Пока эти двое болтали, Джей подошла к дарьянцам. Девушки были как на подбор писаные красавицы. Молодые, высокие, голубоглазые, с длинными до попы косами. Да и юноша выглядел впечатляюще: широкоплечий, мускулистый, с белозубой улыбкой какого-нибудь голливудского актера. На поясе у парня висела кожаная кобура с пистолетом.
Произошло знакомство. Они назвали свои имена: Лада, Веста и Оскар. Джей непроизвольно хихикнула:
— Это что, шутка такая?
— О чем вы? — поинтересовалась одна из девушек.
— Вас реально зовут Лада и Веста?
— Да. А что тут такого?
Она сообразила, что скорее всего эти девочки родились на Карфагене и ничего не знают о «легенде» российского автопрома. Джей стало неудобно за свое поведение и она, на ходу что-то придумав в качестве объяснения, перекинулась несколькими общими фразами с новыми знакомыми, после чего отошла.
К своим Джей вернулась, уже не сдерживая улыбки:
— Прикиньте, этих двух девчуль зовут Лада и Веста.
Луцык прыснул в кулак:
— А пацана как кличут? ЗИЛ?
— Жигуль!
— Что, правда⁈
— Нет, прикалываюсь. Его зовут Оскар.
— А когда прибудет автолавка? — напомнил о деле Кабан.
Пятак оттянул рукав и деловито посмотрел на часы:
— Через девять минут.
Фирмачи явились точно по графику.
Они приехали на здоровенной красной фуре, которую сопровождал военный багги, оснащенный крупнокалиберным пулеметом. За рулем автомобиля-охранника сидел широкоплечий человек в боевой экипировке: разгрузке, бронежилете, каске, матерчатой балаклаве, скрывающей лицо. На пассажирском сидении лежал автомат Калашникова с подствольным гранатометом. За пулеметом на специальной сидушке восседал так же одетый бугай. Именно он и провозгласил:
— Сейчас мы откроем фуру, и вы сможете произвести обмен. Правила вы знаете. Просьба соблюдать очередь и не толкаться.
Металлические двери автолавки со скрежетом отворились. На землю спрыгнул человек в такой же экипировке, с короткоствольным автоматом за спиной.
Первыми отоварились дарьянцы. Оскар коротко пообщался с фирмачом, в результате чего получил увесистый пластиковый короб. Он перенес ящик в повозку, пошушукался с Ладой и Вестой, поочередно обнял их — и девушки проследовали в кабину фуры. Довольный Оскар забрался на облучок, тряхнул вожжами, и ослик зашагал вперед.
— Пятак, это что сейчас такое было? — поинтересовалась Джей.
— Фирмачи обменяли патроны на двух девиц.
— Как это обменяли? — прикрывая рот ладошкой, ойкнула Гюрза.
— Обыкновенно. В Дарьяне это в порядке вещей.
— Но как такое возможно⁈
— Вот поэтому-то я и не люблю дарьянцев.
Следующими были алькатрасовцы. С фирмачом общался урка. Раб не вмешивался, молча стоял поодаль. На сей раз торги затянулись. Урка что-то долго рассказывал, жестикулировал и бранился. Фирмач кивал, но разводил руками. Но в конце концов они все-таки смогли договориться. Урка скомандовал рабу, тот мухой метнулся к уазику, достал из кабины тушу какого-то зверя, с трудом взвалил ее на спину, дотащил до фуры и закинул внутрь. Потом сделал еще ходку. На этот раз приволок два деревянных бочонка. Взамен алькатрасовцы получили холщовую сумку, до отказа чем-то набитую.
Когда их уазик отъехал, к фуре подошел Левша. Ни слова не говоря, он протянул фирмачу свой рюкзак, а тот вручил ему такой же, но с иным содержимым.
Когда подошла очередь коммунаров, Пятак велел новоприбывшим оставаться на месте, а сам направился к автолавке. Быстро переговорил с обменщиком и крикнул:
— Мужики, несите мешки! И бурдюк не забудьте!
Кабан с Луцыком, не привыкшие к таким нагрузкам, с трудом дотащили поклажу до фуры. В обмен был получен цинк с патронами.
— А ножик? — спросил Пятак.
— Ах да, — фирмач вытащил из брючного кармана перочинный нож и вручил его коммунару. — Смотри, не порежься.
— Спасибо за заботу, — съязвил тот.
Левша попросил подвезти его:
— Вы же все равно по прямой поедете… Мне тут недалеко, подбросьте до озера, а дальше я уже сам. Пешочком.
— Откуда ты знаешь, куда мы едем? — насторожился Пятак.
— Ну вам же нужно добраться до места высадки.
— Ну…
— Гну! Недавно буря была, значит, контейнер опять с неба рухнул. Вы решили его скоммуниздить. Отправили за ним людей на грузовике. Те уехали и не вернулись. Вот вы их и ищете.
— Подожди-ка, а кто тебе об этом рассказал?
— Я просто выстроил логическую цепочку.
— Да ты прямо как тот сыщик из фильма… Ну такой, в смешной шапке и с трубкой…
— Шерлок Холмс?
— Точно! Так ты что же, знаешь, где приземлился контейнер?
— Конечно. Я там уже побывал.
— И что?
— И ничего. Пусто там.
— Все равно не мешало бы проверить.
— Так что, подбросите?
— Не вопрос.
В дороге Левша то и дело прикладывался к бутылке, а когда не пил, то дремал.
— И где мы их искать будем? — спросил Луцык, тоскливо оглядывая бескрайние просторы Карфагена.
