за чудо в перьях? – удивлённо гляжу на Бота.

– Я же говорил, – Бот виновато пожимает плечами. – Этот натуральный паук заявляет, что он секретарь Теслы…

– Да-да, секретарь великого изобретателя Николы Теслы, – гордо кивает головой крепыш, – и зовут меня Титус де Бобула. Ваших имён не спрашиваю, они мне совершенно не интересны.

– Видишь, какой клоун? – Бот с ненавистью скрепит зубами и бессильно разводит руки. – Да я бы его в другой ситуации… Откуда он только взялся?

– А зачем нам у него спрашивать разрешение? – недоумеваю ещё больше. – Что здесь за порядки? Я-то думал, в смерти все равны: и короли, и придворные…

– Так-то оно так, – согласно кивает головой Бот, – но тут никто ни с кем не связывается и не спорит. Делить-то уже нечего. Тишь да благодать вокруг, и некоторые пауки этим пользуются…

– Слушай, Димон, у меня очень мало времени, – смотрю на небосвод, по которому должно проплывать заходящее солнце, хотя тут, как я уже понял, время не движется: нет ни дня, ни ночи. – Мне нужно вернуться с конкретным ответом от Теслы. Иначе всё теряет смысл. В том числе и для тебя.

Крепыш со смешной фамилией де Бобула внимательно прислушивается к нашему разговору, потом быстро подбегает ко мне и тянет за рукав:

– Давайте, уважаемый, отойдём в сторонку и побеседуем. Не хочу говорить при этом… хаме!

– Можете говорить о чём угодно, – сразу набычивается Бот, – но только в моём присутствии! Я не позволю шептаться у меня за спиной!

Бобула опасливо косится на Бота, отходит на два шага и указывает на меня пальцем:

– Чувствую, что у этого незнакомого господина есть какое-то интересное предложение к нашему изобретателю. Едва ли оно будет более выгодным, чем те, что поступили ранее, но оценить его не помешает, – не спуская глаз с Бота, цедит сквозь зубы: – А если кое-кто станет вмешиваться в наш разговор и мешать, то разговор просто не состоится.

Оттаскиваю сжимающего кулаки Бота в сторону:

– Послушай меня внимательно. То, что тебе предложили, в любом случае остаётся в силе. Но если я не встречусь с Теслой, то обо всех договорённостях можно забыть. У меня всего два часа, а тут ещё ты препираешься с этой обезьяной!

– Хорошо, беседуй, – исподлобья глядит на меня Бот и недобро сверкает глазом, – но учти: если накосячишь ещё раз, найду способ добраться до тебя и до этого урода, на каком бы свете вы ни находились. И тогда вам уже никто не позавидует. Ты меня знаешь: я за свои слова отвечаю…

– Я уже и сам себе не завидую, что ввязался в эту гнилую историю…

Вместе с Бобулой мы отходим в сторонку и присаживаемся на каких-то пеньках.

– Вы правы, у меня действительно крайне любопытное предложение к господину Тесле, – начинаю вежливо, пытаясь включить все свои дипломатические таланты, – но почему нельзя побеседовать с ним напрямую, а только через вас? У меня очень мало времени, потому что… – тут я делаю эффектную паузу и выдаю: – я прибыл сюда из мира живых и обязан в самом скором времени вернуться назад. Там я должен доложить о результатах наших переговоров.

Вопреки ожиданиям моё сообщение Бобулу не потрясает. Поднятой веточкой он чертит на песке какие-то фигурки и безмолвствует.

– Вы меня слышите? – трясу его за рукав. – Я из мира живых и сразу же вернусь туда, едва получу ответ от господина Теслы.

– Вы не первый, – безразлично замечает Бобула, – и даже не второй. Предполагаю, что вы собираетесь пообещать нашему уважаемому мастеру возвращение в мир живых в обмен на идеи секретных видов оружия, которые он изобрёл, но сохранил в тайне ото всех. Вам нужны его архивы, чертежи и записи, которые где-то до сих пор хранятся. Угадал?

