— Вот именно, — новопоселенцы настроены сделать карьеру, укрепиться на благодатной земле Юга, так сказать — пустить корни. И многие в том весьма преуспевают. Я проехал по Джорджии, Луизиане, Алабаме, Миссисипи, Флориде. Всюду одно и то же. Потерявшие женихов леди выходят замуж за вчерашних мигрантов. Разумеется, партии составляются с наиболее благополучными молодыми людьми, которые со временем станут достойными гражданами Конфедерации. Но, генерал! Это уже будет не наш Юг, за который конфедераты столь яростно сражаются с юнионистами. Продлись война ещё два-три года и наша молодёжь заместится, растворится в пришлых чужаках. Для чего тогда были подвиги, жертвы, верность флагу? Мир! Немедленный мир, который нужен северянам не меньше чем нам. И «генерал Победа» Пьер Борегар наилучшая кандидатура для провозглашения новой реальности — мирного сосуществования двух Америк.
— Армия посчитает призыв к миру сейчас «ударом в спину». И даже «генерал Победа» не переломит ситуацию.
— Печально. Ли практически те же слова произнёс, — «Армия не потерпит». Сколько же нужно ещё смертей вдобавок к 120 тысячам трупов с нашей стороны и 170 тысячам убитых янки? К сотням тысяч раненых, покалеченных? Скажите, генерал…
— Остановиться в шаге от победы? В наступившем году нам вполне по силам разгромить северян. Иллинойс, Индиана и Огайо будут захвачены, я в этом твёрдо убеждён. И тогда Сьюард сам придёт с белым флагом. Русские увеличивают поставки вооружения из Калифорнии, прикрыли надёжно границу с Мексикой, можно не опасаться за тыл. А это половина успеха.
— Хорошо, генерал. Давайте представим, что удалось нанести поражение Союзу, Сьюард запросил пощады. На каких условиях будет подписан мирный договор? Какие штаты мы «утащим» из САСШ в КША?
— Я не политик, но думаю, добавлять в Конфедерацию штаты с преимущественно враждебным населением нельзя ни в коем случае. Провести более менее справедливое разграничение, наложить контрибуцию за разграбленный Кентукки, пожалуй и всё…
— А теперь скажите, генерал, сколько стран, сколько игроков в политический гольф будет на континенте после окончания войны.
— Россия с её Калифорнией, Великобритания с её Канадой, Северо-Американские Штаты Америки, Конфедеративные Штаты Америки, Мексика.
— Мексика, зарящаяся на Техас. Россия у которой не только Калифорния, но и Орегон и Вашингтон, а в перспективе Невада и треть Юты. А там и Айдахо, Аризона — совсем рядышком те территории от «русских заокеанских губерний». В Техасе сейчас стоят русские батальоны, в Эль Пасо штаб пограничной бригады. Вдумайтесь генерал, — штаб русской пограничной бригады в Эль Пасо! Хоть и временно там стоит, но знаково!
— Вы считаете, что в ближайшей перспективе разразится война с Российской империей за «полуничейные» территории?
— Не знаю, генерал. Я абсолютно уверен лишь в одном: чем позже Юг и Север подпишут мирный договор, тем слабее будут и Юг и Север. Война на истощение может радовать лишь соседей.
— Господин президент, тогда ответьте, почему на недавнем Военном Совете вы резко раскритиковали скорую посылку Русского Корпуса в Канаду, и в то же время воспротивились желанию моряков с английской эскадры выслать на оборону Ричмонда сборный батальон морской пехоты?
— Генерал, вы же умный человек! Прекрасно разбираетесь в политических хитросплетениях и вдруг такая слепота! Только представьте реакцию ирландцев, с которыми бок о бок вышагивают морпехи её величества королевы Виктории! Да поножовщина началась бы прямо в Норфолке, вдали от сухопутного фронта.
— Действительно. Об этом я как-то не подумал.
— Русский посол Мезенцев обещал вскоре представить чудо-оружие, подводные лодки с большой дальностью хода, способные проникнуть в гавани Севера и устроить «переполох в курятнике». В то же время увеличить численность Добровольческого корпуса на линии соприкосновения с Потомакской армией союзники не желают.
— Русские здорово показали себя на Миссисипи, захватив Каир и принудив северян отступить и затопить свои лоханки, сейчас адмирал Корнилов готовится атаковать Сент-Луис.
— И всё-таки, Пьер, поговорите с Шерманом. Или лучше отправить к поверженному врагу не вас, победителя, а «нейтрального» Ли?
— Дайте армии полгода, господин президент. Если к июлю 1863 Союз не запросит мира, тогда и вернёмся к этому разговору.
— Договорились, генерал.
Глава 12
Русская колония в Атланте отметила Рождество весело, несмотря на войну, даже с размахом, — знай мол наших! Отстояли службы в двух церквях, старообрядческой и «никонианской» и засим уселись за огромный стол, буквой Ш выставленный в большой танцевальной зале особняка, выкупленного Российско-Американской Компанией под представительство в Конфедеративных Штатах Америки.
