В этот момент в зал вошел Левша, который заразительно прихлебывал из глиняной бутылки. Внутри явно была не вода.
— Все. Видак сдох, — сказал он, а потом потряс в воздухе сосудом. — Заначка. Кто-нибудь будет?
Луцык начал было поднимать руку, но тут же получил болезненный тычок под ребра от Джей:
— С тебя хватит, алкаш! Нам еще репетировать!
— Ну как хотите, дело ваше, — хмыкнул Левша и отпил из горлышка. — Кстати, а пригласите Лаптева. Он неплохо шпарит на гитарке. Во всяком случае, ходил такой слушок… Глядишь, и на басу сможет. Это же не сложно.
— Да будет тебе известно, что бас-гитара — главный инструмент в рок-группе, — назидательно изрек Кабан.
— Да ну? А я-то думал, главный в группе — это гитарист.
Кабан хотел что-то ответить, но понял бесполезность намерения и, матерясь под нос, демонстративно повернулся спиной к Левше.
— Отец Иоанн, это правда? — тут же уточнил Луцык
— Что Сережа неплохо играет на гитаре? Чистая правда.
— Так может, и в самом деле позвать его. Ведь он потянет басуху?
— Наверное. Но я с ним не хочу играть.
— Почему же?
— Он продал свою душу.
— Дьяволу?
— Мне.
— Как это возможно?
Отец Иоанн выдал на гитаре заунывное двухминутное соло, отложил инструмент и пояснил:
— Дело было, дети мои, так. У нашего многодетного председателя есть младшенькая дочка. Зовут ее Ленвлада. Это имя образовано от сокращения «Ленин Владимир». Другие дети у него носят обыкновенные русские имена, а тут его, видать, бес попутал. А жена его заставляет крестить всех детей. Алешке и Танечке-то я обряд провел. Но когда дошла очередь до Ленвлады, предложил окрестить ее именем Елена. Братец сразу запыхтел, заворчал, мол, не пожертвует своими коммунистическими убеждениями из-за какого-то поповского ритуала. Я и отказался. Так и была его дочка несколько лет некрещеной. А в какой-то момент, видать, жена сильно насела и заставила его во что бы то ни стало ребенка окрестить. Но Серега — человек упертый, если ему что в голову взбредет, то не вышибешь. «Нарекай, — говорит, — так, как я решил, и баста!». Я пытался вразумить его, но он — ни в какую. И тогда я говорю: «Вот ты, Сережа, не веришь ни в Бога, ни в черта, да? Выходит, и в душу бессмертную не веришь». Он мне: «Не верю». «А раз так, — говорю, — продай мне свою душу, тогда я твою девочку окрещу любым именем, каким хочешь». И знаете что? Он согласился!
— Ничего себе! — присвистнул Луцык.
— То-то и оно! — служитель культа погладил бородку. — Натурально, написал мне расписку. Мол, продаю свою душу отцу Иоанну за то, что он окрестит мою дочь, и так далее…
— И вы, значит, окрестили Ленвладу?
— Окрестил.
— Следовательно, нарушили церковные правила.
— Нарушил.
— Да еще и спровоцировали родного брата на продажу бессмертной души.
— Спровоцировал.
— А теперь его за это корите. Стыдно, отец Иоанн! Стыдно! Вы же братья!
— Я просто хотел его проучить!
— Получилось?
— Не очень.
Лицо священника покраснело. Кажется, ему и вправду стало стыдно.
— Вам нужно помириться, — сказала Джей.
— А нам нужен новый басист. Вернее, вам, — парировал Кабан.
— Мириться я не буду, — заявил отец Иоанн.
— Не по-христиански как-то, — заметила Джей.
— Знаю. Но это выше моих сил.
Луцык решил перевести разговор в конструктивное русло:
— Ваши семейные проблемы — это только ваше дело, нам туда лезть некорректно. Но у нас стоит на повестке дня крайне актуальный вопрос. Мы нуждаемся в басисте, как земля в дожде во время засухи. Других кандидатур, кроме вашего брата, отец Иоанн, на текущий момент просто нет. Так что придется обращаться к нему с просьбой нам помочь. Но при этом вам обоим придется, хотя бы на время концерта, зарыть топор войны.
— Сын мой, в ваших словах звучит мудрость.
— Значит, вы согласены?
— Поскольку это требуется для дела, да. Людям нужен праздник, и я не в праве… — отец Иоанн безмолвно зашевелил губами, ища подходящее слово.
— Не в праве ломать им кайф? — предложила Джей.
— Грубовато звучит, но посыл верный.
Председателя они нашли в зомбюшне беседующим с горбуном Игорем, «зомбонюхом», как остроумно назвала его профессию Джей.
— Нам обязательно нужны еще пять зомби, — говорил Лаптев.
— И где я их возьму? — разводил руками собеседник.
— Слушай, а зомби, они… они вообще размножаются?
— Как люди — нет.
— Что же делать-то? Предстоит большое строительство, а рабочих рук маловато.
— В этом я тебе не советчик. Ты у нас председатель, ты главный — вот ты и думай. А мое дело маленькое.
Увидев делегацию музыкантов, Лаптев хмуро взглянул на них и спросил:
— С чем пожаловали?
— Дельце есть одно, — сказал Луцык.
— Выкладывай.
