В августе до Константиновской добрались первые «ласточки» — батальоны призванные нести службу на Дальнем Востоке. Всего таких батальонов сформировали восемь и сейчас они прилежно маршировали, растянувшись по сибирским просторам. Пройти в неделю за двести вёрст, с батальонным обозом, да так чтоб телеги не развалились, не отстали — результат неплохой. Но это, конечно не казаки одвуконь, тем сам чёрт не брат, только и гонят вперёд. Одно плохо — казаки приходили на Амур, там где осели их друзья и родственники, на Сахалин желающих отправиться попросту не было. Хоть остров и не обрёл славу каторжного.
Была даже идея «набросить» о несметных россыпях злата-серебра на Сахалине, но, по зрелому размышлению — отказался. Зато исследовательская партия, нашедшая на севере острова нефть (ну так знал куда направить) была поощрена внеочередными воинскими званиями. Подполковник Румянцев, командир первого Амурского батальона был удивлён и обрадован, повстречав в станице Константиновской великого князя.
— Ваше высочество, как хорошо, что удалось вас встретить.
— Я тоже очень рад, Владимир Фёдорович (имя отчество прежде совершенно незнакомого мне офицера запомнил, когда изучал списки личного состава, присланные фельдъегерской почтой).
Видно, что Румянцев слегка ошалел, ищет служака объяснение, откуда его скромная персона известна Константину. Чёрт, надо как-то подыграть.
— Мне докладывали, господин подполковник, что ваш батальон отшагал образцово (ещё бы — первыми пришли, всяко есть за что похвалить) хотя и прочие молодцы, но ваши то — просто орлы! Чудо богатыри!
— Будете смеяться, ваше высочество, но причина не только в этом.
— Пройдёмте в мою скромную обитель, господин подполковник, там и расскажете. А через два часа офицеров жду в гарнизонной зале вот то двухэтажное здание со штандартом (да немало успели отстроить молодцы финляндцы, быть Скурихину из поручиков гвардии капитаном).
Рассказ Румянцева действительно повеселил. До Томска его батальон телепался ничем не выделяясь из прочих. Те же поломки телег в обозе, сдерживающие скорость движения, то же количество заболевших солдат, что и у остальных. Но именно в Томске, на недельной передышке прапорщик Фомин, худой и невзрачный малый лет двадцати трёх «запал» на дочку местного купчины. Та ответила взаимностью — страсть прям как в романах. Кинулись в ноги родителю, повинились в грехе. Прапор и рад жениться, но одобрить должен командир. А Румянцев и есть командир отдельного батальона, вершитель судеб, царь и бог…
В общем, благословил Владимир Фёдорович на брак своего офицера, а благодарный родитель невесты оказался известным перегонщиком чайных обозов, весь тракт знал как свои пять пальцев. II помог отладить телеги в батальоне и лошадок своих два десятка выделил (дочери приданое, а та всё одно едет с мужем на Амур, к месту так сказать службы).
— Вот с Томска и пошёл мой батальон быстрее прочих, тестюшка Фомина нас проводил до Иркутска, так рад был, так рад.
— Что, такая страшная невеста?
— Нет, что вы, ваше высочество, вполне даже хороша. Только высоченная и вся такая, — подполковник руками обрисовал пышные параметры госпожи Фоминой, — и ко всему прочему, старшая и з четырёх сестёр.
— Гм, однако. Ну что ж, как говорил один человек — «завидовать будем прапорщику Фомину»…
— Ваше высочество, моему батальону предписана дислокация в Николаевске-на-Амуре, но случись драка с китайцами — это же глубокий тыл, нельзя ли разместить на более ответственном участке.
— Рад, что не ошибся в вас, Владимир Фёдорович. Вы на пару недель опережаете ещё два батальона.
— Да, поспешили, оторвались, знали — каждый день дорог. Мало ли.
— Так вот, один из тех батальонов встанет здесь в Константинове кой, другой рядышком по Амуру, в полусотне вёрст. А вам топать предстоит прямиком до Владивостока.
— Любопытно будет взглянуть на новый порт России.
— Вот и полюбуетесь, красоты там действительно, зачаровывающие, но надо ещё отстоять эту землю как российскую. Весьма вовремя вы подоспели, господин подполковник. Ой как вовремя!
Глава 13
Тщательно проинструктировав подполковника Румянцева, на которого получилось «навесить» прохождение во Владивосток огромного обоза, я налегке, с тремя десятками охраны, верхами, по хорошо знакомому маршруту, рванул на переговоры с китаёзами.
А подполковнику предстояло «пробить» дорогу до вполне приличного, проходимого состояния. Никогда ещё тысяча человек и полторы сотни повозок единовременно от Константиновской до Владивостока не перемешались. Грех такой шанс не использовать. И даже более позднее прибытие батальона на место постоянной дислокации не играет особой роли — выдержит и без них город-порт, выстоит. Тем более каких-то приготовлений к набегу банд хунхузов наши следопыты-разведчики не наблюдали. С десяток гольдов работали кто проводниками в команде прапорщика Поскрёбышева, кто осведомителями, рассказывая всё о маньчжурских «лесных братьях». Прохор Поскрёбышев, отрабатывал офицерский чин «по полной». Серебро и золото, конфискованное у бандитов и полагающееся его команде лазутчиков, тратил на личный состав и на «подпитку» дружественных аборигенов. Всего в этом «таёжном спецназе» насчитывалось 56 штыков и я вывел его в непосредственное подчинение себе как наместнику. Ну а когда, даст Бог, поеду в Америку, передам разведчиков заместителю наместника по воинской части, — отец обещал прислать двух обстрелянных полковников, героев Кавказа, чтоб уже здесь, на Дальнем Востоке вручить им генеральские эполеты и «перенастроить» с диких горцев на коварных маньчжур.
