сь, а общественность быстро приняла текущее положение дел.
- Амелия Саттэм Форр, - раздался грудной голос архиепископа, отражённый от стен храма. Артур сжал пальчики Сони, она улыбнулась в ответ. Глазами. Потрясающими глазами, в которых клубиться завораживающая Тьма.
Охватила внезапная нежность и желание порывисто обнять любимую. Еле сдержался.
- ... отдаёте ли вы себе отчёт перед лицом Богов... - вещал служить Небес. Лорд Саттэм чуть не лопался от гордости рядом с «дочерью». Артур скрипел зубами.
«Ничего, чуть-чуть осталось...» - подумал злорадно, многообещающе глянув на лорда, дни и слава которого сочтены.
Знает ли он? Догадывается? Вряд ли. Слишком тщеславен. Слишком верит Соне, которую предал, не задумываясь, и после ждёт покорной преданности.
- ... А вы,... Максимилиан Соллар, достойный сын своей империи, отдаёте себе отчёт...
- ... да...
- Она прекрасна, - шепнула Соня, щекоча дыханием ухо.
Кожа моментально покрылась мурашками, Артур едва справился с внутренней охватившей дрожью. Скорее бы уже женить этих двоих и вернуться домой.
Их с Соней дом. На деле - всего лишь отведённое крыло в резиденции, но это временно, пока ведутся строительные работы особняка. Соня мечтала о скромной хижине где-то в поле, еле удалось убедить, что за воротами резиденции тоже есть живописные места для строительства дома. Ну а на фоне замка - хижину не построишь. Соня согласилась, но взяла проект полностью в свои руки. Пусть. Пусть занимается. Пусть ворчит временами, спорит, доказывает. Зато рядом, всегда под боком.
Новобрачных опрыскивают священной водой, рисуют символ на лбу специальной краской. Надевают браслеты. Амелия и Максимилиан держаться за руки. Светятся изнутри. Дождались.
- Дорвались, - усмехнулась Соня, будто мысли прочитала. Артур ещё крепче жал её руку, затянутую в перчатку. На запястье сверкал такой же обручальный браслет и помолвочное кольцо с рубином на пальчике.
«Моя...», - не унимался Артур, бросая взгляды на лорда Саттэма и его супругу.
Ничего. Скоро Соня решится рассказать Амелии правду и тогда... Тогда его уже ничего и никто не остановит. О, нет! Он не подвергнет репутацию и благородное происхождение новоиспечённой принцессы сомнению. Он будет медленно, с наслаждением, уничтожать этого человека. Не спеша разорит, втопчет в грязь, лишит поддержки и связей, «передушит» крыс замешанных в деле тех давних дней. Все они должны ответить. Понести наказание.
А сейчас... Сейчас он проводит новобрачных в свадебное путешествие и вернётся с любимой женой домой. Собственноручно снимет шикарное платье. Небрежно. Распустит длинную, пепельную косу,... запутается в волосах пальцами. Потянет на себя. Вдохнёт дразнящий аромат кожи, подхватит жену на руки и отнесёт в ванную. Будет с упоением тереть молочную кожу с вязью замысловатых узоров, касаться губами...
И, наконец, скажет ей:
- Давай заведём ребёнка? - ой...
Соня изумлённо повернулась, вскинув бровь.
- ... силой данной мне, объявляю вас законными супругами...
- Что прямо сейчас? - язвительно прошептала она, оглядываясь по сторонам, и захлопала вместе со всеми. - Или всё же сначала преподнесём новобрачным подарок?
- Преподнесём, - усмехнулся Артур, пряча улыбку. - Но потом ребёнок.
Соня закатила глаза.
- Я подумаю, Ваше Высочество...
Кристина КоррПринцесса в опалеГлава первая
Баржу качнуло в последний раз.
Айша ощутила удар судна о причал и затаилась. Через минуту раздались громкие, грубые голоса, торопливые и тяжелые шаги. С потолка трюма посыпалась пыль и мелкая грязь, осевшая между досок.
Акилу поднял морду с колен Айши и недовольно повел усами, намереваясь чихнуть.
− Амадэ ал нари то, нари, − (Тише, мой мальчик, тише* Корсикианский) горячо зашептала Айша, практически одними губами, рассчитывая на острый слух своего талисмана. Тяжелая дорога вымотала их обоих. Беглецы не ели, не пили, а лишь терпеливо ждали. Ждали и практически дождались.
Акилу сердито ощетинился, едва слышно фыркнул и опустился обратно, прикрыв желтые, мерцающие глаза.
«Еще немного», − уже мысленно добавила Айша и осторожно провела по гладкому боку талисмана. Пальцы наткнулись на край резаной раны…
Сердце сжалось болезненным спазмом, смешанным с горечью и обидой, но Айша легко с ним справилась. Умело.
Сейчас не время…
… пока не время. Нельзя заставлять Акилу лишний раз нервничать: он изможден, потерял много крови и озлоблен. Одно неосторожное действие, мысль — могут привести ягуара в бешенство.
«Всему свое время», − как часто любил повторять отец.
И когда это время настанет…
… Айша до боли закусила губу, подавляя горечь и предательские слезы слабости.
Акилу мгновенно распахнул глаза и встревожено заурчал.
