Вспышка! Ракета врезалась в мостик, а за ней последовали её товарки с других самолётов, поразившие разные участки линейного корабля.
— Есть попадание! — сообщил Татаринов. — Запускаю кумулятивно-осколочную!
Вторая ракета отделилась от бомбардировщика и полетела к «Бисмарку».
Кианг испытывал детский восторг от того, что они сейчас делали. Сверхдорогой линейный корабль стоял беззащитный, а его экипаж, скорее всего, сейчас лихорадочно мечется по палубе, пытаясь понять, что сейчас происходит.
Немцы, конечно же, быстро поняли, что эти сокрушительные попадания как-то связаны с теми самолётами вдалеке, поэтому открыли огонь из зениток. Но полёт второй серии ракет это остановить уже не могло.
Корабль должен был начать манёвры, но ему в мостик прилетел 250-килограммовый заряд гексала. Это был взрыв адской мощности, поэтому Кианг не удивится, если узнает потом, что на мостике никто не выжил. И дальше будет только хуже!
Он опомнился и вооружился биноклем, который прихватил специально, чтобы посмотреть на то, как будет умирать «Бисмарк». Потребовалось несколько секунд, чтобы найти линейный корабль и приспособиться.
Ракета с кумулятивно-осколочной боевой частью прочертила небо дымовым следом из отработанного топлива. Едва заметная нить провода провисала, норовя уйти за бомбардировщик, но полёт ракеты слишком короток, чтобы это могло вызвать обрыв.
— Да! Ха-ха! — восторженно выкрикнул капитан Ни, когда увидел попадание в барбет орудийной башни «B». — Как же я тебе завидую, Витя!
Кумулятивно-осколочная боевая часть, по-видимому, вызвала детонацию снаряда, так как громыхнул яркий взрыв. Это значит, что бронепробития ракеты хватило.
— Запускаю осколочную? — спросил очень довольный собой Татаринов.
— Подожди! — придержал его Кианг. — Понаблюдаем!
Показались истребители противника, но к ним сразу же бросились истребители сопровождения.
«Бисмарк», тем временем, начал чувствовать себя очень плохо. Обстрел не прекращался, в него попало около двадцати ракет, что фатально для любого корабля.
Внутри линкора происходили многочисленные взрывы, а сам он начал крениться на левый борт, открывая бомбардировщикам лучший вид на свою палубу.
«Мертвец», — констатировал капитан Ни.
— Добивающий? — спросил оператор вооружения.
— Да не надо уже! — махнул рукой Кианг. — Давай лучше по вон тому эсминцу! Цель — десять часов! Вывожу на курс!
Два лёгких крейсера, «Карлсруэ» и «Нюрнберг», уже уходили на всех парах.
«Карлсруэ» сильно горел и стремительно набирал воду, а «Нюрнберг» опасно накренился на правый борт — по ним прилетело чуть меньше, чем по «Бисмарку».
Только вот в мостики никто так и не попал, поэтому офицеры сохранили управление и сейчас боролись за выживание своих кораблей. Кианг представил ужас, который они переживают, и снова улыбнулся.
К немцам он никакой ненависти не питал, не пролетарское это дело, но очень сильно любил свою работу. Ещё больше любви к ней добавляло то, что он сегодня точно вошёл в историю. Никто ещё не наносил столько ущерба врагу за два удара!
«Отец, когда узнает, будет гордиться мною», — подумал капитан Ни и заулыбался ещё шире.
— «Альбатрос-1», это «Альбатрос-2»! — услышал капитан Ни. — Левый двигатель выведен из строя!
Скорее всего, кому-то из зенитчиков повезло и снаряд взорвался рядом с целью.
— «Альбатрос-2», «Альбатрос-1» — ответил он. — Возвращайся на аэродром!
Ведомый собрал воздушный тормоз и начал плавное снижение с поворотом.
— Зафиксировал! — рапортовал старший лейтенант Татаринов. — Пуск!
— В центр засади! — напутствовал его Кианг. — Незачем выделываться и что-то выцеливать!
Ракета полетела к эсминцу, совершающему нечто похожее на манёвры уклонения.
Вражеский флот отчаянно рассредотачивался по акватории, продолжая палить из всех орудий ПВО. Видимо, командование приказало рассеяться и спасаться от неизвестного оружия.
«Бисмарк» медленно шёл ко дну, а «Нюрнберг» вовсе нырнул — его завалило на правый борт, а затем он перевернулся, показав над водой днище.
Вокруг линейного корабля, ради которого всё это «мероприятие» и устраивали, начало растекаться большое чёрное топливное пятно…
Тем временем, ракета достигла эсминца, который мог быть одним из шести эсминцев, задействованных в морской операции. Z-17 Diether von Roeder, Z-18 Hans Lüdemann, Z-7 Hermann Schoemann, Z-10 Hans Lody, Z-12 Erich Giese или Z-14 Friedrich Inn.
Взрыв прямо по центру корпуса. Последствия его были катастрофическими для корабля — брони на эсминцах нет, им не по чину, поэтому взрыв 250-килограммового заряда гексала выворотил конструкционную сталь, прорвался внутрь и вызвал детонацию боекомплекта. Киангу показалось, что корабль чуть-чуть погнулся, но потом стало ясно, что не показалось.
Он быстро начал набирать воду и идти ко дну.
В бинокль видно, как матросы прыгают в воду. Основная причина — пожар и непрерывная череда взрывов внутри.
— Возвращаемся домой! — сказал капитан Ни. — Бортмеханик — убирай воздушный тормоз! Старший лейтенант Татаринов — ты хорошо поработал сегодня! Будь уверен — я походатайствую за «Героя» для тебя!
*7 сентября 1940 года*
— «Бисмарк» лежит на дне, — сообщил генерал-полковник Немиров, севший за стол перед обедающим Калининым.
Аркадий взял себе борщ, три кусочка хлеба, овощной салат и стакан киселя — дома он позавтракать не успел, так как всю ночь был в генштабе и несколько часов проспал на диване в кабинете Шапошникова.
— «Бисмарк»? — переспросил председатель Президиума. — Так всё получилось⁈
— Т-с-с… — приложил палец к губам Немиров. — Да, линейный корабль «Бисмарк», а также лёгкие крейсера «Карлсруэ» и «Нюрнберг», ну и три эсминца, названия которых ещё уточняются.
— С ума сойти… — прошептал Калинин. — Это всё новое оружие?
— В целом — да, — кивнул Аркадий. — Но один эсминец уничтожили бомбами, в ходе отвлекающего манёвра.
Немцы совершенно напрасно проигнорировали скромно держащиеся поодаль бомбардировщики…
«Столько стали подводному богу», — подумал Немиров.
— А Чёрное море? — спросил Михаил Иванович.
— Линкор «Джулио Чезаре» лежит на дне южнее острова Змеиный, — улыбнулся Аркадий. — Потоплен аналогично «Бисмарку» — противокорабельными ракетами.
Говорил он тихо, так как они в столовой Верховного Совета и у подавляющего большинства нардепов нет допуска. Но рядом с ними никто не сидит — Калинин любит занимать стол в юго-восточном углу столовой, подальше от входных дверей.
— Безумие… — прошептал председатель Президиума. — А каковы последствия?
— Новых друзей мы так точно не заведём, — усмехнулся Аркадий.
— Друзей среди буржуазии мы и не ищем, — улыбнулся Калинин. — Какие будут последствия для войны и мира? Чего теперь ожидать?
— Англичане, французы и американцы теперь крепко задумаются, — начал Немиров, размешивая в борще сметану. — Сейчас у них должна возникнуть отчаянная мысль, что все их плавучие железяки бесполезны и построены совершенно напрасно.
— А разве эта мысль не верна? — нахмурил брови Калинин.
Анастас Микоян и Сергей Киров увидели их и подсели.
— Приветствую, товарищи, — с добродушной улыбкой произнёс Киров.
— Здравствуйте, Сергей Миронович, — улыбнулся ему Аркадий. — Здравствуйте, Анастас Иванович.
— Здравствуйте, товарищ генерал-полковник, — кивнул ему Микоян.
С Калининым они точно виделись с раннего утра.
— А что за ажиотаж? — спросил Киров.
— Скоро по радио узнаете, — улыбнулся Михаил Иванович. — Причины есть и они очень веские.
— Ну, не томите! — попросил Сергей Миронович.
— Потоплены два линкора, — ответил председатель Президиума. — Немецкий и итальянский. Сделали это наши ВВС — настоящие герои.
«Второй раз такой же „тащухи“ точно не будет», — подумал Аркадий. — «Немцы уже сели за столы и думают, что это было и как этого больше не допускать. И не только они…»
Хуже всего эти события на двух морях скажутся на отношениях с… США. У них пятнадцать действующих линкоров, два уже заложены, два готовятся к закладке, 18 тяжёлых крейсеров, а также 19 лёгких крейсеров.
Первая страна, от которой пришло требование разъяснений по дипломатической линии — это США. Они обеспокоены, они не понимают, поэтому прямо требуют, чтобы СССР объяснил, что именно произошло.
Константин Александрович Уманский, чрезвычайный и полномочный посол в США, почти на час занял телеграф — консультировался с Громыко. А Громыко, параллельно, консультировался со Сталиным по телефону. А Сталин консультировался с Аркадием, сидящим на диване в его кабинете.
Никаких подробностей американскому госсекретарю сообщено не было — это были новые ракеты и всё.
Великобритания загадочно молчит. Но это лишь официально. Неофициально — разоблачённые КГБ британские агенты, ставшие двойными, получили требование узнать как можно больше об управляемых ракетах. Англичане очень хотят узнать, как именно они работают, какие у них характеристики, а самое главное — сколько их у СССР.
Эйтингтон получил инструкцию аккуратно слить немного ценной информации, чтобы повысить градус доверия к двойной агентуре.
— Вот даёте… — произнёс поражённый Киров. — Это же…
— Это очень серьёзный удар по морскому превосходству Германского рейха, — улыбнулся Микоян.
— А остальные пусть задумаются, — сказал Киров. — Пусть подумают — стоит ли оно того? Стоит ли связываться с первым в мире социалистическим государством⁈
— Спокойнее, — попросил его Аркадий. — Общественность ещё не знает. Через пару часов по радио объявят, а затем напишут в вечерних выпусках газет. Утром, как понимаешь, не успели…
А вот в США, как уже известно, утро наступает позже, поэтому у них точно сработали «срочно в номер».
Калинин посмотрел на Немирова каким-то другим взглядом.
— Комиссии ещё какие-то собирали, эх… — вздохнул он. — «Прожектёр» — говорили они… «Фантазёр»… М-да…