Я так и замираю, словно с размаху налетел на камень. Заготовленная мной речь сама собой рассыпается прежде, чем успеваю открыть рот. Неужели профессор Гольдберг и Мигель-Алонсо оказались такими негодяями, что использовали меня втёмную и до сегодняшнего дня уже отправляли кого-то беседовать с Теслой? Для чего тогда нужен я? Или… первые переговоры не увенчались успехом, и они продолжают бомбить изобретателя новыми визитёрами? А может быть, предложения, о которых упомянул секретарь, исходят от конкурентов Гольдберга? Или этот Бобула просто блефует, чтобы выцыганить условия получше? Даже физиономия у него как у карточного шулера…

– Почему я должен вам верить? – только и бормочу. – Может, вы самозванец, который никого на самом деле не представляет?

– Между прочим, не я к вам в друзья набиваюсь, а вы ко мне. К тому же, прикиньте: как я мог догадаться о том, что вы собираетесь предложить? – усмехается крепыш и отбрасывает веточку в сторону. – Хотя, наверное, я всё же выслушаю ваше предложение. А там посмотрим.

Иных вариантов у меня не остаётся, хотя, конечно, есть огромный соблазн вернуться к Мигелю-Алонсо и заявить, что своих секретов Тесла выдавать не захотел, то есть путешествие оказалось безрезультатным. Но тогда я лишусь заветного пин-кода к кредитке, а оставаться без денег, которые уже почти лежат в моём кармане, очень не хочется…

– Наша организация и в самом деле рассчитывает получить от Николы Теслы секретные разработки новых видов оружия, о которых ходит много слухов. Взамен у нас есть возможность переместить его душу в новое тело, иными словами, вернуть в мир живых. А там он, естественно, получит возможность продолжать работу, а к ней деньги, лаборатории, полигоны для экспериментов, короче, всё необходимое.

Последнее уже привираю для убедительности. Может, хоть это пробьёт брешь в стене, воздвигнутой мнительным секретарём Теслы?

Бобула внимательно выслушивает меня, удовлетворённо кивает головой и небрежно бросает:

– То же самое предлагали и все до вас. Были тут неделю назад посланцы от арабских шейхов, так они, помимо возвращения, сулили полумиллионное ежемесячное содержание, дворец на выбор в любом из Эмиратов или даже в Европе…

– Какие Эмираты? При чём здесь шейхи?! – вырывается у меня. – Они-то здесь с какого боку?

– С того же, что и вы. Но я ничего конкретного никому не обещал. Как чувствовал, что их предложение будет не последнее. Так эти господа из Эмиратов собираются вернутся с ещё более крутым предложением… А до них ещё наши соотечественники были…

– Что за соотечественники?

Бобула хитро усмехается:

– Ну, они-то себя сразу своими повадками выдали, хоть и очень не хотели признаваться, что американцы. Пугали, мол, что изобретения мистера Теслы могут попасть в руки русских или международных террористов, тогда всему земному шару придёт конец. А до конкретных предложений дело так и не дошло, потому что мне надоело их патриотическое нытьё, и я попросил гостей удалиться. Видели бы вы их глаза! Растерзать меня, наверное, были готовы. Как и ваш буйный приятель. Слава богу, здесь такие вещи не проходят…

– И все эти люди прибыли из мира живых? Вы уверены?

– А кому здесь нужны даже самые гениальные изобретения? – Бобула, кажется, совсем развеселился от моей недогадливости. – Абсолютно никому! Поэтому душа бедного господина Теслы и не может успокоиться… Тут, вообще, лучше всего живётся – я правильно сказал? – тем, кто в прошлом творческими наклонностями не обладал, а всяким изобретателям, художникам, писателям, композиторам – этой публике хуже всех… Ну, и что вы, уважаемый, всё-таки можете предложить из того, чего не предлагали до вас американцы или арабы? Почему мы должны принять именно ваше предложение?

Неожиданно для самого себя вдруг выдаю:

– А вы, как помощник Теслы, хотели бы сами переместиться в мир живых? Вам такое кто-нибудь предлагал?

– Н-нет, – Бобула слегка вздрагивает, но быстро берёт в себя в руки, – мне и здесь неплохо. Ни кредиторов, ни банков, о куске хлеба не нужно беспокоиться… Хотя… Я об этом пока всерьёз не думал. Наверное, немного хотелось бы…

– Ну, так помогите мне, и я замолвлю за вас словечко!

– Я подумаю. С Николой посоветуюсь, а потом дам ответ. Скажем, завтра или послезавтра.

– У меня времени нет. Максимум через час мне нужно возвращаться.

