Расходясь после лаборатории по своим делам, каждый из них обдумывал полученную информацию, прокручивал с разных сторон, делая свои выводы и готовясь проверять каждый камушек, каждую склянку в найденной в катакомбах лаборатории.
Вивьен, как и собиралась, встретилась с уже ожидавшим её Лорвином, и за ворота академии они вышли, держась за руки. Для Вивьен всё ещё казалось, что как-то всё происходит очень быстро. Ещё недавно Лорвин Дерк был одним из тех, кто прочно ассоциировался в её понимании со словом "проблема". Причём проблема высокомерная и непонятно, где и в какой момент появляющаяся.
А сейчас она чувствовала себя настолько комфортно и спокойно в его обществе, что не задумываясь делилась с ним мыслями, могла позволить себе уснуть к него на коленях или рядом, когда была рысью. И даже против совместной жизни в паре ничего внутри не бунтовало. Самой себе она объясняла это притяжением зверя, собственной благодарностью и настойчивостью самого Лорвина.
Дерк же подобными мыслями не загружался. Красавицу первокурсницу он заприметил уже давно, стоило ему вернуться в академию после каникул. Она для него была тем самым ярко-красным яблочком на самой верхушке дерева, что обладало той самой необъяснимой притягательностью при всей своей недоступности.
Девушку не впечатляли фамилии, достаток и прочие достоинства "элитных" парней академии. В отличие от той же Сабрины или Ири она не язвила в ответ, а просто исчезала, всегда старалась уйти подальше от возможного конфликта. Лорвину она напоминала своей осторожностью дикую лесную кошку. Сейчас он объяснял себе, что уже тогда, наверное, почувствовал в ней родственного зверя. Хотя и знал, что спящую ипостась почувствовать нельзя.
Знакомство с Ви принесло в его жизнь два очень странных ощущения. Удивление от того, что мир, оказывается, крутится не вокруг его особы, и кто-то прекрасно живёт, его не зная и знать не желая. И желание, чтобы из всех возможных выбрали именно его, Лорвина. Даже не Дерка, а просто его.
И его таки выбрали, поверили, доверились, возможно, в один из самых сложных моментов в жизни двуликого. И совершенно ни причём здесь были его фамилия, достаток семьи, происхождение… Сейчас Лорвин гордо вышагивал по мостовой, сжав в руке узкую ладошку, и рассказывал о жизни зверя, о его желаниях и потребностях. И видел интерес в синих глазах, отвечал на десятки вопросов, со смехом рассказывал, как они вместе с Мортом Донахью, который тоже был тигром, но из другого клана, оборачивались и устраивали драки.
И чуть не обернулся посреди улицы, когда Вивьен с расстроенным личиком поинтересовалась о периоде гона. Мол, он тигр, она рысь и что же им теперь получается в период этого самого гона, будь он неладен, принудительно изменять и терпеть измены другого?
— Ты с чего это взяла? — еле справлялся с взбесившимся от одной мысли, что кто-то посягнет на его Ви тигром, Лорвин. — Вот смотри. У Ири три отца, один лис и два волка, а мама лисица. Разве они предают семью в этот период? Гон он у всех, но звери уже выбравшие свою пару, гонятся только за ней. И то, что они вместе только в человеческой ипостаси, не отменяет их единства, понимаешь?
— Хорошо. Иначе бы у нас дома было бы много-много тигриных шкурок. — Задумчиво протянула Вивьен. — Я всегда, с самого детства знала, что заступиться за нас с мамой некому, только мы есть друг у друга. И старалась не влипать в неприятности, чтобы и маму не втянуть. Знаешь, всегда считала, что лучшие мои драки, это те, которые прошли без моего участия и вдалеке от меня. Но стоит только подумать… И такая кровожадность просыпается, что саму себя пугаю.
— Открою тебе секрет. Я и сам порвать готов любого, и это не красивая фраза. Но твоя кровожадность мне очень нравится! — Лорвин чувствовал себя расплывающимся в довольной улыбке котом, что впрочем, было недалеко от истины.
Старый домик в спальном районе столицы встретил их облупившейся краской на заборе и ржавой щеколдой, открывшейся с таким жутким скрипом, что у Лорвина заныли даже клыки у тигра, и шерсть встала дыбом. Узкая тропинка из светлого камня заросла травой, но уверенно вела к дому сквозь совсем заросший сад.
В старом саду плодовые деревья соседствовали с дикими, и вполне можно было увидеть огромную старую сосну рядом с яблоней, склонившей под тяжестью плодов свои ветви почти до земли. Вивьен он нравился, этот сад. Да и её рысь оживилась. Девушка чувствовала любопытство зверя и интерес, но наружу рысь не рвалась.
Вопреки предупреждениям, зверь Вивьен не делал попыток подавить волю человеческой половины, ухватить власть в свои лапы и вообще, проснувшаяся рысь вела себя очень деликатно.
Воспользовавшись тем, что девушка увлеклась рассматриванием сада, Лорвин неожиданно подхватил её на руки и закружил, вызывая испуганный вскрик, сменившийся смехом. Вивьен вырвалась и, подхватив юбку, понеслась к деревьям, но была быстро схвачена и повалена на опавшую листву и редкие осенние цветы. Глаза, в которые Дерк казалось, мог смотреть часами искрились от смеха, на щеках расцвел румянец, а яркие губы распахнулись от сбившегося дыхания.
Красавица с разметавшимися волосами была настолько сильным искушением, что у Лорвина даже мысли не возникло ему сопротивляться.
