Бросившись к ничего не понимающему Варту, он сбил его с ног и прижал к земле.
Краем глаза следопыт заметил, как Статах вскочил на ноги и метнулся к другому дереву. В этот раз не так удачно. Как только он сделал рывок, его догнала еще одна молния, и его снова окутал непроницаемый кокон, потом еще одна, после которой он коротко вскрикнул и повалился наземь.
Сорему очень хотелось вжаться каждой клеточкой своего тела в землю, но любопытство перебороло страх, и он увидел, как очередная молния ударила в то место, где предположительно скрылся Статах.
Затем в то место, откуда вылетали молнии, вонзился синий росчерк, и там с громким хлопком расцвел огненный шар.
Всё как-то разом стихло. Стали отчетливо слышны тревожные крики бегущих сюда людей.
Первым из-за кустов показался Краме с опущенным забралом и своим странным оружием в руках. По всей видимости, он его только что применил, потому как из короткого ствола тонкой струйкой поднимался сизый дымок.
— Есть тут живые? — выкрикнул он, наклоняясь над неподвижно лежавшим Статахом. Затем крикнул куда-то в кусты. — Этот всё. Уже отбегал свое!..
С земли поднялся Сорем с Вартом и, озираясь по сторонам, осторожно направились к командиру. Он глянул на них из-за плеча и одобрительно кивнул.
— Молодцы, что не стали метаться от дерева к дереву, как этот дурень, а упали на землю и притворились мертвыми. Стража Древних можно только так обмануть…
Варт с Соремом переглянулись.
Страж Древних⁈
Статах лежал на спине с огромной дыркой в груди и наполовину снесенным черепом. Его панцирь был пробит аккурат над когда-то мигавшим зеленым кристаллом между нагрудных пластин. Теперь кристалл был тусклым и раскололся пополам.
— Благодаря этому кристаллу созданному под благодатью божьей в стенах Храма вы всё еще живы… — внимательно разглядывая труп начал бурчать Краме, но не успел договорить, как из-за кустов появился Фурс, Смуэл и еще пара следопытов из их отряда.
— Всех сюда! — бросил им Краме и встал с колена. — Теперь преступники знают, что мы идем по их следу.
Командир не стал ждать, пока соберутся все, а отдавал четкие приказы каждой тройке, как только те появлялись из-за расположенных поблизости кустов и деревьев.
Вскоре весь отряд, кроме Фурса и Краме, был задействован в поиске. Командир и его помощник остались на месте, внимательно осматривая место гибели Статаха.
Примерно через час стали поступать первые сведения о беглецах. Всё указывало на то, что те в этом месте пытались прорубить несколько просек в поисках более подходящего пути для своей лодки, но в какой-то момент их кто-то вспугнул или всё-таки… предупредил.
Краме тут же отогнал эту мысль, — это невозможно: Карус не пойдет против Мелигобарна из-за каких-то там непонятных беглецов! Значит, всё-таки спугнули!.. Ну что же, далеко они уйти не могли. Настигнем не сегодня, так завтра…
Возле Краме как-то незаметно появился Смуэл.
— Мы обнаружили направление, по которому они ушли, — доложил он. — Пытаясь замести следы, они погрузились в свою лодку и, протискиваясь между деревьями, двинулись в сторону пересохшего русла. Там их след теряется, но мы знаем, куда они двинулись дальше.
— И куда же? — Краме впился глазами в юношеское лицо командира ловцов.
— Вверх по течению, — спокойно ответил тот. — Если идти вниз, то там через пару километров обрыв, что когда-то раньше был водопадом. И нет больше ни следов, ни новых просек…
Краме молча кивнул и посмотрел на тело Статаха.
— Собирай всех! Похороним достойно нашего брата и затем займемся поисками беглецов. Далеко не уйдут.
Последние почести и поиски следов
Хоронили Статаха по законам народа Миури.
Выбрали для этого небольшую полянку без деревьев и кустарника.
Ритуалом руководил всезнающий Краме, и помогала ему в этом четверка ловцов.
Тело обернули в ткань принадлежавшей ему же одноместной палатки и уложили на собранный на скорую руку помост. Тот возвышался над землей метра на два с половиной.
Перед помостом уложили все вещи Статаха, которые по закону должны быть разобраны членами его отряда, сказав перед этим короткое поминальное слово.
Краме понимал, что этими похоронами и церемониями он теряет драгоценное время, но… в отряде каждый должен знать: если еще кого-нибудь в этом походе настигнет смерть, то его труп не будет брошен на съедение хищникам, и его похоронят со всеми почестями, как и полагается по законам его народа. Для ловцов и поисковиков это важно, и это немного пригасит так легко читаемое сейчас недовольство в их глазах. Для самого Краме не новость, что беглецы с зубами, а вот для всех остальных — это полная неожиданность, хотя он их и предупреждал еще в лагере перед вылетом.
Командир подошел к разложенным в ряд вещам Статаха и поднял с земли пробитый насквозь нагрудник.
— Ты был смелый и отважный воин, покойся с миром, — произнеся эти слова, он отошел в сторону и встал чуть поодаль.