– Ничего страшного. Ещё раз сюда прибудете, дело-то для вас привычное. Лишний раз докажете, что можете спокойно путешествовать из мира живых сюда и обратно… Кстати, вы упоминали об организации, которую представляете, но так её и не назвали. Кто вы и откуда?

Тут, честно говоря, я немного теряюсь, ведь и в самом деле у меня не было времени поинтересоваться, что это за таинственная и могущественная оружейная корпорация, ради которой так стараюсь. Кто в действительности этот репатриант из Аргентины Мигель-Алонсо, чьё настоящее имя удалось выяснить только по полицейским базам? Ну, профессор Гольдберг – тот ясно…

– Я представляю государство Израиль, – и тут же про себя прикидываю, что Никола Тесла умер ещё до основания нашего государства, – это страна на Ближнем Востоке, в которой живут евреи.

Похоже, Титуса де Бобулу от моих слов чуть ли не разбивает паралич. Он вздрагивает, лицо его сперва белеет, потом краснеет, и вдруг он начинает кричать тонким срывающимся голосом и брызгать слюной:

– Значит, евреи! Повсюду вы! И сюда уже добрались! Вам вашего умненького, заносчивого Эйнштейна мало?! Как я ненавижу вас! Уходите вон отсюда! Никакого Теслы вам никогда не видать! Костьми лягу, а вас к нему не пущу…

Он что-то ещё долго кричит мне в лицо, но я его уже не слышу. Боль и гнев захлёстывают меня, но сделать ничего не могу. Даже врезать по его лоснящейся самодовольной физиономии.

– Пошли отсюда, – тащит меня за рукав Бот, – придумаем что-то другое, а эту тварь я обязательно достану. Найду способ, как достать…

11

…Уже знаю, что, когда открою глаза, у моей кровати окажется Гольдберг и, возможно, из-за его спины будет выглядывать Мигель-Алонсо. Профессор начнёт приводить меня в чувство, а Алонсо станет нетерпеливо поглядывать на часы и ждать, пока я заговорю. Поэтому не тороплюсь. Нужно сообразить, как выкрутиться из паршивой ситуации с негодяем Титусом де Бобулой, общаться с которым – по крайней мере, мне – теперь бесполезно. Но и лишаться обещанной награды за работу не хочется. А ведь это вполне вероятно, потому что, по сути дела, порученное задание, ради которого меня отправляли на тот свет, с треском провалено: до Теслы я так и не добрался. Можно, конечно, свалить вину на Бота – ему-то, покойнику, не убудет! – но общей картины это не меняет. Спрос на этом свете всё равно не с него, а с меня.

Так ничего и не придумав, решаю, что дальше изображать беспамятство глупо, и наконец раскрываю светлы очи.

В висках, как всегда, колотится что-то тяжёлое и болезненное, и хочется просто лежать и дожидаться, пока боль стихнет. В глазах вязкая серая муть, изображения смазаны, как на плохой фотографии, в ушах не привычные звуки, а какой-то зудящий комариный писк. Тут уже волей-неволей задумаешься: а не лучше ли было остаться там, на берегу тихой хорватской речки, где ласково шумят стрелки камышей, а ветерок лёгкий, почти незаметный, и его ощущаешь лишь тогда, когда он осторожно касается своей бархатной лапкой твоих щёк…

– Укол делать не будем, он и так в себя придёт, – доносится чей-то голос. – Или будем?

– Не надо, – шепчу еле слышно и пытаюсь сообразить, почему я вспоминаю какую-то хорватскую речку, на которой никогда в действительности не был, а надо бы думать совсем о другом.

– С возвращением, Даниэль! – сквозь рябь и муть в глазах вижу, как надо мной склоняется бритый подбородок профессора Гольдберга, и даже чувствую лёгкий запах сигареты, которую он выкурил, наверное, совсем недавно.

Молчу и снова закрываю глаза.

– Пускай немного полежит, – распоряжается профессор. – Поменяйте физраствор в капельнице, а главное, не давайте ему снова уснуть. Хватит спать, пора делами заниматься…

Мы сидим в кабинете Гольдберга и курим одну сигарету за другой. Меня всё ещё немного знобит от слабости, но остановиться и выпустить из рук сигарету почему-то не могу. Алонсо с нами нет. У него, оказывается, какие-то неотложные дела, и приехать он не может.

