— Ефима Фомича я понимаю. Он и казак и кержак в одном лице, причём сибирский, изрядно ноги побивший по тайге и трактам перемещаясь. А тут — сказка! Летишь и наслаждаешься видами. Как сами-то считаете, Николай Николаевич, запустить губернатора или поосторожничать. Мало ли. Вдруг да неудача, а гибель видного сановника вызовет ненужный резонанс.
— Думаю, можно рискнуть, ваше величество. Аппарат опробован, экипаж из лучших, запас топлива изрядный, равно как и средства спасения аэронавтов в случае катастрофы.
Тут Репнин прав, к демонстрации возможностей российского воздушного флота подошли основательно. Даже заранее закинули на Гавайи масло и солярку «из той же бочки», из которой заправят «Пегас» в Константинополе, обратно-то лететь тоже надо. Кстати по названиям: «Пегас», «Ласточка», «Одуванчик». Когда пришла в Питер телеграмма с просьбой высочайше поименовать дирижабли, я недолго думая отстучал ответ, что как в народе их кличут, так и назвать, кроме совсем уж неприличных слов, разумеется. И вот «Пегасу» суждено стать пионером трансокеанских перелётов. Пусть и не целиком океан пересечь, рано ещё на такие авантюры пускаться. Но и до Гавайев километраж солидный. Предусмотрели, кажется всё. И цепочка судов-спасателей по маршруту и пробковые жилеты и плоты у экипажа, и запас воды и провизии, и сигнальные ракеты. Но, на сердце всё равно неспокойно…
Перед отлётом сделали общее фото. Бравый экипаж в составе лейтенанта Валерия Перфильева, мичмана Евгения Астреина и генерал-лейтенанта Ефима Кустова запечатлелся с самодержцем на фоне «Пегаса».
— Не передумал, старый хрен?
— Никак нет, ваше императорское величество, — браво ответствовал губернатор Русского Вашингтона.
— Фомич, вот на кой тебе это надо? Через месяц губернский дирижабль введёте в эксплуатацию, там и налетаешься. А через океан телепать какой интерес? Таёжнику что главное — сверху посмотреть на лес, озёра, где охотиться потом будешь, или дорогу прокладывать. Это понятно и нужно. А океан он и есть океан, взгляду не за что зацепиться.
— Сам же говоришь, Константин Николаевич, важно полететь знатной персоне. Тебе никак нельзя, да и Репнину негоже. А мне в самый раз, смену вырастил, а если сгину в Тихом океане, так тому и быть, молодой парень жив останется, место коего я занял.
— Тьфу, тьфу, старина. Сгинуть решил, значится, а работать кому? Нет, Фомич, скрипи на посту до последнего. Заметь, тебе единственному разрешаю дирижабль завести отдельно от флотского ведомства! Будешь над губернией летать аки шестикрылый серафим, или там херувим какой.
Религиозный Кустов не посмел возразить, но внутренне покоробило Фомича, да-с. Ну ничего, даст Бог, всё сложится как надо. Пилоты действительно лучшие, над сушей гоняли «Пегас» перегонами в 2000 вёрст, готовы были и больше. И вот настал час исторический.
— Валерий Владимирович, Евгений Петрович, Ефим Фомич (к Кустову обращаюсь к последнему, как к младшему в экипаже, в воздухе иная субординация) суда сопровождения из гавайского отряда вышли на маршрут, с материка также ушли крейсера. Как доберётесь до архипелага, двое суток на отдых и подготовку обратного перелёта, телеграфируйте о любых неполадках. Малейшее подозрение на неисправность, не геройствуйте, оставайтесь на Оаху.
Аэронавты выслушали царский инструктаж и зашагали к дирижаблю. Помня о катастрофе «Гинденбурга» посторонних к аппарату не подпускал, тем более Верховному Главнокомандующему чего по пустякам рисковать? Через несколько минут, под вспышки фотоаппаратов, Перфильев дал отмашку стартовой команде, а Фомич радостно заорал: «Поехали»!
