— Возможно, нам стоит снять с крючка Переверзеву и Черемшова, — вернул инициативу судья. — Но остается важный вопрос, даже два: кто убил старика, и куда делось орудие убийства.
— Не могу ответить ни на один из них. Никого больше я на чердаке не видел, про оружие мне тоже сказать нечего, — ответил я с милой, немного виноватой улыбкой.
— Ну и ладушки! — Вмешался, наконец, в беседу Михельсон. — Официальную версию мы обговорили. Жаль, конечно, что мы не сможем присоединить к уликам орудие убийства. Но мы можем предположить, что некий рыцарь в сияющих доспехах убил выжившего из ума старика, который опоил бедных студентов какой-то гадостью. Он уже скрылся, когда Андрей поднялся в мансарду.
— А что делать с баллистической экспертизой? Охранник убит из того же оружия, что и старик, — спросил судья.
А я подумал, что где-то в эдельвейсе валяется еще одна пуля из Библиотекаря. Вслух же сказал:
— Всем было бы проще, если бы пули не было.
Судья посмотрел на меня внимательно, а потом неожиданно поддакнул:
— Было бы чрезвычайно жаль, если бы такое важная улика потерялась.
— Обе, — уточнил я.
Троица глянула на меня непонимающе.
— Обе пули в деле чрезвычайно важны: из головы капитана гвардии, светлая ему память, и безумного старика. Хотя остаются еще показания Антонины Яковлевны, они многое могли бы прояснить!
— Какая жалость, что библиотекарша отказывается с нами говорить. Шок, наверное, — горестно вздохнул сабовец.
— Ладно, официальную версию мы проговорили, — хлопнул рукой о стол предводитель. — Но я бы хотел знать, что произошло на самом деле.
Я как мог талантливо изобразил глупое лицо.
— Ну же, Андрей Владимирович, не смотрите так! — улыбнулся судья. — От нас слишком многое зависит в нашем городе, мы не можем себе позволить быть не в курсе важных событий.
— Да-да, — кивнул предводитель, — мы знаем о пришельцах. Может быть, меньше, чем любезнейший Артем Давыдович, но достаточно, чтобы понять, что именно вы спасли всех тех молодых людей. И наверняка многих других, кто мог бы пострадать в дальнейшем.
— Поэтому, не рядясь, просто расскажите, что там произошло на самом деле, — поддержал его судья.
— Нет смысла кокетничать, Андрей Владимирович, — внес свои пять копеек Михельсон. — Простите за банальность, но здесь все свои. И мы рады, что вы на нашей стороне, и уж точно не собираемся разрушать подобный статус-кво.
Значит все пойдет по сложному сценарию. Придется притворяться не дурачком-дворянином, а дурачком-инвейдеем.
— Что делать молодой студентке в библиотеке с бумажными книгами я так и не понял. Но ее близость к стоянке, на которой по факту девушка пропала, вызвала мой интерес. Что из этого вышло, вы знаете. Кем был старик, я не в курсе, возможно надо будет расспросить библиотекаршу, когда она отойдет от шока, но можно быть уверенными, что он обладал значительными способностями к внушению и, по сути, держал всю библиотеку под колпаком.
— Но как вы умудрились сохранить свой разум? — изумился предводитель.
— У меня иммунитет к подобным воздействиям.
— Это так! — подтвердил Михельсон. — у меня есть свидетельство эксперта.
— Дивеевского? — поднял брови судья.
— Да, — ответил сабовец.
— Вы знаете про Дивеево? — удивился я.
— Я вам говорил, — улыбнулся предводитель, — мы, в общем и целом, в курсе происходящего на нашей земле.
— Итак, — продолжил я рассказ, — убить меня помешала Антонина Яковлевна, это действительно так. Кто конкретно в меня или в капитана стрелял, не столь важно. Винить такого человека все равно что обижаться на пистолет, а не на руку. Гипнотизера я убил, и это все, конец истории. Я позже побеседую с библиотекаршей, надеюсь, со мной она будет откровенна. Но прошу по возможности не доставлять ей проблем. Она жертва, а не преступник. И я ей обязан.
— Остается вопрос с пистолетом. И он будет бесить и нервировать разных влиятельных людей. Если бы удалось его найти, — намекающе протянул Михельсон.
— Предположим, — в тон сабовцу отозвался я, — найдется пистолет, причем на нем будет висеть много интересного, из того, что происходило в последнее время в наших краях.
— В том числе и события в библиотеке? — осторожно поинтересовался судья.
— А мы хотим это так здесь вслух обсуждать? — ответил я вполголоса.
— Странное ощущение, — предводитель задумчиво посмотрел на меня. — Смотрю я на вас, Андрей, и вижу инфантильного барчука. А стоит вам рот раскрыть, оттуда лезет человек совсем другого склада. Я рад, Васнецов, что мы с вами на одной стороне.
— С этим трудно поспорить! — поддакнул ему Артем Давыдович.
Филлипов перевел взгляд на сабовца.
— Резюмируем. Вопрос с пистолетом вам стоит взять под личный контроль.
— Уверен, мы во всем разберемся, — важно кивнул Михельсон.
— Прекрасно! — улыбнулся без особого веселья Филлипов. — Андрей Владимирович, вы оказали огромную услугу и нашей семье, и всему городу. В нашем кругу не принято оставаться в долгу. Как мы можем вас отблагодарить?
— Он не берет денег, — хихикнул Михельсон.
