вецы оживают по-разному. Есть те, которые становятся зомби через несколько минут, а бывает что проходят часы, а то и дни. А средняя «продолжительность жизни» зомби до полного разложения составляет около пяти лет, плюс-минус.
— Тут нужно учесть физическое состояние самого зомби и условия окружающей среды, в которой они существуют, — со знанием дела заключил он.
— А как остальные коммунары относятся к тому, что в Маяковке есть зомбюшня? — продолжил свои расспросы Луцык. — Я так понимаю, зомби когда-то были чьими-то родственниками, знакомыми, друзьями…
— По-разному относятся, — пояснил Лаптев. — Но в основном одобряют. У нас нехватка рабочих рук, каждый человек на счету. Даже если он зомби.
— Лютый тоже был из тех, кто не одобрял привлечения к труду живых мертвецов?
— Не одобрял. Но я его понимаю, любил он свою жену беззаветно. Не хотел, чтобы она отправилась на зомбюшню. Ну и когда Елизавета померла от пневмонии, он погрузил ее тело в угнанный грузовик и уехал. А потом вас вот встретил на пути…
— Похоронить ее хотел?
— Не знаю.
— А что за человек был этот Лютый?
— Алкаш. Синий, как изолента. Но работник был золотой. Сеял, пахал и жену любил до беспамятства.
Председатель поднял с земли суковатую палку и почесал спину:
— Ладно, пойдем отсюда, а то у меня уже от вони глаза слезятся.
На обратном пути Джей думала про зомби. После беседы с Игорем она не могла думать ни о чем другом.
Ей всегда нравились зомби. Странно, не так ли? Ведь девочки предпочитают вампиров. Но Джей на дух не переносила этих отмороженных кровососов в гейских нарядах с их вечными терзаниями. Большинство из них напоминали ей Пьеро из сказки «Буратино». Этакие певцы вечной грусти. Зануды. Другое дело, зомби! Оживившие мертвецы тоже были не шибко веселыми, но хотя бы не выпендривались.
Ее любимым фильмом про зомби была «Ночь живых мертвецов». Нестареющая классика. Снятый за копейки на коленке, он до сих пор пугал. Сцена, где крезанутый братец пугает свою сестру фразой: «Они идут за тобой, Барбара!», навсегда запала в ее душу. Из стареньких был еще классный «Реаниматор». По Лавкрафту, хотя от Лавкрафта там немного осталось. Зато фильм забавный. Во второй части, правда, переборщили с черным юмором. А в третьей вообще началась какая-то клоунада. Но сцена, где крыса дралась с зомби-членом, вышла отличной. Файтинг века! А из новых фильмов про пожирателей плоти Джей нравился «Добро пожаловать в Zомбилэнд». Смешной и пугающий. Идеальный фильм для вечернего просмотра.
Однажды ей пришла в голову идея устроить для жениха, Валеры, марафон зомби-фильмов. Помимо уже названных, в программу вошли «Поезд в Пусан», «Зловещие мертвецы» и «Живая мертвечина». Джей скачала фильмы, купила пивка и приготовилась провести незабываемый вечер с любимым. Но киномарафон не задался. Валера предпочитал заумный арт-хаус, и желательно с субтитрами. Так что когда на экране началась зомби-резня, он принялся морщиться и вздыхать. И наконец, не вытерпев, предложил вместо просмотра заняться любовью. Как же Джей ненавидела это словосочетание! «Заняться любовью» — кто так вообще говорит⁈ Валера вообще отличался старомодностью, и это ее порой дико бесило. Натуральный Пьеро! Вампир! Но вместе с тем, он был щедрым, надежным и добрым…
Тем временем идущие рядом с ней Луцык и Лаптев оживленно беседовали. Они нашли общий язык и, видимо, симпатизировали друг другу.
— А ты, я вижу, мужик башковитый, — говорил председатель. — И на язык остер. Сразу видно, писатель! О чем хоть книги твои?
— Романы ужасов.
— Как у Стивена Кинга?
— Вроде того. Но мне до него еще расти и расти.
— Читал я пару книжек Кинга. Здоровский автор. У нас в библиотеке тоже есть его романы.
— Было бы забавно, если бы в вашу библиотеку затесалась какая-нибудь моя книжуля. Можно было бы устроить авторский вечер.
— Нет, твоих не найдется. Из ужастиков у нас только Кинг. «Керри», «Кладбище домашних животных» и еще книга про мужика, который живет в вампирском мире.
— Это не Кинг, а Ричард Мэтисон. Роман называется «Я, легенда».
— Может, ты и прав. У книги не было обложки.
— Кстати, а почему Остапа и остальных так долго нет? — вмешалась Джей.
— Мне вот тоже интересно, — пробубнил Лаптев.
— Так может, за ними кого-то послать?
— Народу у нас и так немного, нельзя просто так разбрасываться кадрами.
— А если пешком?
— Опасно. Да и стемнеет скоро. Если сегодня не явятся, завтра утром соберем внеочередную сходку и решим, что делать.
10. Однажды в Алькатрасе
Остап не представлял, что с ним будет дальше. Попытки расспросить урок не приводили ни к какому результату, те только ухмылялись и гыгыкали.
В голове Остапа рисовались достаточно мрачные картины. Алькатрас виделся ему городком из ковбойских фильмов, где постоянно кто-то дрался, шли перестрелки и рекой текло бодяжное виски. На деле же это оказалось тихое и спокойное поселение, идентичное Маяковке. Такие же саманные домики, между которыми передвигались люди, идущие по своим делам, и повозки, запряженные ослами. Разве что все носили робы наподобие тюремных. Они были двух цветов: черного и зеленого.
