От последней фразы Антон хмыкнул, но в целом остался доволен.
— Тогда вперед, не будем терять времени.
— Ничего, что я с револьвером?
— Ерунда.
Он сел за руль, а я приземлился на переднее сидение, и мы поехали. Езды оказалось всего ничего. Несколько минут тряски по городским ухабам, и мы приехали в тот самый квартал контрабандистов, в котором разбитые здания и где со мной случались не очень хорошие приключения.
Но мы пошли не к известному мне входу, а в другое здание. Такое же обшарпанное, но охранялось оно не так, как лестница «для всех».
Едва автомобиль остановился, к нему выбежало трое парней. Один из них даже бросился что-то докладывать Антону, но тот отмахнулся и не захотел слушать. Я заметил, что бандиты очень внимательно меня рассматривали. Наверное, затем, чтобы в следующий раз узнать в лицо и пропустить без разговоров.
Лестница вниз оказалась побогаче, чем прошлая. Каменная и не слишком побитая. В подземелье к Антону подбежал какой-то тип, постарше тех, что дежурили на улице. Как я понял, это был начальник охраны или что-то вроде того.
Антон сообщил ему, что я теперь «с ними», и меня должны пропускать вниз с любого входа. Охранник сказал «будет сделано», Антон сказал, чтобы я отправился с ним, и мы зашли в темную комнату, где меня сфотографировали огромным старым фотоаппаратом при вспышке магния.
— Людей у нас много, надо дать им фотографию, не все сейчас тебя видят, — как бы извиняясь, развел руками начальник охраны.
Я кивнул, вернулся к Антону, и мы двинулись еще дальше вниз.
Лестница прошла в стороне огромного зала, через который я заходил в прошлые разы, но рядом с ним. Я даже заметил его через приоткрытую дверь на одном из этажей.
Наконец лестница кончилась. Мы оказались в полутемном коридоре в конце которого была дверь. Навстречу нам медленно вышел толстый лысый человек в каком-то подобии рясы, подпоясанный веревкой. Вроде монаха, но точно не монах. Я заметил, что он походил к Антону почтительно, но без того подобострастия, которое я видел наверху.
— Человек изъявил желание стать одним из нас, — сказал Антон. — Альбинос в курсе. Ритуал надо провести быстро.
— Хорошо, — кивнул человек, взял меня под локоть и завел в дверь. Антон остался снаружи.
Я оказался в большом и совершенно темном зале. Ни одного источника света. Тишина, лишь посвистывал подземный ветер. Когда человек в рясе вышел и закрыл дверь, темнота стала абсолютной. Я подумал, не сделать ли «видение», но потом решил, что пока не надо.
Стоять мне пришлось долго, несколько минут, как минимум.
— Назови свое имя, — вдруг прогремел голос, и я не понял, это говорил тот, кто встретил здесь нас с Антоном или кто-то другой.
— Говори честно и ничего не утаивай. Тот, кто солжет, станет мертв.
— Александр, — ответил я.
— Кто ты?
— Сталкер из Мурманска, — ответил я и пожал плечами.
— Почему ты здесь?
— Я хочу стать одним из вас.
— Ты знаешь, кто мы?
— Да, конечно.
Похожие вопросы шли один за другим. Я старался отвечать спокойно и просто. Отдельная часть разговора была посвящена рассказу, что я буду убит в случае предательства, трусости в бою, отказа выполнить приказ руководителей и всему такому. Я со всем соглашался.
Потом неярко загорелся свет, и ко мне вышел толстый. В той же рясе, но на лице у него красовалась темная маска. С ним было два сопровождающих, один из них с кожаным саквояжем.
В таких же рясах, масках, но телосложения атлетического. В руках толстый держал белый лист бумаги с каким-то текстом. Затем толстый вручил его мне, и я, прочитав, узнал, что на нем написана моя клятва в вечной преданности обществу «рассветных».
Дальше было еще веселее. Толстый проколол мне палец иголкой и заставил кровью подписаться под текстом. Палец, скотина, он мне проколол глубоко. Потом, правда, намазал его какой-то медицинской мазью, после чего кровь мгновенно перестала идти, да и боль ушла напрочь.
— Ты не боишься? — спросил толстый.
— Нет. А чего мне боятся?
— Чтобы стать одним из нас, ты должен выстоять в бою против трех соперников по очереди. Бой с каждым будет длиться по три минуты.
Получив мое согласие, сопровождающий толстого расстегнул саквояж и достал кожаные боксерские перчатки.
Я снял куртку, разулся, положил к стене револьвер, патроны, нож, и помощник толстого надел мне перчатки. Тут я увидел, что в зал прошел Антон и скромно встал в отдалении.
Интересно ему, как будут проходить бои? Антоновы инженеры, как он мне сам говорил, просто потолкались с противником и на этом все закончилось.
Я на базу контрабандистов пришел вроде тоже по рекомендации уважаемого человека… будут ли пытаться меня сильно бить? И какие вообще правила? Ногами, локтями, коленями — можно? Бороться, наконец? А засветить лбом в рожу — это как? Ну, если очень захочется?
