Я прикоснулся рукой к своей груди напротив сердца.
Мы шли вдоль просёлочной дороги, не заасфальтированной и даже не отсыпанной гравием. Вдоль неё выстроились окружённые заборами одноэтажные домишки. Эта улица не выглядела частью посёлка городского типа. Скорее, напоминала обычную деревню. Лиственные деревья в садах едва заметно покачивали листвой у самых верхушек, чирикали прятавшиеся в древесных кронах воробьи, над крышами домов кружили голуби. Дважды нас обогнали автомобили, подняли над дорогой клубы пыли.
— Саша, видишь ту серую крышу, над которой кружат голуби? — сказал я.
Указал на двускатную крышу дома, видневшуюся впереди за деревьями (через дорогу от нас). Лебедева повернула голову, сощурила глаза. Её собранные на затылке в хвост волосы погладили моё плечо. Сейчас они казались даже светлее, чем обычно: светло-пшеничного цвета, с добавлением золотистых искр. Над серой крышей взлетела и закружила в воздухе (на фоне яркого голубого неба) очередная голубиная стая, словно птицы нарочно пометили направление для Сашиного взгляда.
— Это двадцать первый дом, — сообщил я. — Нам нужен двадцать третий. Он за вон теми деревьями. Видишь? Там живёт Александр Бердников вместе со своим семейством. Мы почти пришли. Осталось пройти совсем немного. А дальше… я тебе уже сказал, что произойдёт. Я сделаю это. Тут без вариантов. Поэтому подумай, Саша: ты действительно пойдёшь туда вместе со мной? У тебя ещё есть время на размышления. Немного, но есть. Дорогу до вокзала ты знаешь, не заблудишься. Через час я тебя там найду.
Я остановился. Придержал за руку Александру.
Лебедева тряхнула головой, нахмурила брови.
— Ну, уж нет, — сказала она. — Никуда я теперь не уйду. Даже не надейся, Дима.
Александра снова сжала мою руку.
— Уверена? — спросил я.
Посмотрел в Сашины голубые глаза.
— Да, — выдохнула журналистка. — Уверена. На все сто. Иду туда вместе с тобой. Без вариантов, как ты сказал. Я сама на всё посмотрю. И на этого школьного учителя; и на то, что ты с ним сделаешь, если сделаешь, конечно. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я именно так и считаю. Да и вообще. Не для того я приехала на этот богом забытый край света, в этот посёлок Ларионовка, чтобы отсиживаться на вокзале. Я с тобой, Дима. Не надейся: я не передумаю.
Напротив двадцать первого дома мы с Александрой перешли дорогу; прошлись вдоль зелёного забора, состоявшего из заострённого вверху штакетника. Забор перед домом Бердникова блистал свежей краской, обновлённой не позже пары месяцев назад. Все планки на этом заборе были целыми, в отличие от щербатых заборов, которые мы видели в начале улицы. Со стороны двора к нему прижимались высокие кусты малины. Листья малины местами выглядывали между деревянными планками забора на улицу, словно во дворе дома им стало тесно. Голуби всё ещё кружили над двадцать первым домом. А вот над крышей двадцать третьего я их не увидел.
Калитку я открыл без труда — лишь просунул над штакетинами руку и отодвинул щеколду.
— Входи, — сказал я.
Пропустил Александру во двор, вошёл туда следом за ней.
Мазнул взглядом по улице. Никакого движения там не заметил: даже листья на деревьях сейчас не покачивались.
— А если его нет дома? — спросила Лебедева.
Она настороженно замерла в двух шагах от калитки; рассматривала чистый двор, накрытый брезентовым чехлом автомобиль, густой малинник, пустую собачью будку и засаженные цветами грядки, что расположились под самыми окнами дома.
— Дома он, или нет, — сказал я. — Это мы сейчас узнаем.
Глава 10
На чёрно-белых фотографиях, которые я видел семнадцать лет назад, этот двор и сам дом выглядели угрюмыми, неприветливыми, зловещими. Но сейчас они казались самыми обыкновенными и даже симпатичными. Только в моей книге эти цветущие на клумбах кустовые розы угрожающе топорщили шипы. Здесь же розы были вполне симпатичными. Они источали аромат, напоминавший запах Сашиных духов — я его почувствовал, подойдя к дому. Отметил, что над многочисленными белыми, розовыми и алыми цветами летали пчёлы и толстые шмели. Увидел, что некоторые кусты огорожены низкими декоративными оградками (немного похожими на кладбищенские).
Я не прятался — поднялся по скрипучим деревянным ступеням на крыльцо, решительно постучал в дверь. Бросил взгляд на Лебедеву. Журналистка тоже подошла к крыльцу, но не взобралась даже на нижнюю его ступень. Она настороженно замерла, смотрела не на разноцветные яркие цветы, а на завешенные изнутри тюлевыми занавесками окна дома. Я подбодрил Сашу улыбкой. Заметил у самого угла дома прислонённую к стене лопату. С высоты крыльца я рассмотрел и вырытую там яму. Во дворе явно велись садовые работы. Я не вспомнил, где именно в моей прошлой жизни нашли останки Риты Медведевой. В своей книге я об этой детали тоже не упомянул.
Вынул из карманов джинсов кожаные перчатки и протянул их журналистке.