Остапа вел урка, стрелявший с крыши контейнера. Впереди гордо шагали Фунт и трое его приспешников. Руки пленника были крепко связаны за спиной веревкой. Он шел, как на казнь, боязливо оглядываясь по сторонам.
— Нравится Алькатрас? — спросил его главарь банды.
— Очень, — буркнул Остап.
— А голос почему такой грустный?
— А чему радоваться?
— Верно подмечено. Судьба твоя висит на тоненькой паутинке.
— Это еще почему? Я же откупился…
— Последнее слово за паханом. Как он скажет, так и будет.
— Но…
— Без «но». Сейчас отведем тебя к Кроту, нехай он решает.
«Эх, надо было там их всех отметелить. Ведь была у меня такая возможность!», — с досадой подумал Остап.
Но «там» он очень испугался и напрочь забыл о том, что обрел бойцовский дар. Да, струсил. И в этом не было ничего такого, это нормальная реакция на ситуацию. Остап пошел на предательство, чтобы выжить. Жизнь, как известно, самое ценное, что есть у человека. И за нее нужно бороться до конца.
«Кто такой для меня этот Ржавый? — размышлял он, пытаясь заглушить голос совести. — Ни сват ни брат. Я вообще его сегодня впервые увидел. И что теперь, умирать из-за него⁈»
От водоворота беспорядочно возникавших мыслей голова Остапа пухла, словно собираясь вот-вот взорваться.
Основой для дома Крота служил двенадцатиметровый транспортный контейнер. Над входом красовалась надпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Обстановка внутри максимально аскетичная: стол, стулья, шкаф. Одну стену занимало огромное прямоугольное зеркало в узорчатой раме. На окнах пестрые занавески. А на столе, о чудо, ваза с полевыми цветами! Нет, не таким представлял Остап логово пахана урок. Уютненько, ничего не скажешь.
Хозяин оказался ветхим старичком. Одет в черную робу, на ногах кирзовые сапоги. Лысоватый, гладковыбритый, на горбатом носу темные очки, как у кота Базилио. На его шее была вытатуирована надпись готическим шрифтом «Memento mori». Он сидел на стуле, слегка покачивался и сжимал в руках бамбуковую трость.
«Да он слепой», — догадался пленник.
— Чую новую кровь, — сказал Крот и улыбнулся, обнажив золотые зубы.
— Это новоприбывший, — доложил Фунт.
— А тебя здороваться не учили?
— Здравствуй, Крот.
— И тебе не хворать. Кто это с тобой?
— Новоприбывший, я же сказал.
— Я про остальных. Судя по тому, как от них воняет, ты притащил в мой дом своих дружков-мушкетеров.
— Я бы не стал их так называть…
— Язык попридержи, Фунт. Или ты забыл, с кем разговариваешь?
— Прости, пахан, заговорился.
— Бог простит. А теперь скажи своим мушкетерам, чтобы проваливали. Сам останься.
— Слышали, что пахан сказал? — небрежно бросил Фунт подельникам.
Когда приказ был выполнен, Крот продолжил:
— А сейчас рассказывай все в подробностях.
Фунт поскреб пальцами щеку.
— Ну… Это самое… Все было, как ты сказал. Буря принесла контейнер. Только когда мы добрались до него, там внутри ничего не было. И это… Тут откуда ни возьмись появились коммуняки. Базарят, это их контейнер. А я в ответ: «Нет, наш». А они, туда-сюда, похватались за стволы. Мы тоже. Началась перестрелка. И тут я подумал…
Невооруженным глазом было видно, что Фунт только корчит из себя уверенного льва, когда внутри него жил испуганный котенок. И сейчас этот котенок выбрался наружу.
— Ближе к делу, — сказал Крот.
Фунт сделал над собой усилие и, хоть и по-прежнему путаясь в словах, все-таки досказал историю. Уложился буквально в пару минут.
— Пушки, грузовик, контейнер… Солидный куш! А вот то, что вы коммуняк пошмаляли, — это непорядок, — подытожил пахан.
— Да они первые начали…
— Не ври, Фунт, я ложь за версту чую.
— Крот, ну так получилось… У них пушки, у нас пушки. Закусились. Ситуация вышла из-под контроля…
— С тобой одни проблемы, Фунт, — вздохнул незрячий. — Ты в Алькатрасе без году неделю, а дня не проходит, чтобы ты не накосячил. Попустись, иначе я обрушу на тебя свой праведный гнев!
— Виноват, больше не повторится.
— Виноват он… Эх… Ладно, поверю на слово. Ума-то хватило за собой прибраться?
— Конечно. Трупы мы с собой забрали. В контейнере лежат.
— Бошки у всех пробиты? А то нам еще зомби-апокалипсиса не хватало!
— Обижаешь, пахан.
— Наказывать тебя и твоих мушкетеров не стану. Только оштрафую. Весь хабар теперь мой. Есть возражения?
Провинившийся поник головой:
— Нет возражений.
Крот звонко ударил тростью по полу:
— Оружие ко мне в кладовку перенесете. Контейнер отволоките на задний двор. Шмотки убитых, так и быть, себе оставьте. А что со вторым пленным? Как там его…
— Ржавый.
— Он как? Живой?