— Здравия желаю, товарищ подполковник! — прибыл майор из сапёрного батальона. — Вот карта минирования!
Подполковник принял документ и начал изучать его.
— Выйти сможете только по этим двум коридорам, — показал майор. — Всё остальное — смертельная зона! Мы укладывали заряды очень плотно, точно будут множественные срабатывания. Имейте в виду, что просто отступить не получится.
— Я вас понял, товарищ майор, — кивнул ему Кульбин. — Можете быть свободны.
Далее он собрал нижестоящих офицеров и довёл до них эту информацию.
Когда все вернулись на свои места, на город начали падать бомбы и их носители.
Одна бомба упала на участок 3-й роты 2-го батальона и унесла жизни восьми красноармейцев. Это была 250-килограммовая бомба и упала она прямо на блиндаж. Раненых оказалось одиннадцать человек — их отправили в городской госпиталь.
Прошёл томительный час, после чего снова сообщили, что противник начал очередную атаку.
На подмогу выслали звено из четырёх штурмовиков, которые засыпали приближающегося противника реактивными снарядами, обстреляли его из пушек, после чего ушли в тыл.
Атаку это не остановило и не могло, поэтому она состоялась, пусть и не такая, какую планировали чехословаки.
На этот раз танков оказалось больше — около ста штук, без броневиков, но с танковым десантом на броне. Помимо танков имелись тут и самоходные артиллерийские установки Шкода I-b, оснащённые 47-миллиметровыми противотанковыми пушками, а также Шкода I-a, оснащённые короткоствольными 75-миллиметровыми пушками. Последние разработаны специально для борьбы с лёгкими укреплениями и живой силы противника.
Пострадавшее от артударов ПТО уже не могло справиться с таким количеством танков, но наносило им сокрушительный урон — в стереотрубу Кульбин отчётливо видел, как почти каждое попадание пробивает танк или САУ. Некоторые из них сразу взрываются…
Но неизбежно было подавление противотанковых пушек, что, в конце концов, и произошло.
Зенитные орудия также были уничтожены, поэтому выжившие противотанкисты и зенитчики отступили к своим, оставив пограничников наедине с врагом. Ну, почти.
Командование прислало два звена штурмовиков, которые отбомбились по противнику, после чего тщательно обстреляли его из курсовых пушек. Но это почти ничего не изменило — уцелевшие танки приблизились на убойную дистанцию и начали подавлять пехоту в траншеях.
В ответ красноармейцы стреляли из противотанковых винтовок калибра 14,5 миллиметров, которые могут пробить чехословацкие танки в некоторые участки, но эффективность этого огня была сомнительной.
К наступлению присоединились вражеские бронетранспортёры, доставившие поближе тяжеловооружённых штурмовиков.
«Сейчас начнётся самый несладкий этап боя…» — подумал подполковник Кульбин, проверивший свой АФ-25.
Новейший АГ-37 до пограничных войск ещё не дошёл, приоритет отдали переоснащению мотострелковых дивизий, поэтому погранцы встретили эту войну со «старьём» в виде АФ-25 и ППД-25…
Заработали пулемёты, но их сразу же начали подавлять танки и самоходки, что позволило штурмовикам подобраться на близкую дистанцию.
— Всем перейти на автоматический режим! — приказал Дмитрий.
Боевой устав 1938 года требовал, чтобы красноармейцы, сражающиеся с противником на дистанции свыше 200 метров, применяли исключительно одиночный огонь, если речь идёт об АФ-25 или АГ-37, но как только враг оказывается ближе, то стрелять предполагается только в автоматическом режиме, при условии, что нет недостатка в боеприпасах. У пограничников недостатка боеприпасов нет.
Сам Кульбин также открыл огонь очередями. Стрелял он очень хорошо, а ещё у него есть богатый опыт боевого применения АФ-25.
Штурмовики противника понесли серьёзные потери, но сумели добраться до линии окопов, после чего началась перестрелка в ближнем бою.
Как-то Дмитрий слышал историю о том, как генерал Немиров, тогда ещё обычный штабс-капитан царской армии, сражался против немцев с саблей и Кольтом — говорят, что в одном ночном бою он зарубил девятерых немцев, одного за другим…
Сейчас такие лихие рубки саблями невозможны, потому что у бойцов на руках сплошь автоматическое оружие.
Кульбин посмотрел на свой пояс — когда он начинал свою службу, у него была штатная пехотная сабля, но их сняли с вооружения в 1935 году.
Чехословацкие штурмовики пошли на приступ. Они начали с гранат, дождались взрывов и пошли в атаку на траншеи.
Застрекотали автоматы, Кульбин срезал появившегося штурмовика длинной очередью, после чего поддержал своего ординарца, у которого заклинил ППД-25, а затем подбежал к упавшей в траншею гранате РГ-34. Это ударная граната, должна срабатывать мгновенно, но повезло — упала в лужицу.
Дмитрий осторожно поднял гранату и выбросил её из траншеи. На этот раз она сработала, как надо. В траншею рухнул посечённый осколками штурмовик, которого Кульбин сразу же заколол штыком.
