— Часто вы так с этим Глебом разговаривали? — спросила я видя, что Генка опустил голову, пряча смех.
— Да всегда, — сразу ответила внучка.
— Ну, это точно к сватам, — уже не скрываясь заржал Гена.
Восемьдесят девятый стал особенным для нас годом. Через неделю после возвращения внучки, мы с Геной сидели на балконе и наблюдали, как Ксана и Аля по очереди преодолевали лесенку в детском городке. Девочки висли на руках, и меняя руки, перемещались с одной стороны лесенки на другую.
Я волновалась. Буквально несколько минут назад позвонили с КПП, что приехал Перунов Михаил Геннадьевич, а пропуск у него давно просрочен. Миша одним из последних покидал Афганистан, в конце зимы восемьдесят девятого. И почти сразу отправился на новое место службы, в Псковскую дивизию ВДВ. И вот наконец-то приехал домой.
— Как будто время назад отмоталось, один в один, только форма другая, — тихо произнесла я, заметив появившегося из-за поворота сына.
Аля с Ксаной тоже его заметили и замерли.
— Дядя Миша! — закричала Алька, зная его только по фотографиям и рассказам. — Дядя Миша приехал!
Она сорвалась и побежала прямо по траве. Миша резко развернулся и чуть присев, подхватил племянницу на руки, подкинув вверх. Отчего Алька радостно завизжала. Поймав Лисёнка, Миша усадил её на руку. Аля представила свою подружку. Ксана улыбалась, помахала рукой и побежала в соседний подъезд.
— Бабушка, дедушка! Смотрите, кого я привела! — раздалось вскоре звонкое из коридора. — Я его сразу узнала! Дядя Миша, а ты меня как узнал?
— Ты на маму очень похожа, — улыбался Миша.
— Я? — удивилась Алька. — Нет, я на неё не похожа, я красивая!
— Так я же про свою маму, — не сводил глаз с девочки Мишка. — Про твою бабушку.
Это была любовь с первого взгляда. Миша мгновенно прикипел к ребёнку. Наблюдая за тем, как он возится с девочкой, было проще простого поверить, что она его дочь, а не Костина.
Глава 31
Почти все две недели своего отпуска Миша не отходил от Альки.
— Мам, мы за малиной, — только и слышала я периодически из коридора.
— Мам, мы за ромашками, — предупреждал Миша.
— Васильки будут, тоже берите, — смеялся Гена.
— Мы с Лисëнком за лисичками, — забирал перочинные ножи из ящика стола сын. — Мам, вечером картошечки сделаешь?
За ужином Миша возмутился, что как это, девчонке считай шесть лет, а она до сих пор на велосипеде кататься не умеет.
— Завтра поедем в город, заедем к Игорю, и купим тебе велосипед. — пообещал Михаил Але.
— Не выйдет, дядя Игорь со Светой сам завтра приедет. Я похвасталась, что умею суп варить, вот он обещал приехать попробовать.
— Сообщила Аля. — Деда, а какой варить? С курочкой или мясом?
— Правда, сама суп можешь сварить? — удивился Миша. — А не рано ещё?
— Такова бабская доля, — вздохнула внучка. — Так бабушка Городянка говорит. — Просто пока я одна к плите не лезу.
Вечером мы с Геной развлекались, наблюдая за тем, как Аля готовит к завтрашнему приезду ещё одного дяди и сестры угощение, а Миша за ней присматривает и помогает.
— Мясо нужно подморозить, чтобы тонко нарезать, соломкой. — Озвучивала то, чему научилась у бабушки и мамы Анатолия Аля.
— Куда ложку в рот! Я ей накипь снимаю! Её теперь в общую кастрюлю нельзя, новую давай, — командовала, стоя на стуле внучка.
Принесённые из леса грибы отмыли и отварили. Часть оставили на картошку. А часть поставили обжариваться, рядом подрумянивалась порезанная Михаилом на тонкие полосочки говядина. Грибной бульон дважды процедили, и запустили в него картошку. После туда отправились грибы, мясо и обжаренная с луком морковь.
— Давай я, — предложил Миша, когда Аля натирала морковь на крупной тëрке.
— Нет, ты быстро трëшь, и стружка выходит короткая. А нужна длинная, — старательно водила морковью по тёрке внучка.
Соль, перец и лавровый лист добавлял Генка.
— Мам, она правда готовит! — сын был заметно удивлён.
— Учится понемногу, — улыбнулась я.
Интерес внучки к домашним делам, мы с Геной охотно поощряли. И неважно, что самим проще и быстрее, девочка училась. И пусть уборка в комнате занимала у неё полдня, делала она её сама и на совесть. Гена потом ходил и проверял, точно так же, как делал это в казарме.
— Мишка прямо не отлипает, — с улыбкой наблюдала я за сыном и Алей с Ксаной, при поддержке дяди бегающих по бревну на детской площадке.
— Лечится, — тихо ответил Генка. — Война это страшно. Этот след страшнее чумы. И он как язва! Со временем только шире и больше. Дети, это единственное, что способно справиться с этой заразой. Просто дети, это самый светлый и яркий символ жизни. И в Альке Мишка нашёл лучшее лекарство. Пока она рядом, память о войне спит.
Велосипед Але Мишка купил через день. И уже вечером учил Лисёнка и Ксану кататься. Страховочные колёса он сразу открутил. Ксана освоила эту науку чуть быстрее, чем Аля.
— Просто смотри вперёд и быстро крути педали! — подсказывала она.
