Он был очень стар. Я это сразу понял, хотя он сидел ко мне и его лица я видел.
Это тот, кого я ищу, понял я и достал револьвер.
Если он меня не замечает, то лучше я убью его отсюда и этим все закончу.
Его затылок виден хорошо.
Но выстрелить я не успел — за долю секунды до того, как пуля вылетела из ствола, голова человек покрылась чем-то стеклянным.
«Призрачной броней» из магии клинков.
Пуля отрекошетила в стену. И за ней вторая.
Человек встал и повернулся ко мне. Действительно, очень старый. Лицо покрыто сеткой глубоких морщин. Лицо спокойное и властное.
— Может снять невидимость, — сказал человек. — Ты все равно у меня как на ладони.
Он рассмеялся.
— А ты смелый. И удачливый. Но однажды я уже убил тебя, хотя тогда ты был гораздо сильнее, чем сейчас. Поэтому ты умрешь и сегодня. И больше не будет никаких Высших Демонов, которые тебя оживят.
Я убрал револьвер и бросил в него призрачный нож. Тот отлетел в сторону, как и пуля.
— Ты вообще ничего не сможешь сделать мне.
Я вызвал земляного голема. Он направился к магу, но тот вынул из воздуха огромный камень и бросил его.
Камень снес голема, как грузовик забытый на дороге чемодан.
— Пора заканчивать это, — сказал человек, и следующий булыжник полетел в меня.
Я успел отпрыгнуть в сторону, но за ним вылете второй, третий… А потом земля под ногами задрожала, и из нее полезли руки с когтями — такие, которые я видел, только появившись в этом мире, но гораздо больше.
Затем ко мне пошел земляной голем — похожий на того, каких делал я, но вчетверо крупнее. Мои заклинания только на секунду останавливали его.
— Скоро все закончится, — сказал человек.
К моему большому сожалению, скорее всего он был прав.
— Стикс, — позвал я своего котенка.
Он явился незамедлительно.
— Плохо дело, — произнес он, глядя на приближающегося голема. — А ты заметил, что колдун — не совсем живой? Жизнь в нем поддерживает эта машина. И в нем, и в тварях в округе.
И прежде чем я успел что-то ответить, он кинулся к механизму.
В него полетел сноп камней, под его лапами разверзлись ямы, в которых росли зубастые растения, но Стикс был неуловим и мигом оказался рядом с вращающимися шестеренками.
— А он поймет, как отключить ее? — вслух спросил я, накладывая «замедление времени», чтобы успеть уклониться от огромной големьей лапы, как вдруг механизм заискрил, будто елочная гирлянда, в которую попала молния, и голем застыл.
Не так, как это случается при заклинании времени, а совсем. Полностью.
Я перевел взгляд на мага — он покрылся черными пятнами, а затем он начал падать, будто потеряв сознание. Я убрал «замедление времени» и он действительно упал на землю. А вслед за ним свалился и голем — исчезла поддерживающая его магия.
Как все просто, мелькнуло у меня в голове. Как просто.
Маг был, скорее всего, уже мертв, но на всякий случай я кинул в него несколько огненных заклинаний, и тело занялось огнем.
Все кончено.
Как мне повезло со Стиксом.
Я побежал к механизму и начал крушить его — неровен час, сюда ворвутся люди из клана и она снова заработает. Через несколько минут включать было уже нечего — разломанные части лежали на земле. Особенно помогли мне в этом големы. Ломать — это их призвание.
— Машина давала ему силу, — повторил Стикс, наблюдая, как я швыряю магические булыжники. — Она была всем для него.
— Да, — согласился я и сел отдохнуть, приготовившись к тому, что сейчас маги из поместья догадаются, что здесь что-то случилось, бросятся вниз и мне придется с ними драться.
Но не происходило ничего.
Я сидел, наверное, с час, боясь подойти к выходу, решив, что чем больше я восстановлю силы, тем больше шансов у меня отбиться (если они вообще у меня есть хоть какие-то).
А потом в подземелье все-таки появился человек. Но не вражеский маг. Совсем нет
Это был Антон.
Я бросился к нему, не веря своим глазам. Котенок побежал следом за мной.
— Откуда ты здесь?
Антон засмеялся.
— В один момент твари перестали нападать. Некоторые начали тупо ходить кругами, а большинство упало на землю и сдохло. Мы поняли, что у тебя все получилось, и кинулись к поместью. Вместе с нами пошли люди из клана некромантов и «земли», не желающие подчиняться Зотову. В поместье произошел бой. Сейчас оно горит, но никого из врагов в живых не осталось. Все кончено.
— Все кончено, — повторил я, чувствуя, как с плеч спадает невероятный груз.
— Да, все, — сказал Антон. — Теперь Мурманску ничего не угрожает. И еще — теперь ты глава Клана «Земли». Все считают, что так должно быть. Если ты, конечно, этого захочешь.
ЦИКЛ ЗАКОНЧЕН
Дина СдоббергТанцующая с грозой
Пролог
Старый, всеми забытый, полузаброшенный дом. Спертый воздух с запахом тлена словно давит на плечи, пригибает к полу, высасывает последние силы. Куда ни посмотришь, взгляд цеплялся за паутину, грязь, запустение.
Ей было сложно дышать в этом доме, ощущение сырости и затхлости мешало и раздражало. Раздражало даже в ее состоянии. Боги, зачем она здесь? Что ее держит, кроме проклятой памяти и наследной гордости? Она помнила кто она, какого рода. А сейчас от нее остался лишь полусгнивший труп. Что за издевка, нелепая насмешка судьбы. Родовая гордость у полусгнившего трупа. Для чего? Зачем? Она устала, знали бы разгневанные боги, как она устала.