Врагов становилось всё больше, накал перестрелки вырос до невыносимого, но было видно, что пограничники выигрывают — их много, а штурмовики быстро кончаются…
Четыре магазина спустя, подполковник Кульбин понял, что отбились.
Танки усилили обстрел, а вражеские штурмовики откатились, после чего по траншеям начала интенсивно садить артиллерия.
Но артобстрел был недолгим, так как есть у вражеских батарей более важные задачи. Например, быстро собрать вещи и уехать на новое место, так как об их текущем расположении теперь знает вся РККА.
— Первый батальон: погибших — пятьдесят шесть, тяжелораненых — двенадцать, легкораненых — почти все остальные, — отрапортовал капитан Кайзерлинг.
Капитан Энгельберт Кайзерлинг — родом из братских немцев, то есть, из Германской ССР. Батальон его смешанный, из красноармейцев разных национальностей, как оно обычно и заведено в Красной Армии.
— Второй батальон: погибших — сорок один, тяжелораненых — восемь, легкораненых — шестьдесят четыре, — отрапортовал майор Семёнов.
Майор Борис Алексеевич Семёнов — по национальности якут, из Якутской АССР. Батальон находится на правом краю укреплений, поэтому потерь чуть меньше.
— Третий батальон: погибших — восемьдесят один, тяжелораненых — двадцать девять, легкораненых — все остальные, — отрапортовал капитан Дмитриевский.
В итоге, общие потери полка за второй день войны составили — 227 красноармейцев. 30% личного состава с утра до обеда.
Наверное, ему должно быть приятно представить, сколько потеряли чехословаки, но когда он это представлял, ему, почему-то, не было приятно.
Холодный разум утверждал: даже если они всем личным составом полягут в этих окопах, но уничтожат ещё столько же танков, для страны такой размен будет очень выгоден. Да даже если больше ни одного танка не уничтожат, это всё ещё будет выгодно.
Но Кульбину хотелось сохранить бойцов, при этом выполнив поставленную задачу. И есть только один способ — нужны подкрепления и новое ПТО.
— Ситуация… — покачал головой Кульбин, после чего резко развернулся к радисту. — Связь со штабом мне!
Примечания:
1 — О налётах на аэродромы — тут важно осветить, как это делали немцы в нашей с тобой, уважаемый читатель, истории. Во-первых, у них была стратегическая разведка, благодаря которой они имели практически спутниковое качество снимков советских территорий и всех важных аэродромов. Высотный разведчик Ju.86P летал на высоте 13 000 метров, что было недосягаемо для перехватчиков того времени. Кадры высококачественной аэрофотосъёмки прибывали в центры обработки так быстро, что штабы Люфтваффе следили за ситуацией на советских аэродромах практически в режиме реального времени. Зная точное расположение самолётов противника, немцы могли наносить гарантированно успешные удары, выводящие из строя целые эскадрильи. Ключевым преимуществом Люфтваффе в этом вопросе были кассетные бомбы SD-2, отгружаемые с бомбардировщиков в контейнерах AB-500 по 360 штук. Кассетные бомбы — это идеальное оружие для поражения аэродромов. Маленькие суббоеприпасы, имеющие в начинке всего 80 грамм тротила или аммотола, слабо повреждали аэродромное покрытие, но наносили серьёзный ущерб самолётам, обслуживающей технике и техническому персоналу с лётчиками. Вдобавок, часть кассетных бомб в контейнерах была установлена на замедленный подрыв, происходящий в течение 30 минут, что сильно осложняло пользование аэродромом. Но настоящим геймченджером выступили не кассетные бомбы сами по себе, а организация налётов. Люфтваффе тщательно спланировала всю операцию, с точностью до минуты, поэтому аэродромы бомбились с временными интервалами, бомбардируя аэродромы по четыре-пять раз в сутки. Этого достаточно, чтобы выбить значительную часть самолётов противника на аэродромах и парализовать их работу очень надолго, как раз до прихода сухопутных сил. Это была талантливо организованная операция, позволившая быстро завоевать почти абсолютное превосходство в воздухе. Но без факапов не обходилось, это, всё-таки, армия, хоть и воздушная… Впрочем, они не сильно влияли на общий результат — ВВС РККА были разгромлены. Так что не надо думать, что немцы просто по разу налетели на аэродромы, а советские лётчики разбежались в ужасе, так как у них больше не было самолётов — просто физически невозможно, без высокоточного оружия, вынести все самолёты на аэродроме одним налётом. Советским лётчикам просто не давали возможности взлетать — таков был план. И он работал.
А вот, в кои-то веки, карта Европы:
Прим.Red: Тут территории современных государств расчерчены, ну и области совсем не те, что были на тот момент, но лучшего варианта, чтобы продемонстрировать всю полноту полнот картины, я не нашёл.
Глава тридцатаяДух горы
*16 июня 1940 года*
— Да, Монголия сейчас вообще не к месту, — ответи Аркадий. — И чего они ждали всё это время?
Монгольские Советы, в свете открывшихся обстоятельств, изъявили желание официально вступить в СССР, а также, в инициативном порядке, объявили войну всем странам «Оси». Так у Советского Союза появился могущественный союзник на востоке…