ила его Джей.
— Давно уже.
— Ну потерпи немного… Кстати, а почему тебя называют Левшой? Ты же вроде правша.
— Смолоду эта погремуха привязалась. Я четыре раза был женат, но всегда, как говорится, ходил налево. Вот и прозвали.
— Странно. Можно было как-то по-другому назвать.
— Например?
— Ходок.
— Ну тот, кто придумал так называть, меня, к сожалению, не спросил.
— А кто придумал?
— Уже и не помню.
— А жены знали, что у тебя такое интересное прозвище?
— А то!
— И все равно шли за тебя замуж?
— Шли, шли, как миленькие. Думали, что смогут меня перевоспитать. Но сколько волка ни корми, он всегда в лес смотрит.
— Еще говорят: «Горбатого могила исправит».
— Мне про волка больше нравится.
Джей тоже была не в восторге от пребывания в Дарьяне. Она люто ненавидела всяких там культистов и им подобных. Причины крылись в семейной истории. Когда-то давно ее двоюродная сестра Катя бросила мужа и двух детей и ушла в секту. Восемь лет ушло на борьбу за возвращение девушки в реальный мир, но за это время муж стал бывшим, поскольку встретил другую и заново женился, а дети уже не хотели общаться с матерью. Вскоре Катя загремела в психушку с диагнозом параноидальная шизофрения. Она и поныне там.
Мнение Кабана, озвученное им ранее, также не поменялось. А вот Гюрзу, кажется, все устраивало. Быть стервой она, конечно, не перестала, но ругалась как-то вяло, без огонька.
— Слушай, а почему тебе не нравится в Дарьяне? — поинтересовался Луцык у Левши. — Ну кроме того, что тут не наливают?
— Да как-то стремно тут…
— И это все⁈
— А чего ты ждал?
— Я полагал, что ты что-то знаешь, и у тебя найдутся веские доводы.
— Откуда мне что-то знать? Дарьянцы ведут закрытый образ жизни. Есть, правда, кое-какие слухи…
— Про языческие жертвоприношения? — предположил Луцык.
— Ты тоже об этом слышал? — встрепенулся Левша.
— Нет, откуда? Просто предположил. А может, все-таки имеется что-нибудь кроме слухов?
— Чуйка. Сердце мне подсказывает, что здесь творится какая-то хрень.
— А еще дарьянцы женщин на патроны меняют, — напомнила Джей.
Луцык покосился на Гюрзу, которая находилась в метрах в трех от них, и шепнул:
— А как думаете, возможно ли обменять подружку Остапа на пивную кегу?
Джей больно ущипнула его за бок:
— Какой же ты гадкий! А если дарьянцы решат меня на что-то обменять?
— За тебя я этим гадам глотку перегрызу, — уверенно произнес он и в доказательство серьезности намерений оскалился.
Жизненный уклад дарьянцев напоминал обычаи и нравы, царящие в Маяковке. То есть это была идейная община совместно живущих людей, имеющих единые интересы, собственность и ресурсы. Короче, все, как в фильме «Путевка в жизнь», только без беспризорников. Дарьянцы занимались земледелием и скотоводством. А еще у них был небольшой заводик по производству биодизельного топлива. Горючку гнали из грибов — гигантских дождевиков, которые росли на Карфагене в избытке.
Поселенцы носили одинаковую одежду — туники, подпоясанные разноцветными кушаками. И, в отличие от своих соседей-коммунаров, выглядели опрятно и буквально излучали здоровье.
— Классно тут у вас, — оценил Луцык, беседуя с Тигги.
— Мы стараемся жить в гармонии с окружающим миром, — поведала она.
— И как вам это удается?
— Легко и просто. Мир невыносимо прекрасен и приветлив. Нужно только открыть ему свою душу.
— Хм-м, а мне всегда казалось, что вокруг нас творится хаос.
— Хаос — это состояние души, и ничто не мешает нам его обуздать.
— Это Дарьяна так сказала?
— Она.
— У вас был с ней телепатический сеанс?
— Нет. Заступница общается с нами только через Веду-Милану.
— А что еще говорит Дарьяна?
— Что нужно следить за своим здоровьем, содержать дом в чистоте и нести добро людям.
— Немудрена наука.
— Зря иронизируешь. Если ты стремишься изменить мир к лучшему, то сначала нужно изменить себя.
Луцык наморщил лоб и задал вопрос, который давно его интересовал:
— Слушай, а как насчет нас?
— В каком смысле? Не поняла, — сказала Тигги.
— Ну в смысле, на что нам рассчитывать…
— Снова непонятно.
— Кто мы для вас? Гости, пленники или есть что-то третье… а может быть, четвертое?
— Ах это! — она всплеснула руками. — Конечно же, гости!
— Теперь все ясно.
— Пленники… Как ты мог такое подумать.
— Ну мало ли.
— Это значит, что мы можем в любую секунду уехать из Дарьяны? — вмешалась Джей.
— Конечно. Но к чему такая спешка? Отдохните немножко. Мы всегда рады гостям.
— Вообще-то мы ищем наших товарищей.
— Поступайте как сочтете нужным. Но у меня есть к вам просьба. Сегодня вечером мы празднуем день рождения Дарьяны, и будем рады, если и вы присоединитесь к нам. А завтра утром отправитесь в путь на своей повозке. А в дорожку мы дадим вам еды и воды.
— Спасибо, но нет, нам нужно ехать, — отрезала Джей.
