Пригласила Демидова на чай, а там «случайно» и Марфа оказалась. И сосватала строптивую вдовушку «госпожа городничий», если не врут очевидцы, в пять минут…
Только незадача — родительского благословения офицер флота не получил. Батюшка, отставной капитан второго ранга Дмитрий Александрович Демидов из кронштадтского далека слал грозные телеграммы, обещая проклясть и лишить наследства…
— Поймите, ваше высокопревосходительство, — изливал душу наместнику Демидов младший, — плевать на наследство, но Марфа Петровна без родительского благословления венчаться отказывается, боится, что и второй брак несчастливым будет.
— А сама она что ж, одна в Америку поехала? Ах, сирота. Понятно. Так чего же от власти светской требуется? Я ж не поп, в конце концов.
— Сергей Вениаминович, прошу вас быть посажённым отцом на свадьбе, — бухнул лейтенант, — если вы, граф, полный генерал, «владыка Русской Америки» примете участие в устройстве нашего счастья, полагаю, отец успокоится.
— Хм, да я не против, сколько раз уже в свадебных генералах состоял, все случаи и не упомнить. А теперь спрошу прямо — спешка почему, невеста в тягости?
— Ваше высокопревосходительство, — вскочил покрасневший Демидов, — поверьте. Исключительно поцелуями дело заканчивается. Только после венчания…
— Сиди, сиди, вояка грозный, — «владыка Русской Америки» упал на столешницу, сотрясаясь в приступе безудержного смеха, — ну надо же, такой решительный малый, про похождения которого в Техасе все уши прожужжали здешним родителям, чтоб дочерей берегли, и только поцелуи! Ладно, ладно, верю, лейтенант. Серьёзное чувство от похоти тем и отличается, что с наскоку дело не решается.
— Простите Сергей Вениаминович, но откуда здесь могут знать о моих, гм, похождениях.
— Эх, молодёжь, молодёжь, а телеграф на что?
— Действительно, телеграф. Но, каков же будет ваш ответ…
— Если останетесь жить семейно, детей рожать и растить здесь, в русских губерниях Америки, согласен.
— Благодарю, Ваше высокопревосходительство! Отслужу!
— Да не кричи так, лейтенант. Невеста то далече?
— Здесь, ждёт на «Петровске».
— Так, чтоб зря пароход не гонять, сей же час это дело и обстряпаем. Беги за Марфой, свет Петровной, и к собору подходите. Оформим всё как почитание дня рождения его императорского величества, про то и в газете отпишем. А далее по своим каналам попрошу государя, чтоб сообщил батюшке вашему о достойно службу исправляющем сыне. Глядишь и поздравит Константин Николаевич капитана второго ранга Демидова. Куда тому деваться после такого?
Когда окрылённый лейтенант убежал, Образцов, прикинув время потребное влюблённому добраться до порта и доставить невесту к храму, находящемуся в пяти минутах ходьбы от резиденции, углубился в изучение отчёта капитан-лейтенанта Матицына, учредившего на Чукотке, в устье речушки Казачка Владимирский пост, названный так в честь великого князя Владимира Константиновича. Капитан-лейтенант также сообщил, что им найдены следы экспедиции Лаврентия Кутайцева, но ведут они в тундру, а у дежурного брига не было времени идти по следам полярного авантюриста.
Купец второгильдеец Лаврентий Кутайцев жил до сорока лет преспокойно в Нижнем Новгороде и «добра наживал». Но затем выделил единственного сына и решился искать подземный тоннель между Чукоткой и Аляской. Про тот природный тоннель сочинил увлекательный роман Иван Сергеевич Тургенев и писал уже третью часть по многочисленных просьбам читателей. Приключениями геолога Павла и путейца Кирилла, нашедших кратчайший путь, связующий континенты и решивших построить железную дорогу От Санкт-Петербурга до Константинополя Тихоокеанского, зачитывалась вся Россия.
Кутайцев, обладая капиталом за двести тысяч, в марте 1865 года перебрался в Ново-Архангельск, по пути нанеся визит и наместнику Русской Америки. В банке Константинополя-Тихоокеанского купчина открыл счёт на 185 тысяч рублей и купил по бросовой цене шхуну, конфискованную у браконьеров, собрал экипаж. Попытка негоцианта-исследователя убедить Образцова провести изыскания и, ежели тоннель не обнаружится, строить мост через Берингов пролив, успехом не увенчалась. Тогда патриотично настроенный Лаврентий Сидорович отбыл на Аляску, покрутился какое-то время там и в июне пропал…
Пропал не один, а с ним полтора десятка человек, в том числе и студент геологического факультета Калифорнийского Университета Савва Перевезенцев, о розыске которого хлопотали родители. Даст Бог, гарнизон Владимирского поста отыщет пропавших, хотя сейчас не до того, надо двум десяткам человек подготовиться к скорой и суровой зиме, успеть из привезённых срубов «скидать» дома, баню, обустроиться на новом месте. По настоянию его величества, все арктические экспедиции снабжались клюквой, брусникой и картофельным соком в опасении цинги. Это не благодатная Калифорния — Север!
