Щелчок растегнувшегося металлического обруча определителя лучше любых слов подтвердил, что я говорю правду. И действительно, ни я, Сдобнова Анна Тимофеевна, ни мой отец, никогда и ничего не предпринимали, чтобы скрывать мой магический дар. И дара у меня тоже никогда не было. Откуда бы ему взяться в моём родном СССР?
— Сорр Карл, вы арестованы за клевету и оскорбления фрау до вынесения решения суда о соответствующем наказании. — Встал перед кузеном старший йерл. — Фрау Анна, вы будете предъявлять к оплате задолженность по аренде?
— Конечно, старший йерл. — Кивнула я.
— Завтра до полудня к вам придёт ювенал для составления требований в суд. Сейчас вам необходимо проехать в управу, для получения документов о прохождении проверок на разум и отсутствие дара. А также наследственного сертификата. — Объяснил мне старший йерл, а потом махнул в сторону трясущегося от страха кузена. — Йерлы, этого сопроводить в камеру. Кредиторов и прочих заинтересованных лиц известить в положенном порядке.
Несчастного Карла буквально волоком потащили из зала. Я тоже откланялась. Оставаться здесь мне смысла не было. Приятным удивлением стал сорр Вильямс, ожидавший меня у входа.
— Прошли? — заулыбался он мне.
— Прошла, сорр Вильямс! Теперь в управу за документами и вперёд! Возрождать дело семьи Саргенс! — засмеялась я.
В управе пришлось подождать возвращения старшего йерла. Вот только вернулся он не один, вместе с ним в кабинет зашёл и герцог, что заставило меня внутренне напрячься. Пока йерл готовил документы, герцог молчал и только внимательно меня рассматривал. Словно пытался сравнить меня сегодня и в тот вечер, когда я очутилась здесь.
— Фрау, напоминать о том, что полноценной владелицей имущества своего отца и покойного мужа вы станете только через месяцев, за которые вы должны удержать доход и состояние на прежнем уровне, нужно? Так же на вас возлагаются похоронные расходы. Тело сорра Фрега вам выдадут через тридцать дней. — Монотонно произнёс старший йерл.
— Нет, я хорошо это помню. — Кивнула я.
— Значит тогда получаем документы, расписываемся за каждый в книге записей, через тридцать дней за телом. — Тыкал мне пальцем в соответствующие графы йерл. — За то, что приняли тело на захоронение, распишитесь в день получения. Всё, свободны. Напоминаю о визите ювенала завтра и счастливого пути!
— Благодарю, — приняла я документы и тут же начала их проверять, чтобы потом не оказалось, что из-за случайной описки, документ недействителен. — Всё в порядке. До свидания!
— Не торопитесь, фрау Анна. — Вдруг остановил меня герцог. — Присядьте, пожалуйста. Может, чаю?
— А разговор будет долгим? — переспросила я.
— Этого я вам не могу сказать. — Ответил герцог.
— Значит, разговор будет не только долгим, но и неприятным для меня, — озвучила я очевидный вывод.
— Ну почему же сразу так? Обстоятельства нашего с вами знакомства, приятными конечно не назовëшь… — заулыбался герцог, явно пытаясь очаровать.
Герцог был хорош собой. И прекрасно об этом знал, а главное, похоже привык пользоваться своей внешностью. Где-то в глубине карих глаз мелькнула искра самодовольства, а уголок чётко очерченных губ приподнялся в усмешке.
— Да уж, сложно назвать приятным момент, когда тебя пинают сапогом по рёбрам, — отзеркалила я его полуулыбку, наблюдая как самоуверенность на породистом лице сменяется удивлением и настороженностью.
Глава 22
— Фрау Анна, — с удивлением герцог быстро справился. — Наверняка вы знаете кто я, но в любом случае представлюсь. Герцог Александр Мардериан, так как мой отец благополучен, здравствует и полон сил, то многие используют приставку младший к моему титулу и фамилии. Для простоты общения вполне сгодится упоминание титула.
— Спасибо за объяснения, но я не совсем понимаю, для чего они. Не думаю, что фрау часто общаются с герцогами. — Я хотела добавить, что мне хватило и прошлого общения с сапогами герцога, но вовремя вспомнила, что здесь сословия не пустой звук, а грубость и хамство никому и никогда на пользу не шли.
К тому же вспомнилось, что отца герцога звали Николас. То есть, герцог у нас Александр Николаевич, если на привычный мне манер. Высокий, широкоплечий, кареглазый и с привычкой бить лежачего, да ещё и женщину. А в комплекте с именем и вовсе просто семафор с надписью держаться подальше от этого товарища.
— Я бы хотел поговорить с вами о вечере, когда некто убил вашего мужа. — Начал герцог. — Что вы помните?