– Вот оно как… – задумчиво говорит профессор. – Вообще-то, я подозревал, что кто-то, помимо меня, исследует состояние глубокого транса именно с целью посещения загробного мира, но, если бы опыты ставили у нас в стране, я бы это узнал сразу. Выходит, конкуренты у меня есть и за границей. Говоришь, люди из Америки и Эмиратов? Американских врачей, которые могли бы такую задачу перед собой поставить, знаю наперечёт, а вот из Эмиратов… что-то новенькое…

– Это сейчас не так важно, профессор, – замечаю я, – если они уже используют ваш метод, значит, ничего не изменишь. Джинн из бутылки вылетел… Другое любопытно: почему все в одночасье ринулись на поиски именно Теслы? Вам об этом ничего не известно? Неужели, кроме Теслы, на том свете нет других не менее интересных личностей? Или наш загадочный серб в действительности такой великий изобретатель, что только сегодня мир дозрел до его идей? Вам не кажется это странным?

– Я тебе, Даниэль, честно признаюсь, – Гольдберг, кажется, не слышит меня, и в его глазах столько неподдельной тоски, что мне становится даже немного не по себе, – в конторе Алонсо наверняка должны были знать, что подобные исследования проводятся ещё где-то. Но почему мне об этом ничего не сообщили – вот что обидно! Какие у них могут быть от меня секреты? Знают же, что я поставил на кон свою репутацию, своё положение в обществе…

– А что изменилось бы, если бы они сообщили?

– Не знаю. Может, не так обидно было бы. Ты же понимаешь и тебе объяснять не надо, что мы каждый раз сильно рискуем. Всё может пойти не по плану, и тогда ты или кто-то другой на твоём месте попросту не вернётся назад, в мир живых. А те же американцы или арабы? Да я бы с удовольствием сотрудничал с ними, лишь бы риск уменьшить! Всем это было бы выгодно… Хотя о чём я говорю, когда вокруг такая жёсткая конкуренция, и всё завязано на деньгах?

Какая-то фальшь чувствуется в его словах, словно он говорит одно, а у самого на уме другое. Невесело усмехаюсь в ответ и тянусь за новой сигаретой:

– Неужели вас, профессор, и в самом деле беспокоит жизнь подопытного кролика? Вернусь или не вернусь – какая, в конце концов, разница? Другой найдётся, мне об этом через слово талдычат. Главное для нашего уважаемого Алонсо – вытянуть секреты Теслы. А там, в загробном мире, оказывается, вообще развернулся настоящий аукцион – кто больше за эти секреты пообещает. И ваш Алонсо, похоже, не в лидерах… Кстати, как он объяснил, почему не смог сейчас приехать?

– Неотложные дела какие-то.

– Неужели для него сейчас есть что-то более важное, чем информация о Тесле?

Профессор молча глядит на догорающую сигарету, потом с силой размазывает её в пепельнице и так же, как и я, сразу прикуривает следующую:

– Честное слово, у меня создаётся впечатление, что кто-то ещё стоит за всеми этими визитами к Тесле – и за американцами, и за арабами, и за нами. Какая-то очень могущественная контора, у которой все под колпаком…

– Вам лично что-то известно про эту контору? Где она хотя бы приблизительно находится? Кто во главе? И уж наверняка не Алонсо, который чуть повыше в иерархии, чем Бот, но тоже далёк от верхушки. Его, как и вас, используют вслепую. Я уж не говорю про себя.

– В том-то и дело. То, что ты сейчас рассказал, меня просто уничтожило. Я-то наивно думал, что готовлю прорыв в науке и дарю человеку шанс преодолеть смерть, а все мои труды в итоге заканчиваются какой-то дурацкой гонкой, в которой бессмертие вовсе не цель, а всего-то приманка… Вот скажи, Даниэль, ты хотел бы стать бессмертным?

– Нет, – говорю твёрдо, даже не раздумывая, – мне хватит и той жизни, что отпущена. Становиться «вечным жидом» не собираюсь.

– Наверное, и я тоже… – Гольдберг отворачивается и молча глядит в окно.

– Простите, – напоминаю я, – мне всё-таки хотелось бы встретиться с Алонсо, рассказать ему о ситуации с Теслой и…

– …решить вопрос с деньгами? – профессор всё ещё раздумывает о своём, и чувствуется, что теперь ему не очень приятно говорить о своём латиноамериканском приятеле. – Никуда он не денется, уладит свои дела и объявится. Сам тебя и разыщет.

