Таким образом, кофе, сахар, сливки и четыре вида шоколада вовсе не разорили его. Марат подумывал, не купить ли ему в добавок к этому добру коньяка, хотя бы маленькую бутылочку, которые бывают на кассе, по пятьдесят грамм... Чтобы все по взрослому - кофе со коньяком. Но как назло в этом магазине все спиртное стояло в спецотделе.
Они пришли к Ане домой, важные и взрослые, с покупками из магазина. В лифте поспорили на счёт достоинств разных видов шоколада.
При входе в квартиру Марат обратил внимание, что девушка не сняла кроссовки друг об друга, как обычно делают все подростки, но аккуратно развязала шнурки и сняла обувь руками. Кроссовки были очень старые, но не драные, и почти не царапанные. Все в этой квартире было таким - старым, но ухоженным. Мужской обуви в прихожей нет. Значит, Аня и ее мама живут одни. В ванной тоже только женские шампуни и куча пробников, которые раздают бесплатно в магазинах. Старенький комод, старый шифоньер. Древний стол на кухне. Старые разномастные вилки и ложки, ни одной одинаковой тарелки. Мда.
В холодильнике: коренья, соленья да варенья, разной степени давности. В морозилке - три полиэтиленовых пакета непонятно с чем. В одном вроде ягоды, во втором - грибы... Все здесь говорило, что люди, живущие здесь, балансируют на грани нищеты и безнадежной нищеты. Старый телевизор, большой, но кинескопный. Раритет... Мда, Марат понял, что если собирается сюда заходить ещё - то только с пакетом подарков. И ещё он понял, что Анька, взрослея, ухватится за любую возможность свалить отсюда, и как можно дальше.
И он, чемпион, отличник и сын врачей, вполне состоятельных людей - очень и очень неплохая кандидатура. Уж больно быстро Аня переоделась из школьной формы в домашний халат и вышла к нему, простая и доступная.
И снова они болтали, ели шоколад, пили кофе. В какой-то момент Марат решился.
Он встал, положил свою чашку в раковину, развернулся. Аня сидела к нему спиной. Была - не была! Он положил руки к ней на плечи. И сказал:
Муррр.
Сказал так, как научился. Чтобы от этого мягкого "ррр" - колени подгибались. Анька несколько секунд сидела неподвижно. А потом потерлась щекой об его руку.
Мурр, - ответила она с едва слышимой хрипотцой. - Ко-отик.
Марат обнял девушку, склоняясь к ней все ниже и ниже, рассчитывая поцеловать шею, но так, чтобы она почувствовала не зубы, а дыхание. Чтобы задрожала, как осиновый лист... Его руки скользнули в короткие рукава ее халатика. Он трогает женскую грудь. Настоящую! Теплую, мягкую, с острыми сосками! Афигеть! И она не сопротивляется! Не грудь не сопротивляется, а девушка... И в этот момент Марат почувствовал.
Запах.
Травина пахла... фермой! Прокисшим парным молоком и коровьим навозом. Да, черт побери! Нет, точнее. И вообще черт знает что! Марат не очень любил этот запах, вообще едва терпел, а теперь просто возненавидел. Этого быть не может, он от этого запаха с ума сойдёт, сиганет прямо с восьмого этажа...
Так быть не должно! Все должно быть прекрасно. И обстановка, и девушка, и кофе с шоколадом, и запах, он тоже должен быть прекрасен. Это же в первый раз! И у него, и у нее. Это должно вспоминаться как сказка, на всю жизнь. Первый раз...
И что он будет вспоминать? Как драл девицу в атмосфере навозно-кисломолочного перегара? И потом, Марат принюхался и к себе. Да от него самого прёт, как от скунса! Ладно, спокойно. Да, он идеалист, романтик и этот, как его... перфекционист. Кажется, так. Все поправимо, ничего страшного не произошло, и не произойдет.
А поступим мы вот как...
Глава 11
А поступим мы вот как.
Травина, - сказал он спокойно и серьезно. - Я очень тебя хочу. Как мужчина женщину. Это так, и ты наверно, это чувствуешь. Но я бы хотел, чтобы у нас все получилось хорошо. А я сегодня с утра пробежал три километра, потом побежал в школу, занимался там, и на переменах тоже, ну ты в курсе. Я воняю как драный козел и не допущу, чтобы твой первый раз... И мой тоже... был такой, как будто между нами этот самый драный козел пробежал.
Аня повернулась и смотрела на него с доверчивой улыбкой.