— Я уже и забыл насколько сладко тебя целовать! — прервал затянувшийся поцелуй тигр, впервые вспомнив о происходившем за закрытыми дверями во время пробуждения зверя девушки. — Так вкусно, что я готов тебя просто всю съесть! Ну, хотя бы укусить!
— Сынок, прежде, чем ты приступишь к выполнению своей угрозы, и начнёшь есть эту очаровательную мышку, я расскажу тебе то, что должен был рассказать твой отец, но видимо не успел. Занят был. — Раздался над головами парочки звонкий и смеющийся голос. — Девушек не едят. Тем более таких красивых.
— Мама? — Вскочил на ноги Лорвин, поднимая с земли и пряча себе за спину Вивьен. — Ты здесь?
— Ну да. Просто пока пойти больше некуда. — Легко пожала плечами женщина, глядя на которую никто и никогда бы не догадался, что у неё есть уже взрослый сын. — Видишь ли, после того, как твой отец, публично отказался от тебя, мне пришлось ему объяснить, что ты был единственным, что удерживало меня в его доме все эти годы. А раз ты теперь не его сын, то и мне делать в его доме нечего. Я ушла от твоего отца.
— Мама, но это же…
— Скандал? Неприлично? Не принято? — склонила голову к плечу и озорно улыбалась русоволосая и зеленоглазая миниатюрная женщина.
— Пфф… Неприлично старому козлу выдавать себя за тигра! — присоединился к беседе молодой мужчина, чуть старше самого Лорвина, в котором Дерк узнал своего старшего единокровного брата.
Его мать была одной из любовниц Дерка старшего и человеком. А вот у Кевина проснулся зверь, причём ещё в детстве. Отец никогда и не скрывал наличия у него внебрачных детей. А Лорвина всегда унижал факт того, что один из братьев появился почти одновременно с ним, а двое были ещё младше. В бешенство его приводило не то, что у отца есть дети кроме него, а то, что появились они уже после брака с его матерью. Хотя это и не мешало ему быть знакомым со всеми ними.
— Ты здесь что делаешь? — удивился Лорвин.
— Пришёл помочь, принёс продуктов, да и вообще, глянуть, как мама Ли устроилась. — Кевин улыбался, рассматривая брата с невестой, и про себя отмечал и то, как Лорвин закрыл её плечом, хотя опасности не было, и то, что рука брата, отведенная за спину, придерживала девушку за талию.
— Мама Ли? — казалось у Лорвина уже закончились степени удивления, но вновь и вновь у него открывались новые возможности этого чувства.
— Когда родители и твой отец только заключили соглашение о нашем браке, мои подруги постарались мне донести весть, что у будущего мужа уже есть наследник. — Спокойно рассказывала мама Лорвина. — Будучи молодой и глупой я повелась на их подначки и отправилась посмотреть на другую семью будущего супруга. И обнаружила перемазанного в пыли после драки с обзывающими его мальчишками пятилетнего сорванца. На тот момент, воспитывали его дедушка и бабушка, родители его матери, и мальчишке приходилось несладко. Никакого отторжения он у меня не вызвал, скорее наоборот, и я стала частым гостем в том доме. Вскоре после свадьбы, я предложила твоему отцу забрать мальчика к нам, но тот взбесился, и это был наш первый семейный скандал. Повторять всю ту чушь, что нёс ваш папенька, я не собираюсь. Простите мальчики, но ваш отец идиот!
— А я всегда говорил, что лучше бы у нас была общая мама, а не общий отец! — новый мужской голос заставил Вивьен захихикать. — Сразу говорю, пришел посмотреть, что и где переделать надо. Только сели чай пить, и этот адов скрип известил о новом посетителе. Смотрим, а это ты тут, кушать собрался. Впрочем, я слышал, что ты вроде женишься со дня на день? Так может, дом тебе самому нужен? Тогда маму я к себе заберу.
— Или я к себе. — Добавил Кевин.
— Ты живёшь хоть и в спокойном районе, но в квартире, а у меня маленький, но дом и сад. И как раз охоту на жену там никто не устраивает, а клумб не хватает. — Спорил второй появившийся.
Скрип щеколды оповестил всех о том, что сейчас появится ещё кто-то. Парнишка лет пятнадцати в бриджах и рубашке затормозил рядом с собравшимися и согнулся пополам, пытаясь отдышаться.
— Уффф… Всё! Я тоже сбёг! — выдал он присутствующим.
— Не "сбёг", а "сбежал", Артур. — Поправила его Алисия Дерк.
— Ну, может, кто и сбежал, а я драпал со всех ног. Благо там эти сцепились, а я в окно и бегом. — Не согласился с ней подросток. — Алекс папаше от души тама высказывает. А ему даром, что девятнадцать лет, он уже года три на кораблях ходит. У него такой богатый запас слов, что папаша таких за всю жизнь не слышал. Особливо о самом себе. В морду он уже два раза получил, теперь вот словесно огребает.
— Артур! — Алисия только покачала головой, выслушивая самого младшего и самого откровенного из сыновей своего мужа.
— А что такое? Этот значит, папеньку терпеть не стал, отправил его известной дорогой вместе с наследством и фамилией, по поводу чего особенно много слюней во все стороны разлеталось. — Начал рассказывать Артур отдышавшись. — А нам теперь отдувайся? Он жениться понимаешь, собрался без папенькиного разрешения, красивой жизни захотел! А кто теперь этого желчного комара терпеть должен? Я тогда тоже лучше женюсь! Не, чего вы смеётесь? Или красивая и хорошая жена, про которую даже в газетах пишут, или этот сумасшедший с манией величия. Кто-то будет долго думать?