Неловко встаю, потому что меня по-прежнему немного штормит:

– Мне в Эйлат нужно вернуться, к жене.

– Погоди, у нас ещё есть пара дней. Полежи в медицинском центре хотя бы сутки, потом отправлю тебя домой. А за это время, думаю, и Алонсо отыщется. Только о каких ты деньгах с ним теперь собираешься говорить, если Теслу не достал?

– Всё равно попробую выколотить из него пин-код. Никуда он не денется. Всё-таки я рисковал…

Вытаскиваю из профессорской пачки ещё пару сигарет и иду к двери, но Гольдберг меня останавливает:

– Забери свой телефон. Он у меня в сейфе хранился, пока тебя… не было.

В моей палате никаких изменений. Но не успеваю растянуться на кровати, как телефон оживает. На определителе высвечивается номер Штруделя. Уж ему-то что понадобилось? Ведь знает же, что буду на работе лишь к концу недели, но, видно, что-то срочное. В полиции вообще не бывает несрочных дел.

– Шеф, – кричит Лёха, – где ты сейчас, в Эйлате? Ну, ты попал!

– Что такое? – вскакиваю с кровати, потому что знаю своего бывшего подопечного. Паниковать понапрасну он не станет.

– Эта твоя дура… ну, журналисточка, которая пересылала мне фото латиноамериканца, оказывается, умудрилась выложить его в интернете да ещё с настоящим именем парня, которое вытянула из меня. А я, балбес, расхаживал перед ней павлином и ничего не скрывал, потому что решил, что у вас с ней хорошие отношения…

– У нас с ней нет никаких отношений! – поправляю сердито. – Не хватало мне ещё с журналистками какие-то дела иметь!

– Так и бог с ней, с этой журналисткой! Сам с ней и разбирайся. Беда в том, что этого твоего латиноамериканца час назад взорвали в машине прямо в центре Тель-Авива. Полиция, конечно, на ушах, всё оцепили, подозрение на теракт, хотя думаю, спишут на уголовные разборки.

– Ну, и что ты от меня хочешь? Я при взрыве не присутствовал, сам знаешь. И журналистка к этому наверняка никакого отношения не имеет.

– Документов при нём не обнаружили, поэтому стали рыть повсюду, где только можно, и, как назло, наткнулись на сайт Карины, где фотка с тобой, Мигелем и профессором Гольдбергом в полный рост! Начальство теперь икру мечет, мол, репутация этого Даниэля и так, как синусоида, – то вверх, то вниз скачет, а тут ещё такое…

– А про мои командировки на тот свет начальство случайно не вспомнило?

– Об этом вспоминают только когда благодарности получают за успешно проведённую операцию или когда самим похвастаться надо, а ты, как всегда, лох ушастый. Твоему Феликсу велели срочно тебя отзывать из Эйлата и тащить в управление на разбор полётов. Готовься отвечать, откуда ты знаком с этим латиноамериканцем, что у вас общего и почему с ним общаетесь даже на отдыхе… Короче, неприятное дело.

– Скажу, что случайно познакомился с парнем в отеле и видел его всего один раз.

– Думаешь, прокатит? Твоя же подруга выдала такой комментарий к фотографии, что хоть стой, хоть падай. Дескать, после возвращения из сенсационной командировки в царство мёртвых полицейский Даниэль Штеглер готовится к очередному вояжу туда же и в настоящий момент беседует с перспективным заказчиком, у которого есть там несомненный денежный интерес, а в разговоре участвует профессор Гольдберг как главный технический исполнитель. Для нашей доблестной полиции, мол, теперь нет преград ни на этом свете, ни на том. Жаль только, что криминальные элементы тоже пытаются воспользоваться открывшимися возможностями… Улавливаешь, что она намолотила и за что голову будут сечь?

– Но это же бред!

– А ты попробуй переубедить начальство! Твоему Феликсу сегодня такой эротический сеанс прилюдно устроили, что он теперь тенью по конторе ходит, никого не узнаёт. Да после этаких разносов старые русские офицеры стрелялись, не раздумывая…

– От Феликса дождёшься… Ну, и что ты мне теперь прикажешь делать?