Раз за разом перескакивая на нового носителя, раз за разом продлевая свое паразитическое существование, раз за разом переживая вот это существование в гниении. И с каждым разом срок до необходимости сменить очередное тело становится все короче и короче. Срок сложно предугадать: месяц, неделя, год, пара дней. Сколько времени пройдет до того момента, как ее душа снова будет искать новую жертву? Они все слабы, не те, не то, все не то…
Сгорбленное тело, замотанное в широкую хламиду с капюшоном с видимым усилием выпрямилось перед зеркалом. Редкие клочки седых волос на пергаментно-ломкой коже, плотно обтянувшей торчащие кости. А ведь это тело было очень молодым, когда она завладела им всего два выбора назад.
Родовой камень на шее тускло блеснул, показывая, что сил в нем осталось — крохи. Впрочем, как и во всем, что ее окружало. Сколько ещё раз она сможет переместиться? Раз, два? А главное, зачем? Неспешный взмах руки и отражение в зеркале меняется. Возвращая ту, которую не видели в этом мире больше сотни выборов.
Из зеркала, по-прежнему надменно, смотрела последняя Лангран. Последняя драгоценность великого рода.
К сожалению, семейная склонность к некромантии и верность богине Гроз не способствовали многочисленности рода вообще, и долгожительству в частности. Она смотрела и словно прощалась, хотя нет, не словно. Она действительно устала. Ей пора уходить. Символично. В эту ночь бушует гроза.
Но одновременно с очередной, расколовшей небо вспышкой, ее разум озарила странная, чуждая ранее ей мысль. Сумасшедшая, самонадеянная, нереальная. Она собрала столько жизней, так может, стоит напоследок спасти хоть одну? Угасающую не по времени, не по жребию. Она же сможет? Грохот ликующих небес ей показался ответом. Что ж… Богиня, услышь, я готова принять твою чашу!
Глава 1
Рвешься, рвешься.… Стремишься наверх, всю жизнь, посвящая глупому слову "надо". Надо учиться, надо работать, надо строить карьеру. Учиться идёшь, ни куда хочется, а куда надо. Общаешься с тем, с кем надо. Работаешь, правильно, как надо.
И вот стоишь у окна больницы и понимаешь. Уже не надо. Ты одна. Да, карьера. Да, работа. Уже давно даже любимая. Но вот ни разу за время твоей болезни, твои цифры бесконечных аналитических отчётов не спросили: "ты как?".
И вроде, ты как бы выиграла, ненадолго правда. Всего лишь первый раунд. А праздновать не с кем. И не хочется. Смотришь на постоянных клиентов онкологического отделения и понимаешь, что все. Тебе не надо. Ты не будешь бороться за эти жалкие крохи существования.
Неделя. Всего неделя, чтобы превратить твою жизнь в бумажки. В деньги конечно. Но бумажками они от этого быть не перестали. Взбесится мать, уже рассчитывавшая на твою квартиру и приличный депозит в банке. Виновато промолчит отец. Этот вечно виноватый взгляд у сильного мужика, вечное молчание и сжатые губы. Уже не трогает и не цепляет.
Из всего своего имущества, я оставила только заброшенный дом в далёкой деревне в Красноярском крае. Старый, ещё прадед ставил, до войны. Бабушка его мне оставила, и все эти годы я платила за него налоги. А сейчас еду подыхать в родовое гнездо. Зато никакой жалости, ни терплю ее. Ни по отношению к себе, ни по отношению к другим.
Сколько лет меня здесь не было? Дай бог памяти. Лет пятнадцать? Переводила небольшую сумму местному леснику, он за домом и приглядывал. Каждый месяц говорила себе, что это последний раз, что и так я, наверное, одна из немногих, кто знает, как делается почтовый перевод. Бог с этими развалинами, кому они нужны. А вот оказывается, мне самой и нужны. Но странное дело, чем дальше от привычной жизни, тем глубже и ровнее дыхание. И просыпается странное, давно забытое детское чувство предвкушения.
И вот, я стою перед знакомым забором, мне на встречу спешит Михаил Елисеевич. Вот и ни словом больше, Елисеевич. Местный лесник. Здоровенный, кряжистый дед. Вспоминаю, как будучи мелкой, искренне считала его лешим за всегда находившиеся у него "лесные гостинцы". Я давно выросла, а он все такой же, только борода гуще, да седины больше. Сколько ему сейчас? Около восьмидесяти? А походка уверенная, да и осанка на зависть.
— Ну, с приездом значит, чернобурка! — говорит, улыбаясь, а я, словно и не с бедой сюда вернулась, удержать ответную улыбку не могу.
— Спасибо, дядя Леший!
— Ой, смотри-ка, не запамятовала. Ну, пошли, вещи оставишь да ключи примешь, а потом уж к нам.
К нам, так к нам. Здесь не поспоришь. Хватило нескольких минут, чтобы оглядеть дом. Да уж, с развалинами я погорячилась. Добротный сруб из толстенных просмоленных брёвен, утепление между внешними и внутренними стенами. Тут любая зима не страшна, а при затопленной печке ни один мороз не пройдет, каким бы лютым не был. Хотя ещё бабушка позаботилась, и при доме появилась и газовая плита, правда газ из привозных баллонов, и санузел в доме, с выгребной ямой конечно, но все не во двор по нужде бегать. Да и для помывки за старым садом стояла банька. В доме было на удивление чисто, не пыльно и солнечно.