Луцык чуть не заржал, но сдержался, что потребовало от него усилий.
— Медведь Алеша? Прикольно, — кашлянул он в кулак.
— Дарьяна познакомилась с ним в первый же день, как прибыла на Карфаген. Алеша хотел было набросится на нее, но Дарьяна сказала ему: «Не ешь меня, Алеша, мы с тобой одной крови. Ты и я».
«Какой наглый плагиат Киплинга!» — подумал Луцык, но вслух решил не озвучивать эту мысль. Вместо этого поинтересовался:
— И сколько же лет Дарьяне и медведю, хм, Алеше?
— Около пятисот, — не моргнув глазом, ответила Тигги.
— Они что, бессмертные?
— Да. Разве я не говорила?
— Не-а.
— Дарьяна обрела на Карфагене бессмертие и наградила этим даром Алешу.
— Как мило.
— А знаешь, что еще мило?
— Что?
— То, что Алеша оказался медведем-оборотнем.
— Вот те нате!
— Да, да, именно так. Ведь всем известно, что в некоторых животных живет душа человека…
— Ну да. Неоспоримый факт. Я читал об этом в какой-то умной книге.
Собеседница приняла его иронию за чистую монету:
— Это хорошо, что ты смыслишь в духовных практиках, а то есть такие, кто даже в переселение душ не верят.
— Невежды!
— И не говори. Так о чем это я?
— Про медведя Алешу.
— Точно! Он, как я уже говорила, оказался оборотнем. Раз в месяц по ночам превращается в прекрасного юношу, и тогда Дарьяна и Алеша живут как муж и жена.
— В смысле⁈ — поперхнулся воздухом Луцык.
— В том самом, — кротко улыбнулась Тигги.
«Хорошенькое дельце! — подумал он. — Пятисотлетняя баба живет половой жизнью с медведем! Да эту планету нужно было не Карфагеном назвать, а Дурдомом».
— Мне продолжать?
— Конечно. Очень интересно.
Тигги нахмурилась.
— А то мне показалось, что тебе не нравится то, что я говорю.
— Что ты! Что ты! Это просто плечо ноет, — принялся оправдываться Луцык.
— Понятно. Так вот, настоятельница нашего поселка Веда-Милана состоит с Дарьяной в астральной связи. И она просила ее стать нашей заступницей. И с тех пор мы живем по заветам, что дала нам Дарьяна.
— Можешь их огласить?
— Запросто. Нужно жить в согласии с природой и пытаться сделать окружающий мир лучше.
— И насколько далеко вы продвинулись в этом вашем созидании?
— Очень далеко.
— Понятненько. И последний вопрос. Веда-Милана — она кто?
— Я же сказала, настоятельница поселения. Она здесь главная.
— Я о другом. Она тоже, как Дарьяна, знает медвежий язык и напрямую общается со Вселенной?
— Нет. Она просто хороший медиум и очень умная женщина.
— Больше вопросов не имею.
Все его товарищи по путешествию разместились в соседнем доме.
И первым Луцыка навестил свежий и румяный Кабан в выстиранном комбинезоне и начищенных до блеска ботинках:
— Ну привет, дружище! Как здоровье?
— Лучше всех. Но Тигги сказала, чтобы я поменьше напрягался и берег нервы.
— Тигги? Симпотная хозяюшка?
— Она самая! Девочка просто в самом соку.
— Если тебя на баб тянет, значит, ты точно здоров!
Друзья от души обнялись.
— Слушай, — писатель понизил голос до шепота. — Ты уже в курсе про всю эту херню, что здесь творится?
— Про какую именно? Херни тут много, у меня уже голова кругом идет.
— Ну про заступницу Дарьяну и про ее отношения с медведем Алешей. Про телепатию, медиумов и телекинез…
— Про это в курсе. Рассказали.
— И что ты про все это думаешь?
— Да чушь собачья!.. А ты что, повелся?
— Ну как тебе сказать… Тигги сказала, что ящер нормально меня так пожевал, а Дарьяна излечила.
— И ты поверил?
— Не то чтобы… Но как объяснить, что раны затянулись за несколько часов?
— Левша сказал, что это все местное мумие.
— Муми… Что?
— Мумие. Помнишь, в перестройку была популярна такая фигня? Типа, лекарство от всех болезней. Черное такое. Похожая на смолу субстанция с огромным количеством минералов и органических компонентов. Мумие добывают высоко в горах, в расщелинах скал.
— Да, что-то такое припоминаю. Но это же вроде фуфломицин?
— На Земле — да. Но на Карфагене оно реально лечит. Дарьянцы делают из него мазь, которая быстро заживляет раны и восстанавливает силы. Они специально ездят за ним куда-то далеко.
— Круто!.. А что вообще произошло, как мы сюда попали?
Кабан надул щеки и с шумом выпустил воздух:
— Ну что произошло… В общем, вы пошли мочить ящеров. Одного пристрелил Пятак, но тут проснулся второй и оторвал нашему коммунару голову, а потом погнался за вами…
— Это я помню.
— Если помнишь, то зачем спрашиваешь?
— Да я про то, что было после того, как эта тварь напала на меня, спрашиваю.
— Да там и рассказывать-то нечего. Левша говорит, когда тебя ящер повалил, неожиданно нарисовались дарьянцы на мотоцикле с коляской. Они и пристрелили зверя.
Луцык задумчиво пощипал подбородок:
— И что, я был совсем плох?
— Хуже некуда, кровь хлестала, как из свиньи на бойне. Мы думали, что ты уже не жилец.