Луцык кашлянул в кулак:
— А можно мы обсудим этот вопрос между собой.
— Конечно, конечно, — улыбнулась Тигги и отошла в сторонку.
— Предлагаю воспользоваться гостеприимством этих чудаков и остаться здесь до завтра, — предложил писатель.
— А как же Остап и коммунары?
— Ты можешь считать меня циником, но один день ничего не изменит.
— Я буду считать тебя последней сволочью. Может быть, он ранен и ему срочно нужна наша помощь. Ну и остальным тоже.
— И как мы будем его искать? Поедем на повозке по Карфагену и будем кричать: «Коммунары! Остап! Вы где? Эй! Выходите!»?
— Не паясничай.
— И не думал. Ты просто сама покумекай. Руководитель нашего маленького отряда, он же проводник, погиб. Мы не знаем, куда нам ехать. Заблудимся же. Опять же ящеры тут бродят, хищные тушканчики, урки всякие.
— Левша будет нашим проводником. Правда, Левша?
Мастер на все руки скуксился и проговорил:
— Вообще-то мне домой нужно. Дела у меня. На вашем месте я бы вернулся в Маяковку. Гиблое дело — эти ваши поиски.
Луцык спохватился и перевел взгляд на подругу Остапа:
— Гузель, а как ты отнесешься к тому, что мы немного здесь задержимся?
— Не возражаю, — ответила она. — Тигги говорила, что в Дарьяне есть настоящий спа-салон. Мы сегодня пойдем туда. Интересно, у них есть шоколадное обертывание?
— Это что еще такое?
— Косметологическая процедура. Идеально для похудения и коррекции фигуры. Тебя мажут шоколадной массой и заворачивают в простыню. По итогу улучшается кровообращение, повышается тонус кожи, стабилизируется обмен веществ. Кожа становится упругой, уходит отечность, пропадает целлюлит. В Москве я регулярно делала эту процедуру. Ходила в спа-салон «У Анфисы». Знаете такой? Впрочем, у кого я спрашиваю…
— Делать мне больше нечего, как по всяким сомнительным заведением шататься, — заметила Джей.
— Зря ты так. Красота — главное оружие женщины.
— Я не собираюсь ни с кем воевать.
— То есть ты с нами сегодня не пойдешь? — уточнила Гюрза.
— А меня приглашали? — округлила глаза Джей.
— Я намекала.
— А я вот не заметила.
— Ну не заметила, и ладно.
«Вот она, современная эмансипированная женщина, — вздохнул про себя сочинитель. — Променяла любимого на шоколадное обертывание».
— Ну так что мы решили? — нетерпеливо спросила Джей.
— Останемся здесь до завтра. Сходим на праздник, развлечемся, — ответил Луцык.
— А вдруг там будет скучно?
— Тогда поскучаем вместе с остальными.
— Ребята! Смотрите! — вдруг раздался голос Кабана. Он застыл на месте, указывая пальцем вдаль.
Там угадывались силуэты четырех пацанов на самокатах.
— Вот они. Четыре всадника Апокалипсиса! — сдавленным голосом произнес Кабан.
— Спа-салон, самокаты… Что дальше? Вейп и Tik Tok? — довесил Луцык.
— Трындец гармонии мира. И куда смотрит Дарьяна? — подвела черту Джей.
День рождения заступницы поселения отмечали с размахом. На площади собрались все жители Дарьяны. Всюду слышался звонкий смех. На широких дощатых столах, накрытых белоснежными скатертями, стояли глиняные кувшины с морсом и тарелки с пирогами. Сдобу дарьянцы пекли такую, что за уши не оттащишь. Нежное, воздушное тесто таяло во рту, а темная начинка по вкусу напоминала густой шоколадный пудинг.
— Сейчас лопну, — сказал Кабан, доедая четвертый кусок пирога.
— Смотри, обожрешься еще, придется тебя откачивать, — предостерег Луцык.
— Не беспокойся. У меня отличное пищеварение. Я как-то на спор в деревне съел ведро зеленых слив, и все нормально улеглось.
— А на что спорили?
— На семь фофанов.
— Как-то мелковато.
— Ну не скажи. Парень, с которым я держал пари, ставил такие чилимы, что мозги из ушей вытекали.
— А я однажды съела на спор восемь хот-догов, — гордо заявила Джей.
Мужчины подозрительно поглядели на ее фигурку.
— Врешь же, — хмыкнул Кабан.
— Нисколечко.
— Наверное, это были какие-то крошечные хот-доги.
— Для гномиков, — поддакнул Луцык.
— Не надо грязи, это были нормальные хот-доги! — заявила Джей.
— Да, да такие… с детскими сосисками…
— А что и такие бывают?
— Угу. Маленькие совсем. На них так и написано «Сосиски детские».
— Надо же, до чего дошел прогресс.
— А по вкусу как?
— Без малейшего понятия.
— И кто такое чудо выпускает?
— Да все кому не лень. «Велком», «Мираторга», «Вязан…», — тут Луцык остановился, скользнул взглядом по руке Кабан и задумчиво продолжил. — «Вязанка». Кстати, а где твоя повязка, Кабан?
На руке друга она и в самом деле отсутствовала.
— Излечился, — ответил он
— Мумие? — догадался Луцык.
Кабан налил в стакан красного морса и сделал большой глоток:
— Оно самое. Мгновенно все прошло. Только два пальца болят до сих пор и в запястье постреливает. Мне сказали, это из-за того, что рана была запущенной. Через месяц-другой пройдет.