– Я тебе просто сообщаю факты, а выводы делай сам. Тебе не привыкать выкручиваться из сомнительных ситуаций. Сейчас тебе, наверное, сам Феликс позвонит, доложит расклад и пригласит на ковёр…

После разговора с Штруделем мне совсем тухло. Мало того, что встреча с Теслой не состоялась, и никаких денег я не получу, так ещё скоро в полиции узнают про мой новый вояж на тот свет. Ох, не стоило мне связываться с этим негодяем Мигелем-Алонсо, который сейчас разгуливает, небось, по одуванчиковому полю вместо меня, балдеет от тишины и покоя, а я тут за него отдувайся. Правда, я ему нисколько не завидую…

Да ещё эта болтливая журналистка! Ох, как я жалею, что не послал её сразу! Проклятая интеллигентность…

Жалко, конечно, пятидесяти тысяч долларов, которых мне уже никогда не видать, зато, с другой стороны, и никаких обязательств ни перед кем нет. Конечно, я знаю свою поганую натуру, и если уж возникла непонятка, в которую я влез, то уже не брошу её нерешённой, обязательно постараюсь разобраться. Разве я смогу остаться в стороне и не попытаться разложить по полочкам, что же представляют собой за мифические секреты, которые унёс в могилу Никола Тесла, и кому потребовалось сегодня докапываться в них? Такая задачка как раз по мне, вот только сперва необходимо разгрести авгиевы конюшни со всеми этим Алонсо, профессорами и заодно с собственным начальством…

Ага, вот и телефон трезвонит. Феликс собственной персоной. Тяжело вздыхаю, хотя мне почему-то от своих последних мыслей становится заметно легче, и подношу трубку к уху.

– Даниэль, ты? – голос моего начальника пока спокоен, но я-то хорошо изучил: Винтерман сам себя постепенно распалит и дойдёт до предельных децибелов, правда, грань никогда не переступит и не опустится до базарной ругани. – Как тебе отдыхается в Эйлате? Часто ходишь на море загорать и купаться?

Лучше его раньше времени не дразнить и отстреливаться короткими «да» и «нет», тогда будет слабая надежда на то, что словарный запас шефа быстро иссякнет и разговор закончится без шумного скандала.

– Отдыхать не работать, – отвечаю бодро, – на море ходим с женой, в дельфинарий.

– А скажи мне, пожалуйста, что это за человек, с которым ты там встречался? Вас ещё сфотографировали и выложили в интернете. Ты, наверное, уже знаешь, что твой приятель сегодня погиб?

– Понятия не имею, о ком разговор. Я человек контактный и со многими знакомства завожу.

– Не ври! Ты встречался с ним и с профессором Гольдбергом. А это о многом говорит. Профессор так просто сидеть в компании с незнакомым человеком не станет. Не тот уровень.

Изображаю глубокую задумчивость и спрашиваю Феликса:

– Значит, с профессором Гольдбергом, говорите? Да-да, что-то припоминаю. Подходил к нам какой-то господин с сильным латиноамериканским акцентом. Кажется, его звали… э-э… Мигелем Брайтнером, вот!

– Это мы и без тебя выяснили, хотя документов при нём не оказалось. Скажи лучше, что вас связывает, вернее, связывало? Кто он такой? Из-за чего погиб?

– Откуда мне знать! Обычное пляжное знакомство, и профессор здесь ни при чём. Просто приехал проведать меня и узнать о здоровье… Вам напомнить, что меня связывает с профессором Гольдбергом?

– Ты мне зубы не заговаривай! – Феликс начинает потихоньку заводиться, но пока себя сдерживает. – Короче, заканчивай дурака валять, собирайся и приезжай. Завтра с утра жду тебя в отделе. Вместе пойдём к начальству… Сейчас сюда доставят твою подружку-журналистку, которой ты натрепал про свою «командировку» на тот свет. Не мог дождаться пресс-конференции? С ней побеседуем пока по-хорошему и объясним открытым текстом, стоит ли нести всякую ахинею в интернете и как на подобные провокации реагирует закон, а потом подумаем, что делать с тобой… Ох, ты меня и подставил, Даниэль, спасибо тебе!

Видно, сегодня Феликсу и в самом деле досталось по полной программе, если он даже не включает сирену на полную катушку, дабы устыдить зарвавшегося подчинённого.