— Ты ж смотри, чисто Гагарин, — не выдержал я.
— Простите ваше величество, который из Гагариных? По-моему у Сергея Павловича кто-то из сыновей пошёл по флотской линии?
— Это из тех Гагариных, из которых надо Гагариных, — скупо и загадочно ответствовал любопытному наместнику…
Сам исторический перелёт прошёл скучно и спокойно, очевидно, все нервы поистрачены были на подготовительной стадии.
Через двое суток пришла телеграмма: «Пегас» благополучно пришвартовался на поле «Гавайского аэропорта», открытие коего торжественно и состоялось после прибытия дирижабля. Перфильев доложил, что потратил изрядно времени, маневрируя в поисках подходящих «воздушных коридоров», время в полёте — 56 часов и 48 минут. Летнабом Кустовым зафиксированы все 12 кораблей слежения и более трёх десятков шхун и пароходов, встретившихся на пути. Интересно, как Фомич летнабом «работал», зрение то подсело у ветерана, наверняка то Астреин фиксировал, а губернатора для солидности приплели. Хотя, может как раз в даль Фомич и видит отменно…
Новость об успешном полёте держали в секрете вплоть до обратного прибытия доблестного экипажа в аэропорт Константинополя-Тихоокеанского. Тут уж высыпали встречать героев и стар и млад. В помощь судам сопровождения в океан вышла ВСЯ Калифорнийская эскадра Тихоокеанского флота.
— Ваше величество, — Перфильев радостно тянулся «в струнку», — обратный перелёт прошёл благополучно, время в пути 49 часов и 35 минут!
— Вольно, капитан-лейтенант, иди, обнимись с императором! Такое дело великое свершили, такое дело! А где фотографы? Господа журналисты, прошу сюда. Никита, распорядись, чтоб пропустили акул пера…
Глава 10
— Серафим Ефимович! В таких адских условиях работать просто невозможно! Я отказываюсь, разрываю контракт и возвращаюсь в Калифорнию!
— Что ещё случилось, Викентий Александрович? Снова самураи взбунтовались? Мяса не хотят, рыбу им подавай?
— Вам всё шуточки-прибауточки, господин полковник, а провод так и не подвезли! А где обещанные три дня тому как, столбы? А за чей счёт простой оплачивать?
— Помилуйте, Викентий Александрович, никто не думает счета выставлять, одно дело делаем.
— Почему тогда контр-адмирал Плещеев грозит урезать премиальные? Флот не обеспечивает своевременную поставку материалов и флот же требует ускорить прокладку линий!
Полковник Кустов понимающе закивал и постарался, как мог, успокоить впечатлительного инженера Дальневосточной Телеграфной Компании Викентия Аккуратова, отвечающего за связь между русскими гарнизонами на некогда японском острове Эдзо-Хоккайдо. Примечательно, что Хоккайдо сей «клочок» земли среди океана, площадью аж в 83 тыщи квадратных километров, именовал исключительно Константин Николаевич. От государя и пошло то название — Хоккайдо, переводимое с японского как «путь к северным морям». Да уж, перекрыли подданным микадо путь на север, надёжно перекрыли.
Началось всё лет как уже двадцать, когда северную часть Хоккайдо без боя заняли моряки Тихоокеанского флота, устроившие там «Станции по предотвращению кораблекрушений и обеспечению безопасного судоходства в опасных водах Лаперузова пролива». На вялые протесты японской стороны его величество приказал «положить с прибором». Европейским же державам ссориться с Петербургом из-за «клочка земли на краю света» ни малейшего резона не было. Плюс ко всему, адмирал Невельской словно Нельсон при Абукире, лихо утопил на рейде Сан-Франциско американскую Тихоокеанскую эскадру, а Российская империя изловчилась и, воспользовавшись наиблагоприятнейшей международной обстановкой, наваляла Северо-Американским Соединённым Штатам на Западе континента, отрезав янки (впрочем, тогда ещё и южане-дикси сражались с северянами в едином строю) от Тихоокеанского побережья…
Видимо та неудачная война и послужила толчком к развалу Союза САСШ, деления страны на Север и Юг и воспоследовавшей засим войны гражданской, в которой Россия поддержала южан. И хотя обе войны шли далече от Японских островов, через Великий океан, но в итоге именно утверждение России в Северной Америке, создало предпосылки для «ползучего захвата» Эдзо-Хоккайдо.