Наместник заокеанских губерний Российской империи Сергей Вениаминович Образцов, прибывший в Атланту для переговоров с президентом КША, пригласил на «русские вечера», высшее руководство Конфедерации, дабы в спокойной, неформальной обстановке, поглощая деликатесы (вкус которых большинство конфедератов успели подзабыть, скажем прямо) подтвердить и по возможности укрепить «братство по оружию».
Новости наместнику, по первой «профессии» офицеру-разведчику, поступали тревожные. Юг, несмотря на победы Ли и Борегара, понёс страшные потери, в некоторых округах и графствах юношей «жениховского» возраста попросту не осталось — эскадроны и роты, составленные из земляков, артиллерия северян «выкашивала» до последнего человека. Запоздалые попытки воинских начальников как-то «разделить-раздробить» по разным полкам и родам войск уроженцев одной местности, направив кого в кавалерию, кого в пехоту, а самых грамотных в сапёры и артиллерию, успехом не увенчались. Вместе с товарищами по детским играм хотели победить либо погибнуть молодые патриоты Юга.
Верхушку КША, желающую наладить неформальные контакты с Вашингтоном в деле подписания мирного договора изрядно «подвёл» Шерман. Генерал, потерпев обидное поражение от меньшей по силам неприятельской армии и попав в плен, тяжело переживал разгром своей Теннессийской Армии. Потому на предложение от Пьера Борегара, отправиться в Вашингтон и дать толчок к переговорам «двух Америк» о скорейшем заключении мира, пленник отреагировал крайне нервно и негативно.
Шерман, понимая, что по возвращении к «своим», быть ему у юнионистов крайним, «козлом отпущения», «могильщиком армии», отказался покидать домик в Нэшвилле, где проживал под символической охраной. Мало того, генерал громогласно, да так, что газетчики, шныряющие рядом с квартирой «поверженного титана», не оплошали, записали всё до буквы, изматерил «запросивших миру дикси» и выразил уверенность в грядущей победе Союза, несмотря на временные неудачи. «Мира просит слабейший, и это не Север», — так Шерман, судя по всему изрядно подвыпивший, начал свою мгновенно ставшую знаменитой речь, перед собранными по его просьбе журналистами…
Если бы Борегар не был победителем Гранта, Шермана и самым удачливым генералом Конфедерации, сложно сказать, что «патриоты Юга» сотворили бы с Пьером Гюставом Тутаном…
Даже адъютанты военачальника потребовали решительных объяснений, о каком мире с негодяями янки, терпящими поражение за поражением, может идти речь. И в офицерских собраниях и в дамских патриотических кружках Чарлстона, Атланты, Саванны, Нэшвилла заговорили о «предательском ударе в спину», который вознамерились нанести «делу Юга» политики и военачальники КША, подкупленные банкирами Севера.
Кое-как командующий «Армией реки» сумел объясниться, оправдаться. Дескать — беседовал с Шерманом, рассуждая об ужасающих потерях с обеих сторон, о том, что все войны заканчиваются миром. И ничего более — остальное додумали газетчики…
Да, не будь Борегар «генералом-победой»… Хотя и так пришлось ой как непросто военачальнику и политику.
Русские и англичане «землю рыли», стараясь узнать, как далеко зашли сепаратные переговоры Севера и Юга. Крайне скудная информация лишь подогревала рвение разведчиков и дипломатов. Из Петербурга пришла директива — наместнику Русской Америки оставить все дела на заместителя и выехать в Атланту, провести переговоры с верхушкой Конфедерации, заодно и выяснить — насколько сильно «устали» от тягот войны бравые джентльмены Юга.
Образцов во исполнение высочайших инструкций двинулся с большим и ценным грузом. Если ранее Ефим Кустов перевёз по «чугунке» две тысячи пудов золота, или, как модно стало приравнивать к французским мерам, — чуть более тридцати двух тонн, то наместник приехал в Атланту с пятьюдесятью тоннами золота (слитки и монеты чеканки Калифорнийского монетного двора) и почти сотней тонн серебра, отлитого в рублях, примерно эквивалентных довоенному доллару. Сейчас же русский серебряный рубль ценился гораздо выше, война шла русским только на пользу, так язвили газеты Севера, а кое-кто из плантаторов начинал повторять вражеские бредни.
Дабы развеять туман непонимания между союзниками, не превратить его во мглу недоверия и принял император решение устроить в столице Юга некие «русские сезоны», что ли…
Сергей Вениаминович получил приказ денег на представительство не жалеть, если потребуется, прибегать к опустошению складов Российско-Американской Компании, снабжая уходящие на фронт части конфедератов отменной тушёнкой, сапогами, винтовками и так далее. В Атланту к Седьмому Калифорнийскому полку передислоцировался вместе с наместником и его «личный» Второй Калифорнийский полк, имеющий «лишний» батальон в штатном расписании. Всего у столицы Юга сконцентрировалось около семи тысяч русских солдат и офицеров. По спискам числилось одиннадцать тысяч, но треть «обкатывалась» на позициях, возвращаясь к месту дислокации своих частей после трёх-четырёх недельных командировок. И это не считая батальонов Добровольческого корпуса, каковые «застряли» в основном под Ричмондом. Но здесь, в Атланте почти все свои — «калифорнийцы»!
— Ваше сиятельство, — за плечом у Образц