Откладываю телефон в сторону и прикидываю: сейчас позвонить своей несчастной, покинутой в Эйлате супруге, чтобы без меня возвращалась домой, или оставить её пока в сладком неведении? Пускай, наверное, спокойно отдыхает до конца срока, а я утром на такси отправлюсь в полицейское управление. То, что я не на собственной машине, вряд ли кого-то насторожит, а вот предупредить профессора Гольдберга о том, как всё раскручивается, и в самом деле не помешает. С ним непременно тоже захотят побеседовать мои начальники, но, думаю, не раньше, чем с Кариной и со мной.

Теперь прикинем расклад. То, что я вторично побывал на том свете, кроме нас с профессором, почти никто пока не знает. Мигель-Алонсо, ясное дело, ничего никому уже не расскажет. А как всё-таки поступать с этой таинственной организацией, которая занимается новыми видами вооружения и не жалеет средств на отправку одного за другим человечков в загробный мир на уговоры Теслы? И ведь у неё даже сам грозный Бот со своими подручными в мальчиках на побегушках при жизни ходил и после смерти ходит… Знают ли что-нибудь об этой конторе мои полицейские шефы? Попробовать, что ли, завтра прозондировать почву или хотя бы закинуть удочку с информацией об этом? Вдруг удастся перевести стрелки на них? Хотя это вовсе не наш уровень. Значит, должны проявить интерес какие-то спецслужбы повыше. Непременно должны… Есть, конечно, вероятность, что за попытки проникновения в святая святых мне навешают тумаков, ведь даже рассуждать о таких вещах – не моего ума дело, но, может, и повезёт…

Вот бы каким-то образом всё-таки расколоть Гольдберга на информацию об организации! Не думаю, что ему многое известно, но всё же… Да мне бы тогда цены не было на всех наших низких и высоких уровнях, а те же самые пятьдесят тысяч баксов вернулись бы сторицей.

Хоть помечтаю о несбыточном…

Потянем цепочку дальше. Придурок Титус сообщил, что существуют алчные американцы и денежные перцы из Эмиратов, уже освоившие маршрут на тот свет и обратно. И вся эта бодрая компания жаждет секретов Николы Теслы. А на подходе непременно русские и китайцы, которые не упустят возможность попастись рядом с тайнами, сулящими многомиллиардные прибыли. Не сомневаюсь, что и у них налаживаются или уже налажены каналы проникновения в царство мёртвых и обратно. Вылетевший джин, по всей видимости, уже облетел земной шарик, и не раз. А если нет, то это дело времени. Получается, что бедного Гольдберга со всех сторон обскакали, хоть он и не хочет до конца верить в суровую правду жизни. А ведь ушлые людишки, коммерсанты от науки, наверняка тихой сапой и без него протоптали широкую дорожку туда-сюда. Рухнула монополия мудрого профессора, а он по старинке считает себя монополистом.

Но главный вопрос всё равно остаётся без ответа: почему все одновременно ринулись ворошить прах Николы Теслы? И почему лишь его одного? Разве мало загадок унесли с собой на тот свет другие изобретатели и учёные? Ничего не понятно.

Хотя, вполне вероятно, и к другим знаменитым покойникам уже кто-то подбирается, а мы об этом даже не знаем. Просто эпидемия какая-то, честное слово.

Хоть бы немного прояснить масштабы сегодняшнего поистине массового помешательства…

Выйдя из своей палаты, замечаю в конце коридора балкон и тут же отправляюсь туда, чтобы на сон грядущий выкурить одну из сигарет, стянутых из профессорской пачки. Пока буду священнодействовать, всё-таки наберу номер Гольдберга и обрисую ситуацию. Всё равно не сумею заснуть, пока хоть в чём-то не разберусь.

Но профессор, видимо, проворней меня, и не успеваю ещё дойти до дверей, как телефон в кармане оживает.