Предложение восторга не вызвало. Но тут весомый аргумент добавила Джей, категорически заявив, что иначе никакого концерта не будет и коммунары лишатся праздника. Возражать против такого довода он не решился и, скрепя сердце, согласился. Но не на примирение с братом.
— Главное, что концерт состоится, — резюмировала Джей.
— Под каким названием выступать будем? — поинтересовался Лаптев.
— «Изгои», — само вылетело из Луцыка.
— А может быть, как-нибудь повеселее?
— Например?
— «Заветы Ильича».
— Нет, не годится для названия. Не звучит.
— Тогда «Красные звезды».
— Такая группа уже есть. Вернее, была. В Минске.
— «Вестник бури»?
— Слишком пафосно.
— «Дети Маяковки»?
— Полная пошлятина!
— А если «Даздраперма»?
— Как?
— Это аббревиатура. Да здравствует Первое мая означает.
— Звучит как-то… по-порнушному.
— Ладно, пусть будут «Изгои».
— Когда придешь на репетицию?
— Скоро.
— А поточнее?
— Очень скоро.
15. Репетиция
Лаптев и в самом деле не заставил себя ждать. Учитывая занимаемую им должность и количество дел, требующих его внимания, можно сказать, что пришел он практически сразу после их разговора. На спине председатель нес большой бежевый рюкзак.
— Отвлекаете, понимаешь ли, меня от дел, — проворчал он, едва переступив порог.
— Так мы же не по своей воле ввязались в этот блудняк, — напомнил Луцык.
— Кто, интересно, попросил нас сыграть живой концерт, а на подготовку отвел один день? — риторически осведомилась Джей.
— Может, начнем репетировать? — внес деловое предложение Кабан. — Времени-то до выступления с каждой минутой остается все меньше.
— Ладно, ладно, все сделаем как надо, не бойтесь. Вы вот лучше сперва перекусите, — и новый басист развязал рюкзак.
Там оказался целый продуктовый набор: местный картофель, три круга домашней колбасы, буханка хлеба, фляга с водой, зеленый лук и четыре сочных помидорины. Первым на еду набросился Левша, именно в этот момент, подобно почуявшему добычу зверю, появившийся в зале.
— То, что надо! — оценил он, уплетая кусок колбасы.
— Видеомагнитофон починил? — строго спросил его Лаптев.
— Не-а.
— Почему?
— Накрылось медным тазом ваше кино.
— Что, совсем?
— Абсолютно. Не пашет ни хрена. Детали нужны. А у вас их нет.
— И где их можно достать?
— Только у фирмачей. Больше нигде.
— Ясно.
— Сергей Леонович, а ты давно инструмент в руки брал? — поинтересовался Луцык, хрустя лучком.
— Да признаться, давненько, — ответил Лаптев.
— А в группе играл?
— Играл.
— И как называлась?
— А никак. Просто собирались с пацанами в актовом зале и лабали то, что нравилось. «Битлов», «Цепеллинов», «Роллингов»…
— «Rolling Stones» — отличная команда! Долгожители сцены.
— Неужели до сих пор существуют? — изумился отец Иоанн.
— Еще бы! Их ничто не остановит! А Мик Джаггер живее всех живых! — сообщил Луцык.
— А Кит Ричардс жив?
— Жив, курилка!
— А у «Битлов» как дела? — спросил председатель.
— Пол и Ринго еще живы, — проинформировала Джей.
— Это хорошо, — улыбнулся Лаптев. — Пол — гений. Да и Ринго тоже не лыком шит. У него есть классный кантри-альбом, а записывал он его в Нэшвилле. Знаешь, что такое Нэшвилл, девочка?
— Видимо, город.
— Город. А где? Чем знаменит?
Она пожала плечами.
— Нэшвилл находится в Америке. Столица кантри-музыки, между прочим.
— Надо же. Полезная информация.
— Ринго даже в кино играл. И не абы кого, — председатель кинул взгляд на брата, — а Папу Римского.
— В каком фильме? — не мог не уточнить профессионал-кинорецензент.
— В английском, — бросил Лаптев.
— Ясен пень, что не в киргизском. Как хоть называется?
— Не помню. Про какого-то композитора.
— Интересный хоть?
— Тоже не помню. Давно дело было.
— А давайте все-таки к делу перейдем, — опять предложил Кабан. — Пора бы уже начать репетицию, если мы не хотим облажаться на концерте.
На сей раз возражающих не нашлось.
Играл Лаптев и вправду неплохо. И хотя, как сам утверждал, бас-гитару раньше использовал всего раза три, стоило ему взять в руки инструмент, как пальцы сами все быстро вспомнили.
— Да на этой балалайке и заяц сыграет! — вынес вердикт председатель.
Репетиция постепенно набирала обороты, принося всем положительные эмоции. Слаженности, синхронности, стройности и общей манеры исполнения удалось добиться без проблем.
Кабан взял на себя функции звукооператора. А Левша выполнял роль единственного зрителя.
— Ну как тебе? — спрашивал у него Луцык после каждого дубля.
— Отлично. В жизни такой офигенной музяки не слыхал! — всякий раз звучал один и тот же ответ.
Как ни старались братья поддерживать нейтралитет и ставить общее дело выше своего конфликта, внутреннее напряжение между ними никуда не делось. И в определенный момент все-таки обрело свою форму выражения. Причем отец Иоанн всего лишь сделал творческое замечание своему партнеру по группе. Реакция братца последовала весьма нервная: