А у них тут снаряды, созданные исключительно для того, чтобы убивать людей. Это капитан Новиков считал главным отличием его снарядов от ракет. Но дилетанты не видят особой разницы, поэтому иногда называют батареи РСЗО ракетчиками.
И всё же, реактивные снаряды — это красиво.
Стальные направляющие трубы, окрашенные в цвет хаки, вспыхивали адским пламенем, отправляя в небеса семидесятикилограммовые стрелы смерти, оснащённые двадцатью пятью килограммами тротила.
Особенно красиво это лицезреть ночью — выглядит, как адская магия. Но корректировщики говорили ему, что настоящий ад разворачивался в целевой области…
— «Люксембург», это «Свердлов»! — заговорил воздушный корректировщик. — Полное накрытие! Как принял? Приём!
Сергей никогда ещё не видел, какой результат у его работы, но очень подробно наслышан о нём. Людей рвёт на куски, грузовики разбрасывает по окрестностям в виде острых обломков металла, танкам срывает башни, а иногда тоже рвёт на куски, если попадает точно в цель…
— «Свердлов», это «Люксембург», принял отлично! — ответил Новиков. — Ухожу на пересменку! Конец связи. Батарея — по машинам!
Теперь нужно срочно переезжать на свободную позицию, во избежание контрбатарейного удара.
Болгар, держащих укрепления на юге, поддерживают немецкие артиллеристы, а уж они-то умеют играть в контрбатарейную игру…
Собрав все принадлежности, артиллеристы погрузились в транспорт и боевые машины, после чего отправились на согласованную со штабом 4-го миномётного полка позицию.
Через десять минут после их отъезда по уже пустой позиции отработала тяжёлая артиллерия.
*8 июля 1940 года*
— «Сокол-1, цель перед нами, укреплённая позиция с бронетехникой!» — сообщил капитан Виктор Олегович Смоляков. — «Первым заходом ФАБ, затем работаем ракетами. Отрыв на юг. Приём!»
— «Сокол-2, принял! Иду за тобой!» — ответил ему ведомый.
Капитан Смоляков вывел свой Ил-10Ф в пологое пике, нацелившись на два близко расположенных друг к другу ДЗОТа. (1)
На высоте 300 метров, две 250-килограммовые бомбы отсоединились от держателей и рухнули ровно на крышу западного ДЗОТа. Его ведомый, лейтенант Павел Дмитриевич Кузнецов, должен сбросить свой груз на крышу восточного ДЗОТа.
Замедлители на взрывателях бомб установлены на 10 секунд, что позволяет уходить от цели бомбометания без лишнего риска — нередко бывает, что штурмовики повреждаются осколками собственных бомб, при использовании взрывателя мгновенного действия.
Капитан Смоляков и лейтенант Кузнецов полетели конкретно «за головами» ДЗОТов — никого искать было не нужно, они знали точное их расположение. Авиаразведка сделала кадры, которые разобрали в штабе разведки, цели на кадрах были идентифицированы, на них была создана «разнарядка», которая досталась звену Смолякова.
Изначально его звено состояло из четырёх самолётов, но двоих они уже потеряли — старший лейтенант Аубакиров с лейтенантом Мироновым погибли при отработке по крупной колонне противника.
Формально, звено Смолякова более корректно называть парой, но ради этого документы никто переделывать не будет — к тому же, возможно скорое пополнение.
Уйдя в отрыв, капитан Смоляков набрал примерно восемьсот метров высоты и начал резкий разворот.
ДЗОТы рванули — в небеса взметнулась чёрная земля, вперемешку с пламенем и дымом. Капитан отметил для будущего рапорта о выполнении полётного задания, что пламя было выше, чем обычно бывает — вероятно, произошёл подрыв боекомплекта внутри ДЗОТа.
По ним открыли запоздалый огонь зенитные орудия болгар. Это 20-миллиметровые немецкие FlaK 30, их всего четыре штуки.
— «Сокол-1», подавляю зенитки! — сообщил своему ведомому капитан. — Работай по ПТО и траншеям!
— «Сокол-2», понял! — ответил лейтенант Кузнецов.
Виктор взял прицел и выпустил десяток ракет из подвесных блоков по зениткам, режущим воздух красными трассерами. Он резко отвернул и увидел, как заработали молчавшие до этого зенитки, замаскированные в густом кустарнике.
Это была охота на живца — атаковав открытые зенитные орудия, он подставился и поплатился за это. Виктор ощутил глухой удар, сотрясший всю машину. Вероятно, попадание в фюзеляж.
Рули резко стали тяжелее, но контроль над машиной капитан не утратил.
— «Сокол-2», ПТО и траншеи отработаны, — сообщил ведомый. — Ты дымишь — уходи из боя! Захожу на зенитки!
— «Сокол-1», принято, — ответил ему капитан Смоляков. — Закончишь — сразу за мной!
Второй отрыв, уже на север, вывел его на линию траншей, не отработать по которым было бы грешно…
Капитан сровнял штурмовик с линией траншей, удостоверился, что там есть живая сила противника, и отстрелял остаток ракет, а затем открыл огонь из автопушек.
Каскад взрывов сильно потрепал траншеи, унеся неопределённое количество жизней, а вот пушечные снаряды оказались более наглядными в своём действии — Виктор увидел, как группа солдат в серых гимнастёрках, бежавшая по траншее к отводу на вторую линию, была, буквально, изорвана в клочья.
