— Я совершил ошибку, — ответил Никодим. — Я признаю это. Но я хочу все исправить. Я хочу быть твоим отцом. Айсен дала мне шанс. А ты?
— Слишком поздно! — закричал Элвин.
Эльф теряя терпение в своем поиске ускользающей Айсен, решил пойти ва-банк. Он перестал играть в прятки и выпустил всю свою ярость на окружающие руины. Мощными ударами клинков он крушил каменные стены, обрушивал полуразрушенные здания, пытаясь вынудить Айсен покинуть свою тень.
— Я уничтожу тебя, темная эльфийка! — проревел Элвин, задыхаясь от напряжения. — Я покажу тебе, что значит быть чудином! Ты будешь проклинать тот день, когда встала у меня на пути! Все ваши козни ничто!
Он сосредоточил всю свою энергию и создал мощный взрыв, сотрясая землю и разрушая огромный кусок теней, окутывавших площадь. Снова провал. Айсен, не ожидавшая такой атаки, не смогла удержаться и вылетела из своего укрытия, застигнутая врасплох ярким светом. Второй раз он нанес ей больше повреждений.
Элвин, увидев ее, осклабился, словно хищник, поймавший добычу.
— Ага! Вот ты где, моя прекрасная тень. Думала, сможешь от меня спрятаться? Отец, не отец, а ты моя!
Но прежде чем он успел сделать шаг вперед, произошло нечто совершенно неожиданное. Между ними возникла фигура Никодима. Сатир, до этого наблюдавший за происходящим со стороны, вдруг оказался в центре, заслоняя Айсен собой.
Он спокойно посмотрел на Элвина глазами стареющего сумасшедшего и произнес слова, которые перевернули все с ног на голову:
— Остановись, Элвин. Ты ничего не изменишь.
Элвин, опешив от неожиданности, застыл на месте, словно пораженный молнией. В его глазах отразилось недоверие и замешательство.
— Почему?! Почему ты мне мешаешь? — прорычал он, стараясь скрыть замешательство. — Ты не сможешь закрывать Айсен вечно.
Никодим вздохнул, словно собираясь с духом.
— Я все же твой отец, Элвин, или как тебя прозвали? Чудин? — произнес он, — Прекрати. Ты сражался против Ксаар'Тула. Может, не стоит портить начатое?
Мир для Айсен пошатнулся, хоть она и была в курсе дела. Она, Черная Дочь, привыкшая к сражениям и предательствам, впервые почувствовала, что такое настоящий шок. Сейчас перед ней стояла первая версия ее. Не копия, которую создал Айтун, и которую надо было спасти, чтобы отдать Белоглазой, а самый настоящий оригинал. Без сомнения, ему точно нельзя отдавать копию. Что вообще с ним делать? Айсен хотела загрызть его, нго снова колебалась. Ее изумлял вид Никодима.
Никодим, словно не замечая ее изумления, продолжал смотреть на Элвина с печалью в глазах.
— Да, это непросто, сын. Я знаю, что это трудно принять, особенно после всего, что ты пережил. Но это правда. Я твой отец. И я здесь, чтобы помочь тебе. Хотя бы выслушай.
Элвин покачал головой, словно пытаясь прогнать кошмарное видение. Годи жизни среди чудинова изменили разум.
— Нет! Это ложь! Ты лжешь! У меня нет отца! Меня вырастили чудины! Они — моя семья! Ты ничего для меня не значишь! — В его голосе звучала отчаянная попытка убедить себя в том, что услышанное — неправда. Страх перед тем, что его мир, построенный на ненависти и предательстве, может рухнуть в одно мгновение, был невыносим.
Никодим вздохнул.
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, Элвин. Я знаю, что я причинил тебе много боли. Я сожалею об этом. Но я не мог поступить иначе. Я должен был защитить тебя. От тех, кто хотел использовать тебя, кто хотел превратить тебя в оружие. Анунак решил использовать фей, чтобы сделать фурий. Я думал, единственно верное решение, это отдать тебя Виреон. Как я ошибался.
Он сделал шаг вперед, пытаясь приблизиться к Элвину, но тот отшатнулся, словно от прикосновения огня.
— Не подходи ко мне! — закричал Элвин, его глаза наполнились слезами. — Я ненавижу тебя! Ты бросил меня! Ты предал меня! Я никогда тебя не прощу! Мерзкая стерва! Она пытала меня! Сдохните! Вы все! Сдохните!
— Я понимаю твою злость, Элвин, — ответил Никодим, голос его был полон горечи. — Но я прошу тебя, дай мне шанс. Дай мне шанс доказать, что я могу быть тем, кем должен был быть всегда — твоим отцом. Мы все исправим.
— Отец… — повторил Элвин одними губами. Сердце переполнилось непонятными чувствами. С одной стороны — ярость и боль от предательства, с другой — тоска и надежда на искупление.
— Довольно! — вмешалась Айсен, рыча и прерывая их разговор. Она понимала, что эмоции Никодима и Элвина играют на руку Ксаар’Тулу. — У нас нет времени на сопливые истории. Ксаар’Тул где-то рядом. И мы должны остановить его.
Никодим и Элвин повернулись к ней, словно очнувшись от транса.
— Она права, — сказал Никодим. — Сейчас это самое важное. В любом случае нам всем нужно остановить его.
Он посмотрел на Элвина.
— Мы поговорим позже, сын. Сейчас нам нужно объединиться. Чтобы выжить.
