Лаптев побарабанил пальцами по подбородку:
— До оружейки живыми мы не доберемся… Но даже если и доберемся, что дальше?
— Как что? Вооружимся и перебьем всю эту нежить! — воодушевленно проговорил Кабан.
— Не получится.
— Почему?
— Их больше. Да и пушек у нас не так много.
— Сколько?
Председатель достал из ящика письменного стола толстую амбарную книгу, послюнявил пальцы и стал переворачивать страницы. Найдя нужную, показал ее всем. Цифры сообщали, что в наличии имелось три ружья, четыре гранаты и столько же пистолетов.
— А как дела с патронами? — поинтересовался Кабан.
— Боеприпасы вы сами и привезли. У фирмачей на зерно обменяли, — ответил Лаптев.
— А, точняк!
— А может, Джей оглушит зомбаков своим криком? — предложил Луцык.
— Не сработает, — уверенно сказал председатель.
— Это еще почему?
— У нас был один паренек по кличке Швед. С точно таким же даром, как у Джей. Мы его способность проверяли на наших зомби.
— И что?
— И ничего. На них это не действует.
— А может, все-таки попробовать?
— Не стоит. Могут пострадать жители коммуны. Как взрослые, так и дети.
— А мы их оповестим, чтобы заткнули уши!
— Я сказал, нет. И это мое последнее слово.
— А нет ли в Маяковке кого-нибудь с полезными суперспособностями?.. Ну там богатырская силища или лазеры из глаз? — спросила Джей.
— Лазеры из глаз, — хмыкнул Лаптев. — Это бы нам сейчас пригодилось. Но, к сожалению, таковых не наблюдается…
— А как же твой дар, Сергей Леонович? Помню, ты ловко вырубил Гюрзу каким-то хитрым приемчиком! — напомнил Луцык.
— Действует только на людей и животных, — пояснил тот.
— Это точно?
— Абсолютно. Я все проверил.
— Что же делать тогда?
— Не знаю, — повторил Лаптев и, глянув в окно, выпучил от удивления глаза. — А вот и ваш дружок явился?
— Какой еще дружок⁈
— Остап.
Остап склонился над трупом и с жадностью пожирал его потроха. Бывший режиссер с ног до головы был перемазан кровью, глаза его горели злобой, а рот искривлял звериный оскал.
— Мамочки, — прошептала Джей, увидев, во что превратился ее друг.
— Жуть какая! — охарактеризовал Кабан.
— Это что же… он теперь, получается…
— Да, Остапа мы потеряли, — резюмировал Луцык. — Остап отныне зомби.
— И мы не можем ничего с этим поделать?
— Ничего. Более того, нам придется проделать в его голове дыру, когда он бросится на нас.
— К несчастью, ваш друг стал сатанинским отродьем, — отец Иоанн перекрестился.
— Не пори чушь, — грубо сказал председатель.
— Почему же это чушь?
— Потому что всему этому есть научное объяснение.
— И какое же?
— Пока не знаю, но оно точно есть.
— А я думаю, что все это происки дьявола.
— Глупости! На зомби не действуют ни кресты, ни молитвы, ни святая вода. Мы все проверяли.
— И поэтому ты решил, что сатана тут ни при чем?
— Ну а что тут можно еще решить? Не действуют — значит, не в этом причина!
— И почему же тогда мертвые восстают?
— Я же сказал, что пока не знаю. Пока.
— Но у тебя, видимо, есть какие-то предположения на сей счет.
— Да сколько угодно!
— Например.
— Вирус какой-нибудь… разновидность бешенства… споры.
— Кстати, о спорах, — вмешался Луцык. — Не пора ли их прекратить и заняться решением насущных вопросов? Нет, я не призываю вас мириться. Просто поставьте ваш конфликт на паузу. А когда все закончится, выясняйте дальше свои отношения сколько хотите. У нас тут нападение зомби вообще-то, и сейчас нам нужно что-то придумать для отражения их атаки, а не выяснять, как они стали такими, какими стали.
Братья что-то проворчали и разбрелись в разные углы комнаты, соглашаясь со сказанным.
— Остап, бедненький, — по щекам Джей потекли слезы.
— Ну тут уж ничего не поделать, — Луцык погладил ее по спине.
— Если я стану зомби, поклянись, что убьешь меня.
— Всенепременно.
Она нахмурилась:
— И ты так легко об этом говоришь?
— Ну ты же сама попросила.
— Мог бы для приличия время потянуть и начать уверять, что такого не случится.
— Ну прости.
Джей насупилась и скрестила руки на груди.
— Умеешь ты испортить момент, Луцык.
— Есть такое.
Зомби слонялись по Маяковке в поисках жертв. Пытались попасть и в дома, причем кое-кому это даже удавалось.
Постепенно стали оживать жертвы. Вот прошел Флинт. У него был вырван кадык и откусаны оба уха. Проковылял кузнец, одна его нога волочилась плетью, а на груди зияло огромное кровавое пятно. Майкл и Ванда носились как оголтелые по округе, их лица напоминали звериные рожи.
Вдруг на крыше одного из домов появился Кац.
— Как он выбрался? Я же закрыл его в конюшне и хорошенько связал! — недоумевал председатель.
— Ура! Свершилось! Свергнута ненавистная власть большевистских сатрапов! Да здравствует свобода! Справедливость — в каждый дом! — орал диссидент, на губах которого играла улыбка безумца.
