Стонов больше не слышно, и лейтенант опасался, что тот, к кому он пробирается, уже умер от ран или, возможно, потерял сознание, и как теперь его найти не совсем понятно.
Поглядывая себе под ноги, Фурс заметил то, на что он не обратил внимания, когда пробирался мимо этого места вслед за чужаками. Тогда он всецело был поглощен другим, и эти жирные пятна крови остались незамеченными. Сейчас же он остановился и внимательно всмотрелся в следы. Видимо, на этом месте сражались… Судя по отпечаткам подошв — двое. Вот капля крови размазана и имеет ярко выраженную поволоку* в сторону стены. Еще метрах в двух от места боя узкая щель, и там четко отпечаталась размазанная по стене кровавая пятерня.
Лейтенант осторожно заглянул в щель, там тоже кровь. На полу и на стенах. Протиснувшись боком, он сумел пролезть дальше и заметил, что крови на полу и камнях стало значительно больше.
Затем проход расширился, Фурс прибавил шагу и едва не поплатился за свою спешку, чуть не рухнув в пропасть. Затормозил в самый последний момент, увидев, что кровавая ниточка резко обрывается, и еще он увидел длинный след от подошвы ботинок: кто-то из Солнцеликих отчаянно тормозил, прежде чем сорваться вниз.
В подтверждении этого откуда-то снизу снова раздался тихий, едва сдерживаемый стон. Встав на одно колено, Фурс осторожно заглянул в провал и тут же лег на живот, подползая к самому краю.
Примерно на восьмиметровой глубине лежит не кто иной, как сам Краме. Лейтенант узнал бы его из тысячи, наряженных в точно такую же броню. Правая нога неестественно вывернута прямо в бедре, весь бок залит кровью, которая сочилась из сломанной в нескольких местах руки. Капитан слабо опирался на здоровую и пытался отползти в сторону, издавая при этом тихий стон…
— Краме, — тихо позвал его Фурс.
Командир Солнцеликих замер и резко задрал голову вверх. Лицо его было закрыто маской шлема, и та личина, которая была нанесена на нее, выглядела сейчас особенно жутковато.
Узнав того, кто его окликнул, он обессилено завалился набок и показал Фурсу жест, чтобы тот не произносил больше лишних звуков. Затем вытянул здоровую руку, сжал кулак и притянул ее к себе. Лейтенант сразу понял: Краме показывает, чтобы он его вытащил.
Кивнув в ответ, Фурс пошарил в сумке и извлек из нее моток крепкой тонкой веревки с небольшим кованым крюком на одном конце, и таким же железным кольцом на другом.
Продев веревку через кольцо, лейтенант влез в образовавшуюся петлю и затянул ее на поясе. Затем сбросил капитану тот конец, что был с крючком. Получилось, правда, со второго раза, в первую попытку крюк негромко звякнул о камни в полутора метрах от капитана. Второй бросок был более удачным, и Краме сумел подхватить здоровой рукой веревку и зацепить крюк себе за пояс. Вцепившись в нее здоровой рукой, он вяло кивнул Фурсу, показывая всем видом, что он готов к подъему.
Лейтенант отошел от провала, натягивая канат, и услышал, как снизу раздался сдержанный стон и одно единственное полное боли и страдания слово:
— Тяни…
Фурс уперся ногами в землю и, наклонившись всем корпусом вперед, с великим трудом сделал первый шаг. От напряжения в глазах потемнело, как-то разом вернулась тошнота и головокружение, нестерпимо захотелось бросить всё и бежать отсюда, куда глаза глядят. Но лейтенант нашел в себе силы и сделал еще один шаг. Затем он ухватился рукой за выступ, — еще шаг. Потянулся другой рукой к еще одному выступу, — шаг. Останавливаться нельзя, силы на исходе и Краме сразу же утянет его за собою вниз, поэтому только вперед… Шаг. Во рту соленый привкус крови. Шаг. Сердце стучит так, что вот-вот выскочит из груди. Шаг, еще шаг, еще…
Выбившись из сил, Фурс обернулся назад и увидел, что он уже вытащил Краме и даже протащил его по камням на метр-полтора от провала. Ноги лейтенанта тут же подкосились, и он, обессиленный, рухнул на пол.
Его рука слепо пошарила по поясу и извлекла нужный пузырек. Несколько капель на язык, и по усталым до изнеможения мышцам пробежала горячая волна, наполняя их силой. Вставив пузырек обратно в ячейку на поясе, вытащил другой. Этого зелья надо одну каплю под язык. Бр-р… ух… В голове прояснилось, тошнота отступила… жить можно. Фурс прекрасно понимал, что такое частое прикладывание к этим зельям ему еще аукнется, но всё это будет позже, а сейчас необходимо покинуть подземелье, пока чужаки не почувствовали неладное и не вернулись.
Выбравшись из петли, он непослушными пальцами собрал веревку в бесформенный клубок, отстегнул крюк от доспеха Краме и запихнул ее обратно в сумку.
Краме лежал на спине, слабо шевеля кистью здоровой руки.
— Я вынесу тебя на себе, капитан Краме, — прошептал Фурс, наклонившись почти к самому лицу израненного Солнцеликого. — Ты сможешь удержаться за моей спиной?
Краме чуть заметно кивнул и снова шевельнул кистью.