«Все хорошо. Скоро тебе помогут, − мысленно обратилась она, зная, что талисман не поймет, но уловит ее настроение. Да и от мысленных бесед — самой становилось лучше. — Изгель лечила и не такие раны. Осталось дождаться темноты…»
Айша откинулась на холодную, покрытую влагой, стенку трюма и устало сомкнула веки.
Десяток мерных вздохов, практически бесшумных, но достаточных для полного отключения сознания и погружения в приятную пустоту. Безмятежную.
Без мыслей: «А что будет завтра?», «Как быть?», «Кто поможет?».
Без чувств. Без эмоций…
… просто отпустить себя. Дать могущественной силе Вселенной подхватить дух, свободный от разума и тела, и отнести его в бескрайние прерии. К подножью Храма Просвещенных Аэнки. Великих мудрецов востока.
Храму, которой Айша не так давно покинула, получив знания древних. Достойно пройдя обучение. Смогла вынести все испытания силы духа и тела. Храму, в котором она прошла обряд единства душ со своим талисманом: под пение монахов, под бой барабанов, под звездным небом, в бликах пылающих костров…
Обряд, дарующий не только духовную связь, но и способности, о которых практически никто не слышал.
В Храме царила тишина…
… непривычная. Живая, словно.
Дуновение ветра подтолкнуло в спину. Бестелесный дух Айши двинулся по проходу к алтарю с горящими свечами, с письменами, вырезанными на белом камне…
Айша не в первый раз входит в транс, но впервые — посещает именно это место в нем. Не думала она, что предстоит вернуться так скоро…
− «В твоем сердце засела злость. Вырежи ее оттуда или уходи…», − прогремел голос над головой и эхом раскатился по всему Храму.
«Злость порождает грязные, низменные желания. Например, жажду мести», − вспомнила Айша слова своего наставника.
Аэнки чужда месть…
… зависть. Презрение. Ненависть.
В сердцах Аэнки существует доброта. Чистая. Свободная. Теплая…
Наравне с добротой, в сердцах Аэнки, живет справедливость. Милосердие и сострадание.
− «Я не стану мстить, − уверенно заверила Айша, подавляя в себе все чувства, что связывают с человеческим миром.
− «Тогда, зачем ты пришла?»
Ветер закружил рядом. Внимательный. Наблюдающий.
− «За советом. Хочу мира для своего народа… И справедливости, − тихо добавила Айша».
− «Прекрати воевать, − бесстрастно отозвался голос Старшего хранителя Храма. — Кто не воют, тот не ищет справедливости и мира.
− «Не могу бросить свой народ на растерзание тирану. Корсикиана в большой опасности…
− «С чего ты это взяла?» — холодно перебил голос.
Ветер промчался мимо и материализовался у алтаря в человеческий облик. Белый капюшон рясы почти полностью скрывал лицо хранителя.
− Только потому, что кто-то устроил покушение на твою семью?
Айша не отвела взгляда, но дышала напряженно, ощущая себя несколько глупо и странно, как в первый день посещения Храма.
− Пойми, − хранитель шагнул с порожка на мраморный пол. — Если кто-то захватывает власть, не становится тираном автоматически. Ты не можешь знать, в опасности твой народ или нет. Не знаешь, как поведет себя новый правитель. Может, жизнь Корсикианы изменится в лучшую сторону, а ты стремишься это предотвратить…
Слова кольнули в груди, заставив едва заметно поморщиться.
− Наберись терпения, − хранитель плавно двинулся по проходу. — В терпении — сила. Посмотри, как Вселенная сама наказывает нечистых. Откажись от своей затеи, отправляйся к друзьям за помощью и живи. Если народу Корсикианы будет угрожать опасность, Вселенная сама тебя призовет и укажет путь. Не применяй силу без надобности…
«А как же враги империи? − хотела спросить Айша, но хранитель уже исчез.
… меня ведь станут искать, как единственную наследницу», − закончила мысль, уже возвращаясь в тело.
Наступление глубокой ночи, первым почувствовал Акилу.
В темноте вспыхнули два сверкающих, желтых огонька. Зловещих.
Он решительно поднялся на дрожащих от слабости лапах. Глухо рыкнул на тупую, ноющую боль в боку и ткнулся мордой в лицо своего друга.
Айша вздрогнула, рука сама потянулась за спину к рукояти катаны…
… выдохнула, увидев морду талисмана.
− Нэсхе, − (*пора), бесшумно поднялась и застыла, давая затекшему телу возможность прийти в себя. Когда ноги перестало покалывать, Айша осторожно двинулась к люку. Акилу, прихрамывая, следом.
Выбраться и миновать охрану судна в компании крупной, раненной кошки, достаточно проблематично.
Айша, не без усилий, подсадила животное, зная, как ему больно, и велела ждать. Затем вылезла через люк сама и пригнулась.
Прохладный воздух Аскарима разительно отличался от теплого и ласкового Корсикианы. С моря тянуло запахом тины и рыбы.
Акилу неприязненно поморщился.
Плеск волн заглушал посторонний шум, давая преимущество. Крадучись, Айша обогнула ящики и тюки с грузом. Снова замерла, дожидаясь, пока портовый стражник пройдет мимо.
На мостике скрипнули доски…
Сердце ухнуло вниз и заколотилось быстрее.