— Не многое. Я вообще старалась после закрытия аптеки забиться куда подальше и не попадаться мужу на глаза. Обычно находила какое-нибудь занятие в лаборатории. Туда сорр Фрег старался не заглядывать даже на трезвую голову, а выпив и вовсе обходил стороной. Каким-то странным образом понимание, что любая разбитая колба или змеевик перегонного куба может привести к остановке работы, а значит потери прибыли, выработало вот такую привычку. Я ей пользовалась, не всегда успешно. Но всё могло бы быть гораздо хуже. — Откровенно делилась я воспоминаниями Анни. — В свои дела сорр Фрег меня не посвящал. За проявленное любопытство или слишком пристальное внимание жестоко избивал. Так что и у меня выработалась привычка держаться подальше от него вообще, и его дел в частности. В тот вечер он предупредил, чтобы я закончила все дела в аптеке до восьми и не брала срочных заказов на изготовление лекарств. Мол к нему придёт важный партнёр. Единственное, я должна была приготовить ужин и подать к четверти девятого, а потом ждать на кухне. Когда сорр Фрег позвонит в колокольчик для прислуги, я должна была принести поднос с красным вином и лёгкими закусками. Колокольчик прозвонил около десяти вечера, я пошла относить поднос. Когда я зашла в помещение приёмной аптеки, я увидела, что сорр Фрег лежит на полу лицом вниз. А потом ощутила удар по голове.
— А потом? — прищурился герцог.
— Какой-то неясный гул, боль в затылке и удар по рёбрам, — не удержалась всё-таки я.
— Может всё-таки… Где-то не удержались, подсмотрели, услышали непонятную фразу, какую-то запись? — настойчиво спрашивал герцог, проигнорировав мой намёк.
— Нет. Моя жизнь в последние годы не была лёгкой и радостной. А подобные случайности могли только усложнить и без того непростое выживание. Поэтому я максимально ни на что не обращала внимания. И смотрела всегда в пол. Во-первых, не видела лишнего и не раздражала сорра Фрега. А во-вторых, по тени всегда виден замах для удара. — Упорствовала я в своём незнании.
— Сколько раз вы собираетесь напоминать мне о скажем прямо, не самом достойном моём поступке? — вдруг спросил герцог.
— Герцог, вы же видели меня в тот вечер. Думаете, что ваш удар единственный о котором я могу вспомнить? — чуть склонила голову я. — Впрочем, вот старший йерл вообще не считает избиение женщины чем-то предосудительным.
— Хорошо, давайте я извинюсь и мы забудем об этом инциденте? — предложил герцог.
— Зачем? — искренне удивилась я.
— Затем, что я вижу, что эта ваша обидчивость и мелочная мстительность явно влияет на вашу память фрау. Вы уже четыре раза смотрели на часы, и дважды порывались покинуть этот кабинет. — Ответил герцог, показывая, что тоже умеет наблюдать и делать выводы. — Вы явно не хотите помочь даже малостью, демонстративно стараетесь держаться от всего этого подальше. А нам ваша помощь нужна и важна любая мелочь.
— При жизни сорра Фрега я занимала почти бесправное положение в собственном доме. В иных домах прислуга имеет больший вес. Всё, что я могла, я уже рассказала. — Покачала головой я.
— Хорошо, но может, вы знаете была или были ли у сорра любовницы? — прямо спросил герцог.
— Хмм, вся Весёлая улица знала о странных пристрастиях сорра. Он платил шлюхам за порку. В остальном же страдал неизлечимым мужским бессилием. — Фыркнул старший йерл.
— Да? — удивлённо обернулась к нему я.
— А вы хотите сказать, что убитый хоть раз потребовал с вас супружеский долг? — ответил встречным вопросом йерл.
— Не думаю, что это имеет отношение к произошедшему. — Смутилась я, ведь искренне считала, что раз Анни была замужем и не один год, то все стороны супружеской жизни ей известны. — Но раз мы выяснили, что я даже такие подробности не знаю о сорре Фреге, то могу я идти?
— Значит по-прежнему помогать не желаете? — нахмурился герцог. — Нет, я бы поверил в ваши объяснения, если бы не присутствовал на вашей проверке, фрау. Вы внимательны к мелочам, у вас цепкая память, хорошо развито зрительное восприятие. Жаль, очень жаль. Ведь Дорангтоны всегда, в любые времена и вне зависимости от ситуации, стремились оказать любую поддержку короне.
— Я не Дорангтон, — напомнила я.
— Ваша мать не Стефания фиц Дорангтон? — напомнили мне о родстве со славными слугами короны. — Впрочем, и ваш отец, Томас Саргенс, всегда спешил на помощь и военным и йерлам. Его составы и мази поднимали на ноги даже многих из тех, от кого уже отказались лекари, и позволяли нести службу во времена эпидемий. Его считали своим и в управе, и в казармах. Об этом вы помните?
— Помню, — кивнула я. — Как и то, что помимо договора с ювеналом и официального завещания, мой отец оставлял ещё и духовное завещание своим товарищам, тем, кого он спасал и после ранений, и от болезни, приглядывать и не допускать зла по отношению к его единственной дочери.
— Ничего противозаконного с фрау Анной Саргенс с момента смерти её отца не происходило. Её не обворовывали, не вредили имуществу, не покушались на убийство. — Ответил на взгляд герцога старший йерл. — А что там между мужем и женой, и как муж жену учит и воспитывает, никого не касается.
— Вот, — похлопала я глазками герцогу, но его моя показательная наивность ни в чëм не убедила.
— Прискорбно, фрау Анна, что у вас нет желания помочь служащим короне. И честное благородное слово, я не хотел бы использовать этот метод, но вы вынуждаете меня. — Тяжело вздохнул герцог. — Фрау Анна, у вас всего лишь шесть месяцев, чтобы доказать, что вы способны не только примеры решать, но и вести дело, тем более столь важное и требующее таких обширных знаний, как аптека… Но один факт, что аптека Саргенсов потеряет договора с госпиталями и лекарней управы, и уже можно ничего не делать. Никакой доход не перекроет такой потери.