— А это… Джей, плакала?
— Рыдала навзрыд. Я, честно сказать, и сам всплакнул.
— Ну ты-то понятно…
— Что тебе понятно? Хочешь сказать, что я нытик?
— Нет, я имел в виду, что мы лучшие друзья. Я бы тоже рыдал на твоем месте… А Джей ничего не говорила? Ну типа, что любит, что не знает, как дальше будет без меня жить?
— Нет, ничего такого не было.
— Уверен?
— Ясень пень, я ж там был.
— Жалко.
— Я так понимаю, ты решил подкатить к малышке Джей? Вспомнить, так сказать, молодость?
— А почему бы и нет.
— У нее же есть жених Валера!
— Был. Да сплыл. Мы, может быть, находимся в другой Галактике. Или в параллельном, мать его, мире. А Валера сейчас на Земле, очень и очень далеко от нас.
— И все-таки это как-то непорядочно.
— Слушай, Кабан, откуда мы знаем, что за человек этот Валера? Может быть, он какой-нибудь кухонный боксер, тиран и деспот.
— Я скорее поверю, что Джей его колотит.
— Ну тогда он просто плохой человек.
— И в чем это выражается?
— Я будто знаю!
— А ты пофантазируй. Ты же профессионал.
— Ну может, он любит есть свои козявки.
— И это делает его плохим человеком?
— Есть свои козявки — это отвратительно.
— Придумай что-нибудь другое.
— Ну тогда он изменяет Джей.
— Вот это уже лучше. Но можно еще что-то попытаться изобрести.
— Ладно, хватит об этом. Что делать дальше будем?
Кабан пожал плечами:
— Не знаю. Мы ждали, пока ты очнешься.
— Как у вас-то дела?
— Все тип-топ. Гюрза и Джей собачатся. А Левша какой-то напряженный. Говорит, надо срочно отсюда валить, потому что Дарьяна — нехорошее место.
— И в чем это вырежется?
— Говорит, что о Дарьяне ходят всякие странные слухи, один чудовищнее другого.
— А по мне, так тут неплохо, — зевнул волшебно излеченный, расставил руки в разные стороны и с шумом упал на мягкий топчан.
— Мне, честно говоря, тоже здесь не нравится.
— И почему же?
— Они тут все веганы.
— Ха-ха, велика беда! От здоровой пищи еще никто не умирал. Кстати, дарьянцы пекут потрясающий пшеничный хлеб. Просто бомба!
— Да, хлебушек здесь зачетный. А тебя не напрягают все эти сектантские дела?
— А должны?
— Как сказать…
— Ты же сам недавно говорил, что все это чушь собачья.
— Говорить-то говорил, но…
— Что «но»?
— Знаешь, когда я оглядываюсь по сторонам, мне на ум сразу приходят кадры из фильмов, в которых городские жители попадают в общину к добродушным культистам, а те оказываются не такими уж милыми. Ты «Солнцестояние» смотрел?
— Это там, где чуваки отправляются в Швецию на праздник летнего солнцестояния и попадают в ловушку зловещего языческого культа?
— Ну да.
— Неимоверное занудство. Калька с «Плетеного человека».
— Это там, где Николас Кейдж, одетый в медвежью шкуру, метелил рандомных баб?
— Балда, я говорю про оригинальный фильм. А кино с Кейджем — ремейк. Жалкая подделка!
— Не смотрел.
— Обязательно глянь. Фильм — пушка!
— Непременно. Прямо сейчас поставлю на закачку…
Они немного помолчали.
— Жалко Пятака, — вырвалось у Луцыка.
— Да, хороший был парень. Смелый.
— А где его пестик?
— Там остался.
— Что ж вы так опрометчиво поступили?
— Вообще-то мы торопились. Ты умирал, надо было срочно везти тебя в Дарьяну.
Луцык замер, вопросительно уставился в потолок и перевел взгляд на Кабана:
— Вы же на повозке приехали?
— На повозке.
— На нашей повозке? Запряженной осликом Скороходом?
— Именно так.
— А почему ящеры его не загрызли?
— Хитрец успел смыться, а когда опасность миновала, он сам вернулся.
— Сообразительная скотина! Итак, подобьем бабки. Мы находимся в логове каких-то сектантов, у нас нет оружия… Ведь нету, я правильно понял?
— Совершенно верно.
— Но с другой стороны, они вроде дружелюбные ребята. Накормили, напоили…
— Баранов тоже хорошо кормят.
— Хочешь сказать, что они могут нас сожрать?
Кабан вздохнул.
— Они не едят мяса. Зато его может есть какое-нибудь их божество…
— Например, медведь Алеша, — вставил Луцык.
— … которому они намериваются принести нас в жертву, — произнеся это, Кабан вздрогнул.
— А ты эту видел… ну как ее… Веду-Милану?
— Настоятельницу? Видал. Натурально, ведьма. Бабка ростом метр с кепку, волосы белее снега, вся в морщинах, а голос как у Бабы-Яги из советских сказок. Я от одного ее вида, чуть в портки не наделал. В детстве я этой Бабы-Яги, как огня, боялся!
— Избушка, избушка встань ко мне передом, а к лесу задом, — скрипучим голосом спародировал Луцык.
— И немного наклонись! — вспомнил Кабан строчку из панк-оперы «Кащей Бессмертный» авторства Юрия «Хоя» Клинских.
Они синхронно захохотали.
Вволю поржав, выздоравливающий сделался серьезным: