На парня наскакивали два шустрика в косухах с многочисленными заклепками. Они тоже размахивали катанами, возможно, не такими скверными, как у их жертвы, но тоже дрянными. Пока особого вреда никто никому не нанес, хотя у страдальца уже пострадал рукав на левом плече. Одет бедняга был в кожаную крутку, но цивильную, менее колоритную, чем у его противников. От нападавших несло хищником также, как от покойного Никиты Филимонова. Я даже подумал, что, наверное, так и жилось бедному Андрею Васнецову, запертому в универе с молодыми, пробующими на нем свои зубки, волчатами.
И хотя я уже свел счеты с обидчиками Васнецова, я почувствовал непреодолимое желание обучить этих волчат чему-то полезному. Например, хорошим манерам.
В любом случае, двое на одного — совсем нечестно, так что я со спокойной совестью вмешался. Менять облик я не стал, разборка явно дворянская, а стало быть, и судить происходящее следует аристократу Васнецову. Сперва, демонстративно не обращая внимания на агрессивных щенков, я спросил у жертвы:
— Как тебя зовут?
— Паша, — начал парень дрожащим голосом, но взял себя в руки и поправился гораздо тверже, — Павел Вязников.
— Эй, — один из волчат махнул мечом в мою сторону, — это тебя не касается, чеши, куда шел.
Я поднял ладонь, демонстрируя общепринятый жест «подожди, дойдет и до тебя очередь».
— Ты как, Вязников? — я дружески положил руку ему на плечо.
— Все хорошо, — Вязников упрямо задрал подбородок.
Теперь я обернулся к волчатам.
— Что здесь происходит, господа?
— Сказали тебе, придурок, вали! — огрызнулся первый волчонок.
Второй сделал шаг вперед и улыбнулся почти дружелюбно.
— Дуэль у нас, милостивый государь. И простите моего друга за его манеры, но он прав, это действительно наше дело.
— Дуэль? — я удивленно поднял брови. — Так вы, господа, дворяне? Хорошо бы, если так, а иначе это нападение простолюдинов на аристократа, что безусловно является тяжким преступлением.
— Да ты обурел, дебил? — взорвался первый волчонок, второй же закатил глаза.
— Витя, погоди! — Он отодвинул приятеля себе за спину. — Безусловно, мы дворяне, милостивый государь. И ссора с Вязниковым — дело нашей с ним чести. Я прошу вас не вмешиваться.
— Раз уж мы все тут — аристократы, — попросил я любезно, — не изволите ли представиться, как и велят приличия благородным людям.
— А ты-то кто? — вякнул первый волчонок из-за спины второго.
— Я первый спросил. Впрочем, мне скрывать нечего, меня зовут Андрей Васнецов. Теперь же я могу услышать ваши имена?
— Меня зовут Николай Коржин, а он — Виктор Вронский.
— В чем причина ваших разногласий?
— Мне его рожа не нравится! — Витя снова попытался выйти на первый план.
— Вряд ли это достойная причина для дуэли. Да и место выбрано неудачно, в Нарышкине же существует специальная дуэльная площадка. Я это знаю точно, поскольку сам ею пользовался.
— Ничего, мы по-простому, — ухмыльнулся Витя. Сейчас мы быстренько научим этого баклана хороши манерам и вернемся на концерт. Не бойся, Васильков, или как тебя там, мы его не убьем, просто повоспитываем.
— Кто из вас двоих вызвал господина Вязникова на дуэль, а кто согласился быть секундантом?
— Вронский вызвал, а я секундант, — Коржин помрачнел, тихое, но веселое приключение перерастало в серьезный конфликт при свидетелях.
— А разве секунданты сами участвуют в поединке?
— В нашем — участвуют! — буркнул Вронский.
— Но я почему-то не вижу секунданта Вязникова.
— Не положено ему, — Вронский терял на глазах былой энтузиазм.
— Вы слишком вольно трактуете дуэльный кодекс, господа! По мне, так вы задумали убийство.
— Да никто никого не убьет! — задергался Вронский.
— У нас дуэль! А вы, уважаемый, не имеете к ней никакого отношения! — Коржин испробовал последнюю жалкую попытку взять дело под контроль.
— Павел, — обратился я к жертве. — Вы не возражаете, если я возьму на себя обязанность секунданта?
— Я не… Спасибо!
— Вот и славно.
— Васнецов, Васнецов, — наморщил лоб Коржин. — Знакомое имя. Тройная дуэль?
— Совершенно верно. Ну раз мы все выяснили, пора приступит к делу. Ан гард, господа.
Я обнажил катану, которую до сих пор скрывал с помощью ликвора. Студиозы оказались фехтовальщиками куда худшими, чем те же Филимонов с Ерофеевым. Я позволил себе немного развлечься, располосовал им пафосные рокерские куртки, оставив на теле неглубокие, но кровоточащие разрезы. И только после этого я перерубил их клинки один за другим, мечи у горе-дуэлянтов были куда хуже Никитиного.
— Вот и все. Предлагаю вам господа немедленно обратиться за медицинской помощью, иначе вы истечете кровью. И будьте уверены, как секундант господина Вязникова я обязательно расскажу о нарушениях дуэльного кодекса распорядителю Бобровскому.
— Ты чо, стукач? — ощерился Витя.
— Ты чо, дурак? — ответил я ему в тон и отвесил невеже затрещину, от которой Вронский грохнулся на землю.