Сказал:
— Саша, надень это. Не помешает. Чтобы не наследила.
Александра с опаской взяла перчатки из моих рук.
— А как же ты? — спросила она.
— Обойдусь. Лишних следов не оставлю. Не переживай.
Я потянул на себя дверную ручку; убедился, что входная дверь заперта. Тут же протёр ручку носовым платком. Прислушался — не услышал, чтобы внутри дома раздавались звуки. Окинул двор взглядом. Посмотрел на прикрытый брезентовым чехлом автомобиль, что стоял в глубине двора. ВАЗ-2105 зелёного цвета — тот самый, о котором я упоминал в своей книге. Мой взгляд тут же метнулся к сараю, который тоже фигурировал в моём романе о Ларионовском мучителе. Сарай я отыскал примерно там, где и рассчитывал его увидеть: около небольшого яблоневого сада. Он больше походил на летний дом, нежели на хозяйственную постройку.
— Машина здесь, — сказал я. — Но дом закрыт. Интересно. Сомневаюсь, что Бердников заперся внутри. В сарае его тоже нет: там снаружи на двери висит замок. Думаю, что далеко наш учитель не ушёл.
Заключил:
— Подождём.
Сошёл с крыльца (деревянные ступени комментировали каждый мой шаг поскрипыванием). Лебедева уже натянула перчатки — они на Сашиных руках выглядели громоздкими, делали Александру похожей на футбольного вратаря. Журналистка посмотрела на меня. Я снова огляделся по сторонам. Вспомнил, что в книге уточнил: с улицы и с соседних участков двор Бердниковых не просматривался. Теперь я и сам в этом убедился. Густой малинник законопатил своими листьями все щели в заборе. А стены придомовых построек прятали меня сейчас от соседских окон. Я прошёл вдоль стены дома, остановился в трёх шагах от прислонённой к стене лопаты.
Посмотрел на расставленные вдоль стены жестяные вёдра с землёй (семь штук), из которой торчали кусты роз, явно приготовленные под посадку.
Почувствовал, что аромат розовых лепестков смешался в воздухе с запахом сырой земли.
Заглянул в яму, которой завершалась разбитая у дома клумба. Отметил, что края ямы ещё не осыпались. Прикинул её размеры — присвистнул.
— Что там? — спросила Александра.
— Взгляни на это.
Я указал барсеткой на яму.
— Глубокая, — сказала Лебедева.
— Не просто глубокая, — заявил я. — Она ещё и просторная. Там, на дне, даже я помещусь, если подожму ноги.
Александра нахмурила брови.
— Ты думаешь, Бердников приготовил эту яму для той девочки? Для Риты Медведевой?
Лебедева прикоснулась перчаткой к моему локтю.
Я ответил:
— Не знаю, в каком именно месте он её похоронил тогда. В своей книге я этот факт не указал. Посчитал его излишней подробностью. Но сомневаюсь, что для посадки роз нужен вот такой вот котлован. Хотя… я не садовник — могу и ошибаться.
Развёл руками.
— Бердников на допросе признался, что к похищению и к убийству третьей жертвы подготовился заранее. Эти розы в вёдрах и эта яма выглядят той самой подготовкой. Осталось лишь уложить тело на дно, высадить цветы и облагородить клумбу.
Я посмотрел на побледневшее лицо Александры.
Напомнил:
— Дети под розами. Так называлась моя книга.
Указал рукой на высаженные около стены кусты роз. Летавшие над цветами насекомые словно испугались моего жеста, метнулись в стороны. Но уже через секунду все они вернулись к своим прежним занятиям.
— В известном мне будущем он пересадил все эти цветы, — сказал я. — Одну клумбу за другой. И те, другие розовые кусты, которые растут за домом, тоже. Бердников захоронил под ними одиннадцать человек. Небольшое кладбище получилось. Очень красивое.
Увидел, как Александра вздрогнула. Она мазнула взглядом по розам.
Особого восторга от красоты цветов я в её взгляде не заметил.
— Саша, ты просила доказательства, — сказал я. — Самое время их найти, пока у нас есть время на поиски. Понимаю, что сама по себе эта яма ничего не доказывает. Поэтому заглянем в сарай. Альбомы с фотографиями милиционеры нашли именно там, в дубовом серванте.
Лебедева повертела головой — я указал ей на дверь сарая (мысленно поправил себя: не сарай, а летний дом).
Мы подошли к летнему дому плечо к плечу. Я отметил, что окна в нём были плотно занавешены изнутри (но не тюлем, а шторами из плотной ткани).
— Подержи-ка замок, — попросил я.
Александра послушно шагнула к двери и взяла навесной замок в руку. Я расстегнул барсетку, извлёк из неё две Димкины клюшки-отмычки. Лебедева при виде них чуть приподняла правую бровь (продемонстрировала удивление), но промолчала.
Над вскрытием замка я провозился примерно минуту (по привычке мысленно вёл подсчёт секунд). Отметил, что новый рекорд я не установил, но и не провозился над взломом позорно долго. Внутри замка щёлкнуло — металлическая дужка приподнялась.
Я завернул отмычки в ткань, вернул их в барсетку. Лебедева аккуратно уложила замок на табурет, что одиноко стоял под окном летнего дома. Она приоткрыла дверь, первая шагнул внутрь постройки; пошарила рукой по стене в поисках выключателя.