— Видать, разум окончательно его покинул, — горько произнес отец Иоанн и, сложив пальцы замком, принялся молиться.
— Ты что, молишься за Каца? — воззрился на него братец.
— Да. Молюсь, чтобы Господь всемилостивый образумил несчастного.
— А ну-ка прекращай. Много чести!
— Всякий человек достоин прощения.
— Но не этот диссидентишка. Ты что, не видишь, он радуется нашествию врага?
— Да здравствует демократия! Гласность! Перестройка! Ускорение! — доносилось снаружи.
— Это он с зомби разговаривает? — спросила Джей.
— Это он выступает. Сегодня у Каца бенефис! — зло произнес председатель.
— Тогда он точно свихнулся.
— С головой у него порядок. Кац прикидывается дурачком, потому что знает, что с сумасшедшего взятки гладки. Да и народ наш относится к нему, как к клоуну. И я до поры до времени смотрел на его закидоны сквозь пальцы. Веселит народ, и ладно. Но после того случая с гранатой я понял, что наш диссидент — опасный человек. А то, что он сейчас вытворяет, и вовсе попахивает предательством. Если мы выберемся из этой передряги, клянусь, выгоню его из коммуны.
— А ведь он когда к нам на репетицию пришел, просил помочь поставить его пьесу…
— Пьесу? Что еще за пьеса? Я не давал разрешения!
— Чует мое сердце, мы ее скоро услышим, — заметил Луцык.
Он оказался прав. Кац вытянулся в полный рост, постучал кулаком по хилой груди, прочистил горло и заголосил:
— В этот знаменательный день! В день свободы! Хочу прочитать вам свою пьесу! Внимание, премьера! «Человек и Система». Пьеса. Автор — Кац Лев Моисеевич. Действие первое. На сцену выходит Человек. Он одет в рубище, имеет изможденный вид. Говорит: «Я — человек. Ты — человек. Мы — люди». Вдруг на сцене появляется лохматое рогатое чудище с рогами и копытами. Это Система. Она говорит…
Джей все-таки не сдержалась и использовала свою суперсилу. Заорала аки банши. Но на зомби это и в самом деле никак не подействовало. Зато на время оглохли все, кто находился в помещении. Отец Иоанн от неожиданности ударился затылком о стену, на его макушку упал кумачовый лозунг «Вперед, к победе коммунизма!», а на ногу — дюралевый чайник, который он задел рукой.
Тем временем враги ворвались еще в два дома и устроили настоящее кровавое пиршество.
— Да как же это так? — председатель ударил кулаком по столу.
Сильный и решительный человек, не боящийся трудностей, он дико переживал от осознания невозможности хоть что-то сделать в этой ситуации.
— Да ты не волнуйся, Сергей Леонович, мы что-нибудь придумаем! — пытался его подбодрить Луцык.
— Что? Что мы придумаем? — вопрошал председатель.
Ответа у подбадривающего не нашлось.
— Бороться с зомби бесполезно. Их больше и они сильнее, — сказал свое слово отец Иоанн. — Значит, нужно организовать эвакуацию людей и покинуть коммуну.
— Наверное, ты прав, — тяжело вздохнул Лаптев и снова ударил кулаком по столу. — Тут нужен план, нужно…
— Братва! Они лезут сюда! — закричал Левша, который наблюдал из окна за происходящим.
Все бросились к нему, глянули вниз и обалдели. Толпа зомби осадила администрацию. Возглавлял атакующих лысоватый, гладковыбритый мертвяк с черными очками на горбатом носу.
— Это же Крот — пахан алькатрасовский! — идентифицировал Левша.
— Вот это да! Значит, я не оценил всего масштаба творящегося трындеца, — произнес Лаптев. — Черт знает, что у этих тварей на уме!
— У зомбаков есть шанс прорваться в администрацию? — спросил Кабан.
— Могут. Они настырные, сильные и неутомимые.
— Значит, нам конец? — выдохнула Джей.
— Не стоит отчаиваться! Мы еще повоюем.
Зомби завладели первым этажом через полчаса. Рев их голосов и топот ног напоминали раскаты грома во время грозы. Лаптев и команда подперли входную дверь в приемную письменным столом и шкафом.
— Дверь выдержит? — спросил Луцык.
— Не уверен, — произнес председатель и скомандовал: — Слушай мою команду, все прыгаем в окно!
Джей глянула вниз:
— Не убьемся, но ноги переломать можем…
— А ты можешь внести альтернативное предложение?
— Нет, не могу.
— Тогда вперед! Пока внизу никого нет! Быстро!
Без сломанных ног все же обошлись. Но Кабан, приземлившись не очень удачно, подвернул свою левую. Левша и Луцык тут же подхватили его с двух сторон под руки.
— Все у меня не как у людей, — констатировал пострадавший, едва не хныча. — То рука, то это… Бросьте меня здесь. Я вам буду только мешать…
— Не ной! — прикрикнула Джей.
— Своих не бросаем! — добавил Луцык.
— Сюда! Сюда! — раздался чей-то крик.
Их звал, приоткрыв дверь саманного домика, дядя Франк. До постройки было около тридцати метров, и беглецы их быстро преодолели.
— Я уж думал, вам кранты, — сказал повар, запирая дверь на засов.
— Я, честно говоря, тоже так думал, — выдохнул председатель. — Оружие есть?