– Даниэль, слушай меня внимательно, – частит Гольдберг в совершенно несвойственной ему манере – сбивчивой и взволнованной. – Тут появились какие-то люди, которые рассказали мне страшные вещи. Просто бандиты натуральные! Они, мол, прикончили Алонсо за то, что полез в их бизнес, и меня могут запросто убить, если не буду теперь работать на них. Я попробовал изобразить полное непонимание, но они и слушать не захотели, лишь сказали, что всё это время тайно следили за каждым моим шагом, и мне теперь от них не отвертеться. Они даже знают, чем ты занимался на том свете. Например, общался с убитым торговцем оружием Баташовым, а потом выходил на Теслу, но так и не смог с ним встретиться…

– Ну вот, – легкомысленно посмеиваюсь, а у самого голова ещё больше пухнет от вопросов, – нет причин для беспокойства. Если эти ужасные бандиты знают, что мы с Теслой так и не встретились, что им от нас ещё надо?

– Чтобы ты снова отправился туда, встретился с ним лично и всё-таки уговорил. А если откажешься или вернёшься ни с чем, они убьют нас с тобой, как убили Алонсо… Кстати, тебе ничего не сообщали по твоим полицейским каналам? Алонсо действительно убит, они мне не наврали?

– К сожалению, убит. Но не надо, профессор, раньше времени драматизировать ситуацию. Я сейчас выберусь из больницы и попробую разобраться, что за люди с вами связались и откуда они взялись. Наведаюсь в полицию, с коллегами пообщаюсь. Что-то слишком много в последнее время расплодилось бандитов на душу населения…

– Ой, – хныкает профессор, – только шума не надо! Дело получит огласку, тогда конец моей репутации. Я уже сто раз пожалел, что ввязался в эту авантюру…

– То есть вы хотите, чтобы я сидел тихо, терпеливо ждал этих неизвестных ребятишек и по их приказу снова послушно отправился на тот свет? В третий раз? Не многовато ли за такой короткий промежуток времени? Может, мне уже и не возвращаться оттуда?

– Вот и я попробовал им объяснить, что такие частые путешествия пагубно повлияют на твоё здоровье. И знаешь, что они ответили? Эти бандиты сказали, что им наплевать на твоё здоровье. Да и на моё заодно. Когда на кону стоят такие деньги…

– Про какие деньги они говорят?

– Не хватало мне ещё выяснять, что за деньги! Я, признаюсь честно, чуть от страха не умер.

– Успокойтесь, профессор, вам беспокоиться нечего. Скоро я приеду, и всё решим. Где вы сейчас?

– У себя дома.

– Значит, еду к вам домой. Правда, я сейчас без машины, потому что она осталась в Эйлате, но такси-то ходит.

– Боюсь, не успеешь: от меня они сразу поехали к тебе.

– Меня тоже пугать станут? – усмехаюсь, но мне уже почему-то совсем не весело.

И сразу же какой-то злой и бодрящий азарт вселяется в меня. Всё это время я ходил по краю пропасти, был по ту и по эту сторону смерти, но ни разу реальный противник мне не попадался. Лицом к лицу, чтобы померяться силёнками. Червяк Титус, конечно же, не соперник. Окажись он сейчас здесь, раздавил бы его одним пальцем, только бы не мешал.

– Когда они ко мне отправились?

– Где-то минут сорок назад. Тебе лучше поскорее исчезнуть из медицинского центра и куда-нибудь спрятаться. Может, мне или тебе и в самом деле позвонить в полицию?

– Ни в коем случае! А прятаться я ни от кого не собираюсь. Наоборот, мне нужны эти люди, чтобы задать им парочку вопросов.

– Но их же двое, и у них оружие. А какие у них бандитские физиономии, ты бы видел! Они наверняка… как их?.. ну, киллеры…

– Детективчики почитываем, профессор?

– Перестань, Даниэль, мне сейчас не до шуток…

Стою у балконной двери и краем глаза поглядываю за всем, что происходит на улице. Балкон выходит на зелёный садик, огороженный густым кустарником, и за ним виден только освещённый край автостоянки, на которой посетители медицинского центра оставляют свои автомобили. Но можно привстать на цыпочки и последить за входом в наше отделение.

– Короче, профессор, – даже сглатываю слюну, как делаю всегда, когда чувствую, что мне предстоит что-то серьёзное и опасное, – сейчас мы наш разговор прервём, потому что хочу подготовиться к встрече гостей, а потом продолжим. Только телефон не отключайте, ага? Перезвоню позже…

Часть 2. Трансфер обратно

Предыдущая Стр. 624 из 906 Следующая

Трансфер на тот свет

Часть 1. Трансфер туда

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Часть 2. Трансфер обратно

Оглавление