Константин Николаевич приказал не спешить и «зачищать» остров планомерно. Для начала с кланом Мацумаэ заключили соглашение и «арендовали» у князей их лучших самураев, перебросив вояк в Маньчжурию. Выходцев из Хоккайдо направляли на самые опасные участки, а выживших оставляли на службе в Пограничной страже Дальневосточного наместничества, соблазняя высоким жалованьем и возможностью перевезти семью.
Оттого и грядущее «вытеснение» остатков японской администрации, номинально управляющей Хакодате и южной частью острова, не казалось Генерального Штаба полковнику Кустову чем-то сложным и проблемным. Несколько десятков полицейских, вот и всё чем располагал японский губернатор, отлично понимающий, что проводит в ранге управителя Эдзо последние дни. Все ждали отмашки из Константинополя-Тихоокеанского, едва император Константин покинет североамериканский континент, держа курс на Владивосток, сразу же бригада морской пехоты Тихоокеанского флота разоружит «японских городовых» и погрузит немногих оставшихся на острове подданных императора Муцухито в специально подготовленные для важной миссии семь небольших пассажирских пароходов. Тут делов то — перекинуть азиатов на Хонсю, десять морских миль, за день каждый пароход по несколько раз обернётся. Да, мили, вёрсты, километры. Государь, рьяно вводя в империи «французскую» метрическую систему, морские расстояния оставил, всё-таки на флоте вырос, дал поблажку соратникам…
Так вот, те десять миль Сангарским проливом, пароходики дотелепают за час, плюс разгрузка и обратный путь. Управиться можно за пару дней с немногочисленными оставшимися на Эдзо-Хоккайдо японцами и их немудрящим скарбом. Высочайшее указание — «не чинить препятствий в вывозе вещей» Серафим Ефимович собирался исполнять неукоснительно. Хоть камни с Хоккайдо пускай загрузят вынужденные переселенцы. Но таскать тяжести на судно и обратно на причал выгружать, не такое и простое дело.
В ближайшем будущем острову Эдзо надлежит именоваться в память незабвенного Николая Павловича — Николаевским, а главный порт и столица (место только подбирается) в секретных документах обозначен как Николаевск-Тихоокеанский.
Хотя сведения о грядущем «отжиме» территории у микадо и являлись секретными, но то, как говорится, давно уже разошлось «по секрету всему свету». Японцы прекрасно понимали, что по пути в Петербург, замыкая кругосветное путешествие, российский император непременно посетит Эдзо и провозгласит остров территорией Российской империи. Потому и шла тихая эвакуация, немногочисленные отряды армейцев по приказу из Токио вывели заранее, дабы сохранить лицо, дабы не походило переселение на паническое бегство. А полицейским силам страны Восходящего Солнца и делать то нечего, казаки Тихоокеанского казачьего войска, поддерживали должный порядок, обживали остров основательно, уже числясь в официальных документах как «Николаевский отдел Тихоокеанского казачьего войска». Такая вот конспирация, да-с. Сосуществовали и русские и японцы и айны достаточно мирно, массовых конфликтов не случалось, а единичные случаи пресекались «управителем» Кустовым решительно. Драчунов и горлопанов из числа казаков загоняли на Итуруп строить казармы, японцев «досрочно» изгоняли на Хонсю, а айнов отселяли вглубь острова, что для природных рыбаков считалось страшной карой. Как быть с айнами чёткого понимания не было, равно как и подсчитать их численность не представлялось возможным — «темнили» старейшины общин, полагая, что чем больше народу покажут, тем больше налогов взимать станут. Последняя директива из Константинополя-Тихоокеанско