— Не пойти ли нам в клуб? — с этого момента я подчеркнуто не обращал внимания на волчат, общаясь только с Вязниковым. — Никогда там не был, да и выпить нам с тобой не помешает!
— Но я… — Паша потрогал разрезанный рукав.
— Мне кажется, ты отлично впишешься в круг местных модников, — утешил я дуэлянта. — Идем. Ну или, если хочешь, езжай домой, дело хозяйское.
Под моей защитой смельчак, конечно же, решился на подвиг.
Граффити служило основным элементом дизайна клуба, изначально явно задумывавшегося как модный лофт с неотделанными кирпичными стенами и огромным количеством неоновых вывесок. Хватало и простой подсветки, а также лазерных лучей, пронизывающих пространство.
Очевидно, каждый посетитель этого замечательного места счел своим долгом привнести лепту в оформление фойе, нарисовав что-то красивое с помощью баллончика с краской. Как правило, флюоресцентной. Многие просто писали нечто остроумное.
В само здание мы вошли без проблем, хотя некоторые посетители, курящие у входа и в предбаннике, оценивающе глянули на нас, гадая, насколько мы вкусная добыча. Я отвечал им лучезарной улыбкой, и почему-то у курильщиков пропадал к нам интерес. Даже странно, у Васнецова такая милая улыбка.
Громила на входе в зрительный зал спросил билеты. Паша свой потерял, а у меня его и не было никогда, но нашелся универсальный пропуск. Верзила сунул сотню в карман и шагнул в сторону.
Зал отличался от фойе только обилием экранов, транслирующих движуху на сцене. Там же группа в рванине а-ля «ходячие мертвецы» играла типичный трэш-металл.
Собственно, это был не зал, а клуб с танцполом и столиками по периметру, в том числе и на двух ярусах балконов. Мы протолкались сквозь толпу к барной стойке
— «Мертвое море», — с придыханием прошептал Паша, — в универе все от них прутся.
— Надеюсь, это возрастное, — проворчал я.
Паша заказал себе коктейль, а я рюмку текилы. Настроение потихоньку начало выправляться. Музыканты старались как могли, им не хватало умения и элементарной силы голоса, зато они все же попадали в ноты, да и музыка была неплохой, что-то между Металликой и Оверкиллом.
Меж тем песня закончилась, ударник отыграл на тарелках гамму привлечения внимания, солист торжественно объявил в микрофон:
— Вам повезло, братаны! С нами сегодня поет не «кто-нибудь», а сама Гоморра!
Клуб взорвался овациями, свистом и радостным улюлюканьем. Публика радовалась.
— Гоморра! Андрей, это же Гоморра! — Паша вцепился мне в плечо.
— Ею тоже восхищаются в Универе? — не удержался я от ехидства.
— Ты с какой планеты, Васнецов? — Паша изумленно уставился на меня. — Ее все знают, она же звезда-звезда, и она реально классная!
На сцену тем временем вышла жгучая брюнетка в черном плаще до колен из тонкой блестящей ткани и красных туфлях на шпильках. Казалось, что другой одежды на девушке не было. Плащ не застегивался, а был прихвачен ремешком из той же ткани. При каждом ее движении он слегка распахивался, ничего запретного не обнажая, но создавалось впечатление, что вот-вот, и мы увидим самое прелестное.
Шумный, пьяный, обдолбанный зал рок-клуба затаил дыхание. Гоморра обвела публику взглядом, улыбнулась, и запела. В ее голосе звучало обещание чего-то прекрасного, но не возвышенного, а исключительно плотского.
Паша привстал, чуть не сверзясь с барной табуретки. Я его понимал, сам хотел броситься, сломя голову, на сцену, чтобы прижаться к Гоморре всем телом. Впиться своими губами в ее и просто смотреть, что из этого выйдет.
Но я, конечно, никуда не бросился, и Пашу удержал, положив руку ему на плечо. В отличие от моего юного протеже, да и всех остальных в клубе, я знал, что здесь происходит. Я видел, как бурлит ее энергия в горящих красным неоном каналах, пронизывающих ее тело.
Казалось, еще миг, и публика потеряет голову и ломая мебель и соседей ринется на сцену, но Гоморра замолчала. Сразу ударил по ушам грохот, издаваемый металлистами, почему-то не слышный ранее за голосом певицы.
— Пойдем, выразим восхищение ее талантом, — я похлопал Пашу по спине.
— Куда? — глаза моего нового приятеля превратились в маленькие блюдца.
— В гримерную, куда же еще.
— Прямо к ней в гримерную? — Паше, наверное, казалось, что его подводит слух.
— Именно так. Только цветов бы купить, а то неприлично с пустыми руками. Боюсь, что в этом славном заведении мы кроме льда и бутылки водки ничего не найдем.
— Нет-нет! — воскликнул Паша краснея. — Есть круглосуточный ларек буквально за углом. Специально для концертов точку держат!
— Деньги у тебя есть, герой-любовник?
— Я из богатой семьи! — выпятил грудь аристократ Вязников, но тут же сдулся. — Только там налик принимают. Не одолжишь мне?
Я сунул ему в руку пару сотен. Глядя ему вслед, а Павел умчался очень шустро, я заволновался, не вляпается ли этот отчаянный дуэлянт в очередную беду, но плохих предчувствий эта мысль не вызвала.