— Конечно я не возьму денег за то, что является долгом каждого порядочного человека! — не без пафоса в голосе подтвердил я. — У меня есть маленькая просьба к Артему Давыдовичу, надеюсь, он не откажет мне в помощи.
— Это конфиденциально, или вы можете изложить ее здесь? — спросил судья.
— Ничего таинственного! — ответил я. — Мне потребовалось юридическое лицо для небольшой и неважной задачи. Я решил, что это могло бы быть детективное агентство. Я хотел просить Артема Давыдовича способствовать в получении лицензии.
— Как-то я не вижу вас, следящего из засады за неверными мужьями, — хохотнул судья.
— Конечно! Я планирую разыскивать и освобождать похищенных людей.
— Не представляю, что может воспрепятствовать этому плану! — улыбнулся Филлипов. — Вы со мной согласны, Артем Давыдович?
— Андрей, считайте, что лицензия у вас в кармане. И мне почему-то кажется, что страховые компании с радостью возьмут новое агентство на вооружение. Уж от их-то денег вы вряд ли откажетесь.
Мы еще немного поговорили о пустяках, потом распрощались. Михельсон вызвался меня проводить.
— Вы готовы поучаствовать в сомнительном мероприятии? — спросил я сабовца, пытаясь звучать не слишком иронично.
— Вы, как мой бывший коллега, знаете, что вся наша работа — сомнительные мероприятия. На общее благо, разумеется.
— Я решу проблему с пистолетом, — пообещал я, — но мне нужна информация, где и как хранятся улики. Я смогу ее получить?
— И всего-то? Я думал, что вы поручите операцию мне, — изобразил удивление Михельсон.
— А вы сможете провернуть все идеально чисто? — подколол я сабовца.
— А вы сможете не перерезать все управление? — передразнил меня Михельсон.
— И в мыслях не было убивать честных полицейских. Даже если они слегка продажны, — я посерьезнел. — Смотрите, Артем Давыдович, я точно знаю, что в полицейском управлении как минимум два крота Акаи Гестио. Если вы попробуете решить проблему дипломатически, наша оружейная интрига станет ему известна.
— Об этом стоит подумать, — поморщился Михельсон. — Будет вам план Управления. С вами приятно работать, Андрей Владимирович.
— Аналогично, Артем Давыдович, аналогично! Кстати, а когда можно рассчитывать на лицензию?
— Когда мы хотим, мы можем действовать очень быстро. Предлагаю встретиться завтра. Вы получите и лицензию, и интересующую вас информацию. Любезнейший господин Добродецкий сразу же фирмочку оформит.
Следующая моя цель находилась в Гречине. Я решил, что могу и хочу по дороге заехать на дачу. Соскучился я по своей не родной, но близкой семье. Они по мне тоже соскучились, облепили сразу и Ольга, и Степанида Дмитриевна. Потащили чай пить.
Я взял ноутбук, пытаясь изучить здание, но Оля, наглая девчонка, бесцеремонно его отобрала.
— Дядя Андрей, говори, чего тебе надо! Хватит бессмысленно в кнопки тыкаться!
— Радость моя, — пытался я увещевать чертовку, — я хочу попасть в очень плохое место…
— Собираешься разгромить очередной бордель? — не унималась девчонка. — Я хочу в этом участвовать.
Мы еще пятнадцать минут препирались, я доказывал, что она еще ребенок, Ольга же безо всякого стеснения глядя мне в глаза, заявляла, что нет. В итоге я сдался. Ну не хочет деточка счастливого и безмятежного детства, пусть приносит пользу. От психологических травм ее поздно охранять.
На дело я выехал, вооруженный подробнейшим планом здания. Пока мой любимый австриец ремонтировался, я воспользовался баварцем, оставшимся от Сони. На месте я нашел позицию «через улицу», с которой смог как следует все рассмотреть. Рядом с главным входом располагался въезд в гараж. Сегодня там не утихала суета. Бордель, явно напуганный моими прошлыми акциями, эвакуировался. Сутенеры работали по принципу «Вдруг война, а я усталый», поэтому бесконечные ящики таскали женщины. Паковали имущество они в небольшой, под стать гаражу, фургон.
Присматривали за ними вооруженные автоматами мужики разной степени потрепанности. Какая-то из носильщиц споткнулась и уронила тюк с одеждой. Причинить вред тряпками она явно не могла, но автоматчик как с цепи сорвался. Начал орать, как осой укушенный, размахивать руками, влепил бедняжке затрещину, отчего та рухнула на пол.
Я уж думал, что пришла пора вмешаться, но разгоряченный конвоир резко успокоился, рабыня, а как ее иначе назвать, потащила тюк дальше. А я заметил кое-что интересное и решил повременить с атакой.
Из окна второго этажа выпала веревка, связанная из простыней, по ней спустились три женщины. Две проделали сей акробатический трюк более чем ловко, третья справилась куда хуже, но, когда она чуть не упала, ее подхватили подруги.
Троица, пригибаясь, проследовала по переулку до угла борделя. Дальше идти было опасно, на улице было полно бандитов. С другого конца переулок упирался в трехметровую стену какого-то завода, я бы ее перемахнул, но наши акробатки на такое способны не были. Я понял, что должен им помочь. С другого угла был припаркован дорогой седан, явно принадлежащий кому-то из сутенеров. Я прицелился из Тихони, а я с собой взял его, а не Библиотекаря, и, прикинув устройство машины, пальнул в бензобак.