Элвин колебался. В его глазах боролись ненависть и надежда. Но в конце концов он кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Но я не верю тебе. И я буду следить за каждым твоим шагом.
— Это твое право, — ответил Никодим.
В воздухе повисло напряжение. Казалось, что до перемирия еще далеко. Но Айсен знала, что у них нет выбора. Они должны что-то делать прямо сейчас, чтобы остановить Ксаар’Тула. Иначе все будет потеряно. Однако даже она, Черная Дочь, не могла предвидеть, насколько эта хрупкая коалиция может оказаться трудной, а последствия — ужасными. Ибо что-то или кто-то явно дергал за ниточки и у них над головами. Шокирующие откровения о родстве между Никодимом и Элвином, словно взрыв, на мгновение оглушили всех. Однако Айсен, подготовленная, ощущая нарастающую угрозу, понимала, что личные драмы должны отойти на второй план. Их враг — Ксаар’Тул — не будет ждать, пока они разберутся в своих чувствах.
Именно в этот момент Элвин ослабел. Он погряз в раздумьях, погрузившись в вихрь эмоций, вызванных внезапным появлением отца, которого он никогда не знал. Концентрация покинула его, и его движения стали неуверенными. Хищный зверь взял свое. Татуировки по углам лица засветились, и темная эльфийка стала тем, кем должна. Айсен, не теряя ни секунды, использовала его слабость. Она обрушила на него шквал атак, используя свои способности Черной Дочери. Тени сплетались вокруг Элвина, сковывая его движения, лишая возможности маневрировать. Пасти собак, выхватывая черными зубами воздух. лишали Элвина даже попытки что-то сделать. Никодим просто не монял, настолько все быстро произошло. Эльф отбивался как мог, но его удары стали вялыми и предсказуемыми. Он больше не был тем хитрым и опасным чудином, с которым она столкнулась вначале. И тут пелена стала слабее. Снова темная эльфийка заколебалась.
— Хватит! — закричала Айсен, видя его страдания. — Ты проиграл, Элвин. Сдавайся!
Но Элвин не сдавался. Он продолжал сражаться, словно одержимый, хотя его силы были на исходе. Он сделал выбор.
— Я не позволю вам использовать меня! — выкрикнул он, его голос дрожал от напряжения. — Я лучше умру, чем стану вашей марионеткой!
Айсен, понимая, что он не остановится, решила действовать решительно. Она собрала всю свою силу и нанесла сокрушительный удар, лишая Элвина возможности сопротивляться. Он рухнул на землю, обессиленный и побежденный. Никодим, наблюдая за происходящим, не вмешивался. Он видел страдания Элвина, но понимал, что Айсен должна сама принять решение.
— Что ты собираешься делать? — спросил Никодим, его голос был полон тревоги.
Айсен посмотрела на Элвина, лежавшего на земле, и в ее глазах мелькнула тень сочувствия. Она видела в нем не только врага, но и жертву. Жертву чудинов, жертву обстоятельств, жертву собственной судьбы. Но она также понимала, что Элвин представляет собой угрозу. Его связь с Белоглазой, его знания о планах Ксаар’Тула, его непредсказуемость — все это делало его опасным союзником. Внезапно, словно по зову, в измерении теней произошел разрыв, и перед Айсен предстал Алис. Смежник, словно кот, почуявший добычу, довольно мурлыкал, поглядывая на поверженного Элвина.
— Ты… - прошептал Никодим — Вот не думал, что увижу тебяч.
— Долги надо отдавать — ответил Алис.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Айсен, ее голос был полон усталости и едва ломался.
— Я почувствовал колебания в тени, — ответил Алис. — И решил навестить свою любимую Черную Дочь. И, кажется, я вовремя. Смотрю, тут у нас есть что-то вкусненькое. — Тень стала такой страшной что Айсен и Никодим попятились — Прочь! Вы не способны перейти черту.
Он с нескрываемым интересом посмотрел на Элвина, облизываясь и пошевеливая щупальцами.
— Он твой, — сказала Айсен, и эти слова прозвучали как приговор.
Никодим вздрогнул, словно от удара.
— Ты… ты собираешься отдать его Алису? — спросил он, его голос был полон ужаса.
— У меня нет выбора, — ответила Айсен, глядя в глаза Никодиму. — Он слишком опасен, чтобы его отпустить. И я не могу ему доверять.
— Но… — попытался возразить Никодим, Айсен снова его прервала.
— Прости, мастер Никодим, — сказала она. — Но это единственный выход.
Она повернулась к Алису и кивнула. И смежник, словно молния, бросился на Элвина, лишая его возможности сопротивляться. Он обвил его своими щупальцами, затягивая в измерение теней.
— Нет! — закричал Элвин, его голос был полон ужаса и отчаяния. — Не надо! Пожалуйста, пощади!
Но его крики были заглушены утробным рычанием Алиса, который, словно гурман, приступил к своей трапезе. Никодим, закрыв глаза, отвернулся. Он не мог смотреть на это зрелище. Он чувствовал себя виноватым, бессильным, словно предал своего сына. В то же время знал, что такой как Алис не ошибается. Айсен, глядя на происходящее, не испытывала ни жалости, ни сожаления. Она знала, что поступила правильно. Она защитила мир от угрозы. Она сделала то, что должна была сделать. Когда все закончилось, Алис, довольно мурлыкая, вернулся в измерение теней, оставив после себя лишь пустоту.
— Теперь все кончено,” — сказала Айсен, обращаясь к Никодиму.
— Нет, — ответил Никодим, его голос был полон горечи. — Это только начало.