Из дверей вышел голый по пояс здоровенный бугай в боксерских перчатках. Почти босиком, на ногах что-то вроде легких тапочек.
— Запрещается наносить удары в пах и головой в лицо, — произнес толстый. — Все остальное — можно. Бить лежащего на земле — тоже. Бросать, душить, ломать руки — разрешено.
Ишь ты, прям как в первых боях без правил. Ладно, посмотрим. Почему-то мне казалось, что реального боя все-таки не случится. Драться не хотелось, хоть я и настроился.
Меня же сам Антон привел, черт побери! Вон он, стоит в уголочке!
Толстый поставил на пол песочные часы — отчитывать время боя. Из ворот вышли еще двое в перчатках — один очень высокий, за два метра ростом, а второй наоборот, маленький, приземистый, весь в бугрящейся мускулатуре. По весу, кстати, оба намного тяжелее меня.
— По команде стоп бой прекращается. Начали!
…Нет, никаких бонусов из-за того, что я «от Антона», мне не досталось. В этом я убедился буквально на первой секунде. Уважаемый оппонент махнул правым кулаком так, что не убери я голову, валяться мне в глухом нокауте.
Мелькнула мысль — а если все можно, значит, магию тоже? Сейчас как нацеплю на себя каменную кожу и бейте меня сколько хотите. Или голема запустить, пусть он за меня дерется. Правил-то нет! Эх, наверное, нельзя.
Но тем хуже для вас. Буду зарабатывать авторитет кулаками. Такое мне не впервой.
Бил противник неплохо, но размашисто и двигался он так себе.
Махать ногами я отучил его быстро — он попробовал нанести высокий боковой удар, но я скользнул вниз, схватил его и бросил на пол. После того, как ситуация повторилась, когда он решил двинуть меня в бедро (я просто-напросто поймал его голень), он решил сосредоточиться на ударах руками.
Но если ты постоянно бьешь правой, да еще и размашисто, будь уверен, подготовленный соперник тебя на этом рано или поздно поймает. В нашем случае это случилось рано, удара после третьего-четвертого. От них я либо отпрыгивал, либо уклонялся, а последний принял на блок, чтоб контрабандист немного почувствовал уверенность — он же попал, хотя и в перчатки!
Попал — значит, надо продолжать в том же духе, говорит, а таких случаях человеческая психика и очень ошибается. От следующего удара я уклонился влево, в сторону бьющей руки, и ударил сам. В боксе это называется «бить с правой на правую», и это один из самых страшных ударов. Массы противников сталкиваются и точкой столкновения является чья-то голова.
Так и случилось. Я бил вроде несильно, но попал точно в челюсть, и противник свалился, как подкошенный. Хорошо хоть не лицом вниз, а то бы нескольких зубов лишился.
Бой окончен. Первого я прошел.
Из дверей выскочили четверо, без боксерских перчаток и обычно одетые. Они отволокли нокаутированного в сторону, слегка привели его в чувство, потом потащили из зала. Он повис на плечах двоих, а остальные шли следом.
-Эй, — окликнул я их как можно более приветливым голосом, — не уходите все. Сейчас второго понесете.
От такой наглости присутствующие молча переглянулись, однако два человека из числа медперсонала действительно пришли обратно.
Я сказал это специально. В стрессовой ситуации такие вещи легко выводят из себя, а мне это и нужно.
Следующим противником был длинный. Дрался он в левосторонней стойке, то есть левая нога у него была впереди, руками и ногами он бил хорошо, грамотно, все делал по науке…, но в скорости он мне сильно уступал. А скорость убивает — не помню, кто это сказал, но он абсолютно прав.
И я принялся отбивать ему переднюю ногу своими лоукиками. Что бы он не делал, какой бы удар не наносил — в ответ ему следовал жесткий хрясь по бедру. С внешней или с внутренней стороны беда (а изнутри больно совсем).
Эпизодически я бил по голени, и то, что так, оказывается, можно, оказалось для противника полной неожиданностью. Пару раз он после этого удара оказывался на полу — не смертельно, но неприятно, и уверенности в себе падение не добавляет.
Через две минуты контрабандист стоять на левой ноге уже не мог, настолько она у него оказалась отбита, и, получив очередной удар, с искаженным от боли лицом повалился на пол.
Толстый остановил бой. Поверженного противника оттащили подальше, а затем увели из зала.
Второй готов.
Рожа третьего мне не понравилась сразу, а перед схваткой он, покраснев как рак, сделал характерное движение, проведя рукой по горлу.
Это что значит? Меня пообещали убить? Ой, напрасно. Не хотелось делать больно, но придется.
Глава 15
Товарищ оказался борцом. Тупым и быковатым. Не мудрствуя лукаво, он на первой секунде наклонился и бросился мне в ноги.
Я ждал чего-то такого, и этой бой закончился быстрее, чем все остальные. За секунду. Я поймал его бросок и двинул коленом в голову.
Колену от удара стало больно, а голове — больнее в разы. А еще в голове есть мозг, и он от удара отключился. Еще один нокаут.
Закончив работу, я скромно отошел от поверженного тела.
Толстый распорядитель вздохнул и объявил:
— Бой окончен.