Следующим вышел Фурс. Перевернув ногой разломленный пополам шлем, он наклонился, взял в руки арбалет с пучком болтов для него и тоже попрощался:
— Ты был умным и проницательным, покойся с миром, воин.
Следом за ним вышел Смуэл, потом потянулись другие ловцы, за ними поисковики, и все говорили всего два-три добрых слова о погибшем товарище и, подняв с земли выбранный предмет, тут же отходили в сторону, давая место другим.
Последним был Сорем, и ему достался поврежденный шлем, который изнутри был весь измазан кровью с прилипшими к внутренней части волосами вперемешку с мозгами и мелкой костяной крошкой. Оказываться от поминального дара нельзя, и поэтому Сорем не придумал ничего лучше, как подцепить окровавленный шлем снизу к рюкзаку.
— А теперь в погоню! — негромко воскликнул Краме, подняв руку вверх. — Отомстим за Статаха!
К своим кирги возвращались бегом. В обработанном бергатом импровизированном загоне им ничего не угрожало, да и сами они могли постоять за себя если что.
Быстро оседлав своих зверей, помчались через лес к высохшему руслу реки и по нему устремились вверх в погоню за беглецами.
Через пару километров ворвались в каменистое ущелье и, не притормаживая, ринулись в сторону видневшегося вдали леса.
Сорем задрал голову и сквозь визор посмотрел наверх. Высоко над облаками виднелась еле различимая точка воздухолета.
Договор
Часов через пять непрерывного шастанья по разным тоннелям уткнулись в глухую стену.
— Прибыли! — облегченно выдохнул Рур и, потирая ладонью грудь, с кряхтением полез через борт лодки.
Спустившись на землю, он немного постоял, опираясь на стену, отдышался, провел ладонью по лицу и, чуть пошатываясь, направился в одну из боковых ниш.
Вскоре он появился в сопровождении совсем еще не старого хранителя врат, наряженного в точно такой же балахон, как и у того старика, который проверял у всех жетоны в самом начале.
Окинув острым взглядом находившихся в лодке членов братства, хранитель махнул кому-то невидимому рукой, и тут же часть стены с грохотом и скрипом начала медленно отъезжать в сторону.
Дождавшись, когда выход наружу откроется полностью, хранитель небрежно кивнул имперскому посланнику и, не торопясь, вернулся в нишу, за которой, скорее всего, находилось какое-то служебное помещение.
— Отсюда до границы с Трибатами не больше десяти километров, — прислонившись к стене проговорил Рур, вытирая обильно струившийся со лба пот. — Если всё-таки решите вернуться, то предложение его могущества остается в силе. Для этого вам надо зайти в любой город империи Мазарит и предъявить свои жетоны главе города.
Гунт, облокотившись о борт лодки, внимательно посмотрел на посланника и, улыбнувшись краешками губ, сказал ему то, чего старый шпион никак не ожидал от него услышать:
— Рур, послушай меня внимательно и, прошу тебя, отнесись к моим словам серьезно.
Имперский шпион поднял на него покрасневшие глаза и, соглашаясь, медленно кивнул.
— Последние пару часов я внимательно наблюдаю за тобой, и не надо быть великим лекарем, чтобы понять, как тебе сейчас тяжело. У тебя посинели губы, ты тяжело дышишь и всё время держишь раскрытую ладонь у себя на груди. Часто это у тебя?
Рур встрепенулся и в испуге бросил взгляд на нишу, где скрылся хранитель. Поспешно прижав палец к губам, он попросил Гунта этим жестом говорить тише. В смущении он приблизился к лодке и, еще раз посмотрев по сторонам, пожал плечами.
— Прошу вас, говорите тише! На счет моего самочувствия… это быстро проходит, не стоит беспокоиться, но… в последнее время нестерпимая боль в груди всё чаще и еще… — он снова заговорщически осмотрелся по сторонам и, положив обе руки на борт лодки, горячо зашептал: — Еще часто немеет рука, и кружится голова, но, повторяю, это быстро проходит и не стоит беспокоиться. Хотя мне иногда и тревожно…
— Рур! Рур! — с нажимом произнес Гунт, подавшись чуть вперед. — Я прекрасно вижу, что ты смертельно болен, и если тебя не исцелить, то ты не протянешь и года. Как тогда быть императору без такого помощника, а? Поверь мне, я точно знаю, о чём говорю! И… я могу исцелить тебя.
— Как⁈ — вырвалось у посланника.
Его глаза смотрели недоверчиво, но с хорошо скрываемой надеждой.
Он уже не раз тайно обращался к лучшим имперским лекарям, но те только в бессилии разводили руками. А тут… сами предлагают помощь!
— У меня есть для тебя лекарство, Рур! — спокойно ответил Гунт. — Лекарство Древних.
Посланник шагнул назад, с недоверием уставившись на командира беглецов.
Затем в его взгляде промелькнула заинтересованность и, вымученно улыбнувшись, он спросил прямо:
— А что ты хочешь взамен?
С лица Гунта слетела улыбка и, свесившись через борт, он приблизил лицо к напряженно смотрящему на него Руру.
— Сущий пустяк, мой дорогой друг, который ни в коем случае не запятнает твоей чести, но точно принесет пользу нам и твоему императору.