— Поездим, посмотрим. Может, найдем какой-то след, — ответил Пятак.
— И часто у вас люди пропадают?
— Бывает. Тут много хищников бродит. Да и зомби тоже никто не отменял. А люди, они те еще звери…
— Ты про урок?
— Не только. Вот полгода назад пошли двое наших на охоту, повздорили, и один другого ножичком пырнул. Вернулся в Маяковку как ни в чем не бывало, говорит, потерял из виду напарника, тот и исчез куда-то. А ближе к вечеру жене все разболтал, а та Лаптеву донесла… Мужика прогнали из Маяковки. А в Алькатрасе его так и ждали.
— Да, дела…
Рана Кабана стала кровоточить. Заметив это, Джей разбудила дремавшего Левшу и попросила у него немного самогонки для дезинфекции. Тот молча протянул ей бутылку. И даже пожертвовал свой неожиданно свежий, что трудно вязалось с неряшливым видом его хозяина, носовой платок, который пошел на перевязку. По завершении медицинской процедуры бутылка вернулась к хозяину, а пациент получил совет хотя бы несколько дней не таскать тяжести.
— Слушаюсь! — ответил со вздохом Кабан.
— А как вообще себя чувствуешь? — спросила Джей.
— Иду на поправку. Травки доктора Кеворкяна здорово помогают. Только что-то пальцы немеют.
— Значит, на басу ты не скоро сможешь играть…
— Увы! Такая вот незадача.
— А помните, как я в слэме руку сломал? — встрял Луцык.
— Еще бы не помнить такое, — закивал Кабан. — На панк-утреннике в «Джеррике» дело было. И как только ты так умудрился?
— Не помню. Бухой был в зюзю.
Вообще-то «Клуб имени Джерри Рубина», или в простонародье «Джеррик», считался островком трезвости. Этот андеграундный клубешник, расположенный в подвале жилого дома рядом с метро «Академическая», открылась в 1992 году, на самой заре демократии в России. Кто там только не выступал! Мажорные панки «Наив» с вечно пьяным вокалистом Чачей; угрюмые калининградцы «Комитет Охраны Тепла»; наш посконный «Калинов мост»; эстонские панки «JAMKE»; музыкант и радиоведущий дядя Саша Лаэртский; «Четыре таракана» в злотом составе; трубадуры из «Distemper»; поэт-мистик и рок-шаман Ник Рок-Н-Ролл; мастера гангстерского джаза «Пакава Ить»; «Последние танки в Париже»; Роман Неумоев; «Химера» — да всех и не упомнишь.
Клуб изначально задумывался как оплот стрэтэйдж-движения, пропагандирующего здоровый образ жизни, но русские панки плевать хотели на ЗОЖ. Угар внутри стоял нешуточный. «Изгои» тоже планировали выступить в «Джеррике», но в дело вмешался случай. На одном сейшене Луцык случайно наблевал на мирно пасущегося у сцены Сида Спирина из группы «Четыре таракана». Обиженный стукнул директору заведения Лане Ельчаниновой, и выступление группы отменили. А на своей репетиционной базе «Изгои» повесили на стену плакат с изображением стукача и метали в него дротики.
— Да, было время… — ностальгически протянул Луцык, чувствуя тепло в груди.
— А я как-то раз локоть пропорол в слэме, — припомнил Кабан и продемонстрировал шрам на руке. — На концерте «Коррозии металла» случайно налетел на шипованный браслет какого-то волосатика.
— Ха! А это вы видели! — Джей закатала рукав, на плече красовался рубец. — Концерт «Короля и шута». Стою я такая, никого не трогаю, и вдруг какой-то черт толкает меня в слэм. Замес просто адовый! Куча пьяных тел рубится как в последний раз. И тут в нас летит пивная бутылка. Попадает в стену и разбивается вдребезги, а один осколок воткнулся мне в плечо.
— Ой да ладно, вот куда смотрите, — писатель ткнул пальцем в шрам у себя на лбу. — Концерт «Пургена». Кажется, кинотеатр «Авангард», но могу ошибаться. Короче, залетаю я на сцену, чтобы сделать стэйдж-дайвинг, охранник толкает меня, и я падаю на пол и разбиваю лоб. Как только жив остался, одному богу известно.
— У меня тоже было такое, — вдруг вмешалась в разговор Гюрза и показала безымянный палец. — Видите? Кривой. Сломала на концерте Федука.
— Добро пожаловать в наш клуб, — многозначительно кивнула певица.
Их воспоминания прервал тревожный крик Пятака:
— Всем вооружиться! Быстро!
— Что стряслось?
— Ящер, будь он неладен!
Преследователь находился в полукилометре от них. Издали он напоминал двухметровую чешуйчатую сосиску с волчьей мордой, из которой росли четыре пары коротких лап.
Все быстро похватали лежащее на дне повозки оружие. Луцык вооружился мясницким топором. Кабан взял такой же. Гюрза сжала в руках короткое копье с треугольным наконечником. Джей отдала предпочтение охотничьему ножу.
Пятак щелкнул вожжами, и ослик Скороход быстрой рысью припустил по степной дороге.
— Мамочки! Оно гонится за нами! — в ужасе завизжала Гюрза.
Все разом обернулись. Утопая в облаке дорожной пыли, за телегой со всех ног несся ящер.
— Джей, может, ты оглушишь его своим криком, а⁈ — предложил Луцык, крепко держась рукой за край повозки.
— Пятак, тормози! Я попробую его остановить! — обратилась она к вознице.
Но тот никак не отреагировал. Наверное, потому, что голос не был слышен из-за стука колес.