Фурс несколько секунд приноравливался, как взвалить его себе за спину, затем спросил:
— У тебя обе ноги повреждены или одна?
Капитан слабо поднял один палец.
Фурс понимающе кивнул и уже хотел было поднять его и прислонить к стенке, как тот проговорил еле слышно:
— За спиной контейнер… я его сейчас открою… там красный футляр… мне не дотянуться… дай его мне…
За спиной Краме что-то тихо щёлкнуло и вжикнуло, и он, скрипя и постанывая, кое-как перевернулся набок. Наспинный контейнер был слегка приоткрыт и красный футляр, о котором говорил капитан, находился почти в самом центре среди многих других вещей в специальных креплениях.
— Быстрее… — громким шепотом поторопил он лейтенанта.
Фурс отстегнул футляр и протянул его капитану.
— Открой! — в его шепоте слышалось нестерпимая боль и крайнее нетерпение.
Лейтенант отстегнул закрывающий клапан и открыл крышку. Внутри лежало всего два предмета: продолговатый металлический цилиндрик с красными полосками поперек, и серебристая трубочка с палец толщиной и размером с ладонь, но эта уже была с зелеными полосками, шедшими вдоль.
Дрожащими пальцами Краме схватил цилиндрик, что с красными полосками и прислонил его к кровоточащей ране на руке.
Из небольшого устройства выскочила игла и впилась прямо в глубокий порез. Почти сразу же, цвет полос начал меняться из красных в нейтрально серые, и вскоре они пропали совсем.
Капитан вздохнул полной грудью и взялся за вторую трубку.
Фурс заметил, что пальцы его уже не подрагивают, движения стали более четкими и точными.
Вторую трубку Краме приложил к бедру в то самое место, где правая нога была вывернута под неестественным для человека углом. Игла, не встретив сопротивления, прошила эластичную броню, и тут капитан затрясся всем телом, еле удерживая трубку в вертикальном положении. Вскоре и с зелеными полосками произошло то же самое, что и с красными. Они стали практически не видны на серебристом фоне. Трясучка у Краме постепенно закончилась, и он замер неподвижно на несколько секунд.
Сложив цилиндрик и трубку обратно в футляр, он сам застегнул клапан и протянул его Фурсу.
— Положи обратно.
Хоть он и произнес это шепотом, но в его голосе больше не было ни слабости, ни боли.
Исследование подземелья
Гунт дождался, когда Ника соберет прах Коры в пустую склянку из-под зелий, и, обращаясь ко всем, произнес:
— Марк и Кейв, останетесь со мною, остальные поднимайтесь к раненым и ждите нас там. Эол, ты займись сортировкой того, что мы принесли из селения пачека и собрали с вражеских воинов.
Эол коротко кивнул, обнял Нику за плечи, и они направились к лестнице, вслед за профессором.
Гунт повернулся к Кейву и мотнул головой.
— Показывай, что вы тут обнаружили.
Пилот поманил всех за собою и направился вправо по тоннелю, вдоль единственной монорельсы.
— Слева в километре отсюда завал, — рассказывал Кейв, на ходу активно жестикулируя руками. — Обрушившаяся порода полностью завалила тоннель. Там, куда мы сейчас идем, тоже есть завал, но не такой сильный, там обвал похоронил под собою пассажирский состав, и целым остался только один вагон. Мы с Эолом даже смогли пробраться по нему в следующий, правда, тот засыпан изнутри почти наполовину, и дальше хода нет.
— Нашли там кого-нибудь?
— Нет, — мотнул головой Кейв, — пусто. Видимо, те, кто уцелел, смогли выбраться на поверхность. Но рядом расположен спуск на нижний уровень, и вот там-то, намного интересней!
— Заинтриговал, — буркнул Гунт. — Веди.
Примерно метров через шестьсот Кейв привел Гунта с Марком к покорёженному цилиндрическому корпусу пассажирского вагона, наполовину погребенного под обвалившимся тоннелем. Его раздвижные створки были широко распахнуты, и войти вовнутрь не составляло абсолютно никакого труда.
— Мы там всё проверили, — поспешил сказать Кейв, увидев выражение лица Марка, — в вагоне ничего ценного нет. Видимо, те, кто выжил, забрали свои вещи и не забыли прихватить еще и аварийные аптечки, и… пойдемте лучше на нижний уровень, там грузовой состав.
С правой стороны тоннеля виднелась массивная раздвижная двухстворчатая дверь. Между створками имелась щель, в которую без особых проблем мог зайти габаритный Гунт, и для этого ему даже не надо было протискиваться боком. За дверью широкий коридор метров пятнадцать в длину и металлические ступени ведущие вниз. Затем еще одна площадка и снова ступени, идущие вдоль стены к самому перрону.
Этот тоннель был раза в четыре шире пассажирского и имел аж две монорельсы. Они располагались друг от друга метрах в двадцати, и между ними пролегало невысокое разделительное ограждение.
— Где состав? — спросил Гунт у Кейва.
Тот махнул рукой в темноту тоннеля.
— Там, километра полтора.
— Вы и туда успели сходить? — в голосе Марка прозвучало недоверие.
— Нет, — понурил голову пилот. — Запустили дронов. Эол со своего визора в ту сторону, а я со своего «Гирчи» в эту.
Кейв похлопал себя по макушке шлема.
«Гирчи» — так называлась модель его пилотского доспеха, и на макушке шлема как раз было то самое штатно