Совершив последний заход, капитан Смоляков почувствовал, что с машиной что-то не так. Левый двигатель начал звучать как-то натужно и протяжно.
— «Сокол-2», израсходовал весь БэКа, зенитки кончились, — сообщил лейтенант Кузнецов. — Следую за тобой! Дотянешь?
— «Сокол-1», принял, — ответил на это капитан Смоляков. — Должен — значит, могу. Дотяну потихоньку.
Они перелетели Дунай, а это значило, что под ними уже свои.
Левый двигатель кашлянул в последний раз и окончательно заглох. Лопасти винта замедлились, а затем встали.
— «Сокол-1» «Цицикару»! — вызвал Смоляков аэродром. — Подбит — потерял левый двигатель. Приготовьтесь встречать!
— «Цицикар» «Соколу-1», — сразу же ответил диспетчер. — Уже видим тебя и команда готова к встрече.
Капитан щёлкнул тумблером выпуска шасси, но индикатор левого колеса не сработал.
— «Сокол-1» «Цицикару»! — связался Виктор с аэродромом. — Левое шасси неисправно, буду садиться на «брюхо».
— «Цицикар» «Соколу-1», — ответил диспетчер. — Видим! Действуй!
Виктор вернул правое шасси обратно, сбросил пустые контейнеры из-под ракет и приготовился к не мягкой посадке…
*8 июля 1940 года*
— … ДЗОТы ра№% ны — летуны сделали там красиво! — услышал старший лейтенант Артём Фёдорович Сергеев из динамика радиостанции. — На усиление к ним шла группа из двенадцати танков — этих покрошили артиллеристы, сколько смогли. Три танка точно уцелели, возможно, больше, поэтому будьте готовы к сопротивлению.
Комбат, подполковник Кульчий, не выбирал выражений — ситуация крайне напряжённая и шаткая.
— «Дон-4» «Шилке-1» — принято, — ответил старлей Сергеев и переключился на внутреннюю связь. — Доложить о готовности!
— Механик-водитель — готов! — ответил сержант Михаил Баторович Хунгуреев.
— Наводчик — готов! — ответил лейтенант Казимеж Якубович Гросицкий.
— Заряжающий — готов! — ответил старший сержант Торал Ренатович Сейдиев.
Артём переключился на канал взвода.
— Рассредоточенный боевой порядок! — скомандовал он. — Лейтенант Гришин и лейтенант Кумаров — в боевое охранение, я — в резерве. Лейтенант Цаплин — за нами.
Последний — командир взвода мотопехоты на трёх броневиках Б-14.
Танковый взвод поехал со скоростью 10 километров в час, чтобы, в случае чего, можно было вести прицельный огонь на ходу. Гироскопические вертикальные стабилизаторы на Т-14АМ-2 позволяют довольно-таки прицельно стрелять на скорости до 25 километров в час, но более медленная скорость позволяет лучше реагировать на возникающие угрозы.
Танки выехали на небольшую возвышенность и им открылся вид на изорванную снарядами местность, напоминающую чем-то описание поверхности безымянного спутника планеты 51 Пегаса b, где происходила битва между космическими рудокопами из книги «Иго погибели».
Но тот спутник тысячелетиями обстреливался метеоритами из космоса, а тут поработали люди. Артёму при чтении той сцены казалось, что генерал Немиров вспоминал своё боевое прошлое в Империалистическую войну. Теперь же он понял, что такие пейзажи — это обычное дело при любой войне…
Боевое охранение остановилось за триста метров до ближайших укреплений противника и открыло огонь из вспомогательных 30-миллиметровых пушек.
Б-14 поддержали их огнём — стреляли по любым подозрительным кустикам.
Нервы вражеских бронебойщиков не выдержали. Загрохотали противотанковые ружья, но продлилось это недолго, так как наводчики танков и БМП не спали и быстро подавили всяческое сопротивление.
— Три танка на десять часов! — раздался в динамике шлемофона выкрик лейтенанта Цаплина.
— Гришин, огонь по «семёрке»! — среагировал лейтенант Сергеев. — Кумаров — на тебе правый фланг и тамошнее ПТО!
«Семёрка» — это чехословацкий ST vz. 37. Это крепкий танк, неуязвимый для 30-миллиметровых пушек, вооружённый 47-миллиметровой пушкой vz. 38. Эта пушка — дальнейшее развитие противотанковой пушки vz. 36. Основные изменения коснулись длины ствола и противовеса, что увеличило бронепробитие и улучшило стабильность наведения орудия.
— Есть! — ответил лейтенант Гришин.
— Есть! — ответил лейтенант Кумаров.
— Цаплин — бей по «шестёркам»! — приказал лейтенант Сергеев командиру мотострелков.
«Шестёрка» — это LT vz. 36. Броня у него тоньше, а ещё он оборудован двумя башнями, в одной из которых 37-миллиметровая пушка, а в другой — 12,7-миллиметрового калибра Браунинг М2.
— Гросицкий! — переключился Артём на внутреннюю связь. — Огонь по центральному танку!
Башня довернула на несколько градусов, а затем раздался выстрел.
Бронебойный снаряд врезался в почву рядом с нижней лобовой деталью. НЛД — это самая главная уязвимость этого танка, обладающего толстой бронёй, имеющей рациональные углы наклона.
Наводчик, лейтенант Гросицкий, чертыхнулся и внёс поправку в прицел. Заряжающий быстро дослал снаряд и доложил о готовности.