К превеликому сожалению в чванно-чиновном Петербурге — Приамурье и Приморье даже в сравнении с Кавказом считаются ссылкой. Сгонять туда — обратно с цесаревичем, «засветиться» перед наследником престола это одно. А переехать на жительство, семью перевести в дикие места на самом краешке России, лишиться возможности «вращаться в обществе», — да кто ж из «сливок» из «элиты» на такое способен. Хорошо, государь-император оказал поддержку, правда, по большей части моральную — разрешил в перспективе, по мере «заполнения людьми» дальневосточных территорий открывать учебные заведения. И, главное — «Офицерскую школу при Амурском корпусе». Плевать, что этой школы «выпускникам» светит максимум чин штабс-капитана, вон по Прохор Сергеевичу Поскрёбышеву посмотрите — рвёт и мечет парень. Как же — БЛАГОРОДИЕ! Пусть и прапорщик для начала.
Потомственное дворянство — чёрт с ним, в России пускай остаётся, а Сибирь и Дальний Восто осваивать будут офицеры и чиновники из низов, толковые ребятишки казаков, крестьян и солдат поселенцев станут основателями новых дворянских родов, как при Петре, при Екатерине…
При активнейшей поддержке брата сей прожект был внимательно рассмотрен «ближним кругом» самодержца и с оговорками, но принят. Высшие сановники империи понимали, что лишь единицы энтузиастов, под стать неуёмному «Константину Дорожнику» поедут в таёжную глухомань, а кто тогда на дальних рубежах Россию охранит? Приняли в итоге Соломоново решение — офицерские чины, заработанные на службе в создаваемом Тихоокеанском наместничестве, признавать в пределах наместничества. Вот же сволочи. Из нашей реальности что-то похожее было с отрядами вооружённой охраны КВЖД, когда офицерские погоны стражей рельс и шпал вызывали лишь усмешки «кадровых благородий». Ну да я не бесхребетный «двоюродный внучек» Николай Второй, я за своих постоять сумею. Таёжный спецназ Поскрёбышева примерно с десяток человек, которые попались под руку в Константиновской, я откомандировал в охрану батальона Румянцева, чтоб ни один хунхуз близко не подошёл. А половину личного состава батальона волевым решением «обезоружил» — пойдут по трассе с лопатами, ломами да топорами.
— Ваше высочество, но это совершенно невозможно! Нет, я за то, чтобы превратить лесную тропинку в полноценную дорогу, но идти по чащобе без охранения!
— Владимир Фёдорович, вы слишком высокого мнения о здешних разбойниках. Они разбегутся на сотню вёрст от такого огромного отряда. Вполне хватит следопытов, приданных в сопровождение. Хотите двести-триста здоровых мужиков «прогулять» с ружьями? Непозволительная роскошь в наших условиях! Нет уж — топоры, ломы, лопаты. Дороги нужны! ДОРОГИ!!! Как воздух!
— И распределите в «летучий сапёрный отряд» самых здоровых. Им на пару часов раньше выходить от движения обоза. По пути расчищать будут дорогу первые полета солдат, потом ещё полусотне свой участок намеряете и далее. Пойдёте во главе колонны, обоз никуда не денется. А больные, ослабшие — тех отправить с телегами.
— Скорость передвижения заметно снизится, ваше высочество.
— Не переживайте за то, господин подполковник! Во Владивостоке казармы подготовлены, обустроитесь к первым морозам. Хм, интересно. Смотрю на шанцевый инструмент — сплошь продукция моего завода, клеймо «К. Кузнецов». Где вас так оснастили, в Москве?
— Точно так, ваше высочество, в первопрестольной тамошнее купечество и коней подарило весьма добрых и инструментом снабдило. Вы ещё пил двуручных не видели, везём с полсотни — очень хвалят солдатики, кому дрова готовить для кухни приходится.
— Купцы старообрядцы были?
— Кгхм, право и не знаю. Не интересовался.
— Желаю удачи, Владимир Фёдорович, до встречи во Владивостоке.
— В добрый путь, ваше императорское высочество!
Наш небольшой отряд «пролетел» от Константиновской до Владивостока в три дня, батальон Румянцева, с моими установками на марш, хорошо бы уложился в месяц. Уж больно старательный офицер, глядишь и «укатает» тракт до приличного состояния, тем более подробную карту ему вручили, где указаны залежи гравия, песка, что разведаны вдоль дороги, все ручейки и речки отмечены. В принципе передовые отряды и нужны для устройства прочных мостов, способных пропустить полтораста тяжелогружёных возов. До сей поры гоняли в основном верхами, мало грузов шло с Амура. Ну да ничего, с приходом подкреплений, за которые огромный респект брату Александру, — и убедил отца в их отсылке на Восток, и собрал батальоны, снабдил всем необходимым, заживём «на высоких берегах Амура»! И весело и звонко заживём!