За всё время с момента исторической проводки Северным морским путём в два года трёх военных клиперов, на восток прошли 84 судна, на запад одиннадцать. Четыре корабля погибли, сдавленные льдами, один пропал без вести в 1859 году…
Рассуждения Константина, что придёт время и лет через полтораста начнётся в суровой Арктике потепление, Невельской подвергал резкой критике, пророча лишь усиление холодов. Никто в дружескую перебранку императора и его наставника в делах морских влезть не решался, потому проектировались и строились ледоколы с учётом дальнейшего роста их водоизмещения и мощности машин. До Енисея, до порта Проточного, что у острова Диксон из Архангельска пароходы доходили без проблем и без потерь, а вот дальше надо было нести огромные затраты, для обустройства СевМорПути. Но Петербург раскошеливаться не спешил, предлагая Русской Америке, если есть нужда в том, вкладываться из своих средств в покорение Арктики, или привлекать частный капитал.
Дураков выбрасывать деньги на ветер (и на мороз и на лёд) не оказалось, а война с САСШ съедала почти все доходы наместничества. Потому и обрадовались в Константинополе-Тихоокеанском явлению почтенного Лаврентия Сидоровича Кутайцева, хотели «повесить» на купца-патриота расходы по доставке в порт Восток, что в Чаунской бухте, продовольствия и бревён, плах да досок. Но неугомонный Лаврентий взял да и сгинул на Чукотке, «подвесив» почти двести тысяч рублей в банке…
Деньги, понятное дело, отойдут наследнику, если отважный исследователь не отыщется, только как быть с афёрой или авантюрой пропавшего Кутайцева, по всем правилам учредившего акционерное общество по строительству моста через Берингов пролив. Нашлись ведь, нашлись на Аляске и в Калифорнии полста с лишним человек, прикупившим акции нового «предприятия» более чем на 25 тысяч рублей. Нет, тут никакого жульничества, и деньги и акции чинно-благородно размещены в Калифорнийском банке, но люди спрашивают у наместника, как там успехи в мостостроительстве, когда пойдут к Берингову проливу первые баржи с щебнем и гранитными блоками, для отсыпки подъездов к мосту…
Даже газета «Русская Аляска» написала о сём грандиозном замысле, немало повеселив самодержца, внимательно прочитывающего все заокеанские издания. Его величество повелел «живчика-купчика» отыскать и «направить энергию Лаврентия в нужное Отечеству русло», на поиск золотых месторождений на Аляске. А Кутайцев взял да и сгинул на Чукотке. И что теперь в Петербург докладывать?
Образцова отвлёк от невесёлых размышлений лейтенант Демидов, принаряженный в парадную форму, с красавицей невестой под руку.
— Уже обернулся. Ай да быстры вы, флотские. Марфа Петровна, а вы невыразимо прекрасны…
Предупреждённые адъютантом наместника священнослужители расстарались. Церемония прошла без задержек и заминок, хор певчих, «размявшийся» на славословии дня рождения царя-батюшки, гремел во всю мощь и удаль. Зеваки обсуждали скромный наряд невесты и сходились на том, что венчаются таким спешным порядком, дабы грех прикрыть, вон и сам сиятельный Сергей Вениаминович, строгий и справедливый, присматривает за моряком, чтоб не сбежал из-под венца.
Завершилось всё небольшим застольем в ресторации месье Жоржа (он же Наум Рубинштейн) и посещением фотографического салона герра Маркуса (он же Марк Наумович Рубинштейн)…
— Скажи, Дмитрий, — благодушно поинтересовался посажённый отец у счастливого жениха, — а чего тянул то? Неужели не мог губернатора своего попросить помочь. Тот гвардии генерал-майор, дипломат известный. Прямо б в Петровске и окрутили вас.
— Видите ли, Сергей Вениаминович, супруга губернатора имела на меня виды.
— Да ты что!
— Нет, не в том смысле, — покраснел Демидов, — хотела бракосочетать меня со своей «племянницей».
— А, это те сироты мексиканские, которых она вывезла и даёт образование?
— Так точно.
— А ты, значит, предпочёл знойной брюнетке роскошную блондинку. Вот что, Дмитрий, губернатор ваш человек достойный и очень хороший. Но супруга им вертит, как хочет. Потому, если случатся какие-то коллизии, не пускай дело на самотёк, мол образуется — сразу мне телеграфируй, переведу тебя в Калифорнию. И не спорь, я старше, жизнь лучше знаю. Думаешь, что бабья власть в Петровске решит, если Моника Константиновна на тебя да на Марфу Петровну ополчится? Да они начнут на чету Мезенцевых такое городить. А мне губернатор Русского Орегона нужен в добром здравии и душевном равновесии. Сам знаешь какая обстановка сейчас.
— Быть войне? Ваше высокопревосходительство, разрешите…
— Спокойно, лейтенант, спокойно. Такие вопросы государю решать. А тебе сейчас задача наиважнейшая поручается.
— Какая, ваше высокопревосходительство?! Я готов!
— Жену молодую любить! Да так любить, чтоб флот не опозорить! Ах-ха-ха-ха-ха! — Сергей Вениаминович Образцов, сиятельный граф, полный генерал, кавалер высших орденов Российской империи впервые за много лет «перебрал», что самого разведчика, привыкшего анализировать свои слова и поступки как бы «со стороны», преизрядно позабавило…
Глава 20
Большую европейскую заваруху, газетчики, а вслед за ними и остальные (вот она, сила печатного слова!) всё чаще именовали Мировой войной. Однако ж, я к хору пророков и предсказателей грядущего апокалипсиса присоединиться не спешил.