Зато Алька первой научилась поворачивать не останавливаясь.
Приехал и Костя. Навестить нас и Алю, и встретиться с братом. И хотя вроде всё было нормально и правильно, некоторое напряжение чувствовалось. Когда же Миша и Костя вдруг решили «пройтись», я почувствовала, что добром эта прогулка не закончится.
— Дина, — прибежала чуть позже Полина Елизарова, у которой квартира была за нами, и окна выходили на обратную сторону, за дом. — Там твои мальчики сейчас похоже драться начнут.
Я бросилась к окну, но застала уже разгар ссоры.
— Это просто была ошибка! — резко ответил на что-то Костя.
— А у тебя всё просто! Одного не пойму, как у нашей матери, появился ты? Мама чужого нагуляша приняла, выростила, я себя чужим никогда не чувствовал. А ты от ребёнка отказался, потому что у неё там что-то не так? — кипел Миша. — Просто ошибка! У тебя всё просто ошибка! От дочери отказался, просто ошибка. Присел по убойной статье, тоже просто ошибка. А не до х@ра у тебя просто ошибок?
— Не тебе меня моими ошибками попрекать! — схватил за ворот брата Костя. — Если бы не та ошибка, то вот лично ты уже лет семь гнил бы в выгребной яме у талибов с отрезанным носом и яйцами!
— Чего? — тоже схватился за рубашку брата Мишка. — Ты из этих что ли? Вот как ты тогда узнал?
— И что, что из «этих»? Лучше было бы матери на твой изуродованный труп смотреть? — рыкнул в ответ Костя.
— Погибших привозили в цинковых гробах, и вскрывать не давали. Так что ничего бы никто не увидел. И я офицер, я выбрал присягу и погоны. А не крыса, как ты, что для бандюков оружие с войны скупала. И за яйца мои не переживай. Даже если б и отрезали, я мужиком от этого быть не перестал бы. В отличии от тебя! — тряс брата Миша.
В этот момент к ним подбежали Аля с Ксаной, успевшие набрать в таз, в котором мы мыли полы воды. И вдвоём выплеснули на Костю и Мишу.
— Так бабушка Городянка делала, когда коты драться начинали! — с неожиданной злостью сказала Аля.
— Малышка, ты чего? — мгновенно обернулся Миша.
— А вы чего? — дрожащий голос выдавал испуг внучки.
— Взрослые иногда решают неприятные вопросы. И ругаются, когда иначе нельзя. — Ответил ей Миша, поднимая девочку на руки и отворачиваясь от Кости. — Просто есть поступки, которые нельзя совершать, понимаешь?
— Это из-за того, что я у бабушки с дедушкой живу? — я замерла у окна, понимая, что видимо и до внучки доходят какие-то разговоры. — Ну и хорошо. Вот у всех есть родители, а у меня дедушка и бабушка. И мне родители не нужны. Ну раз они есть и приходят, то и ладно. Мне посидеть с ними не трудно, а бабушка с дедушкой радуются. Чего из-за этого драться?
— Это тоже просто? — спросил Миша у Кости, явно намекая на озвученное отношение девочки к родителям.
Больше Костя и Миша даже не разговаривали, хоть и сидели за одним столом. Гена похоже как я пытался понять по услышанным обрывкам всю картину. Спасали положение Аля, Света и Игорь, которые без умолку разговаривали со всеми по очереди. Ссора между двумя сыновьями так и осталась нерешённой. Но я надеялась, что всё-таки они помирятся.
— Мам, он тоже не прав! — сказал Костя, когда я попыталась поговорить с ним на эту тему. — Все выживали. Кто как мог!
— Но не участвуя же в воровстве оружия во время войны! — нахмурился Генка.
— Пап, прям из окопов выгребали! — оскалился Костя. — Ты вообще не в курсе, что и как происходило. Той армии, что победила в Отечественной, давно нет. Это только такие мамонты как ты, ещё в каких-то иллюзиях. И так, для справки. С армейскими связывались только полные отморозки. Потому что кидалово сплошное. А большая часть трафика шла через полевых командиров.
— То есть через тех, с кем воевал твой брат, — напомнил ему Гена.
— Да. И через них же о своих договаривались. И выкуп передавали. И ребята, афганцы, которые раньше Мишки вернулись, сами через этих же командиров, с которыми воевали, своих пленных вытаскивали. И договаривались, чтобы хотя бы раненых оставляли. — Со злостью ответил Костя. — Про этого вояку в своё время тоже вовремя сообщили.
— Как? — спросил Генка тем тоном, который сыновья хорошо знали и переставали спорить.
— Я во время отсидки подружился с Ахатом, он с Кавказа. Его семья курировала один из путей. Я ещё в самом начале просил за Мишкой присмотреть. Отцу Ахата, Афзалу и сообщили, что тот, про кого он говорил, ранен и нуждается в транспортировке. Первую помощь, чтоб он вообще выжил, ему моджахеды же и оказывали. Потом уже нашим передали. — Узнавали мы подробности той давней истории.
— М-да, — вздохнул муж. — Мишке тяжело будет это узнать. Виноватым себя будет считать перед теми, кто погиб.
— Вот и не х@р ему это знать! — отвернулся Костя. — Я сделал правильно. Я о своей семье думал! А он мне брат, у него даже фамилия давно уже наша. Хочет морду воротить, ну пускай. Посмотрим ещё. А я что, должен прощения просить за то, что он выжил?