Поэтому вот что, Анечка... Я свое хотение приторможу на десять минут и пойду в душ. Там, как сумею, надеюсь что приведу себя в порядок. Родители у тебя в ближайшее время не заявятся?
Мама работает до восьми и будет здесь полдевятого, - ответила она с готовностью.
У нас куча времени и спешить мы не будем, - с облегчением сказал Марат. - А вот ты, пока я буду в душе, хорошо все обдумаешь. Хочешь ты того же что и я? Или нет? Если хочешь - то тоже идёшь в душ, и приходишь ко мне, в спальню. Там у вас есть балкон, я хоть постою, покурю. Если не хочешь, просто зайдешь, без всякого душа, и я буду знать, что ты не готова сегодня, чтобы нам...
Марат осекся. Что "нам"?
Чтобы нам лучше понимать друг друга без всякого выяснения отношений, - сказал Марат. - Как тебе план?
Очень хороший план, - ответила Аня со вздохом. - От меня что, воняет?
Твою мать!
Анечка, ты пахнешь просто божественно, - не моргнув глазом соврал Марат. Ещё не хватало бедной девочке комплекс повесить.
Просто я так хочу... Звучит двусмысленно, знаю. И у меня никого до сих пор не было, это правда, - сбивчиво объяснял он. - Давай торопится не спеша. Ты пойми, я тут кое-чего поднабрался, за лето. Смотреть умею теперь спокойно, улыбаться, комплименты делаю, только в путь. Вы, девушки, от этого заводитесь, это понятно, когда за вами умеют ухаживать и показывать, что вы нравитесь. Я даже стихи выучил, и про тебя тоже. И потом, я же гораздо сильней. Я могу тебя вот прямо отнести, и сделать все что захочу, а ты и пискнуть не сможешь... Но будет по другому. Как именно - я и сам не знаю. Первый раз, ты пойми. Если я научился заводить машину ключом, то это не значит что вот сел, и поехал. Поэтому я пойду в душ, и буду ждать. А уж ты сама решишь. Как придёшь ко мне? Тоже после душа... или просто придёшь, и мы продолжим нашу увлекательную беседу.
Стихи? - весело спросила Аня. - Про меня? Ты сочинил?
Да не я. Александр Блок. Про донну Анну. Считай что про тебя. Я только выучил.
Выучил? Наизусть? А расскажи!
Вот ты какая торопыга, - покачал головой Марат. - У тебя полотенце есть?
Марат стоял на балконе, смотрел на заходящее солнце и курил. Да, он курил. У него в потайном кармане сумки всегда была открытая пачка. Обычно это были сигареты с мятной капсулой. Как и сейчас. Вообще он не мог понять - это привычка или нет? Иногда пачки хватало на месяц. А в другой раз всё уходило за вечер. Но вообще сигареты сами по себе - удобная вещь. Особенно в тяжёлом разговоре. Всегда есть секунд двадцать. Пока достанешь, вытянешь, найдешь зажигалку. Дым создаёт причудливые узоры, прямо жизнь в миниатюре, хрупкая и полная хаоса. Огонек тлеет, бумага превращается в прах, табак - в пепел. Как человек. Вроде бы живёт, тлеет, но после него лишь прах и пепел. И окурок - как маленький гробик, никому не нужный.
Блин, надо что-то решать. В конце концов, он сюда пришел не носом нюхать, а членом трахаться. Вонзить гигантский твердый ствол в узкую влажную щель. Ага. Титан секса. Профессионал с огромной теоретической подготовкой. Десятки часов просмотра порнографии и сотни влажных фантазий под одеялом. Ничего. Нормально. Как-нибудь...прорвёмся... Не впервой. Точнее, впервой, но где наша не пропадала? Вот Аня входит, он слышит, как она возится около дивана, хлопает шкаф. Может - раздевается? Вот он сейчас бросит сигарету, и зайдет в тьму спальни, слепой от солнца, а она там лежит, раскинув руки как морская звезда, абсолютно голая и даже бритая в интимном месте. Его маленькая послушная девочка.
Пора!
Марат резко развернулся, отметил во мраке комнаты - где находится силуэт в халатике. Она все-таки решилась. Пошла в душ, Марат даже бесшумно пробрался к двери, словно она могла его услышать сквозь шум воды, и попробовал эту дверь открыть. Было заперто, естественно, и после этого он и пошел курить...
Резко открыв балконную дверь, он отбросил тюль в сторону, ворвался, хорошо заученным движением слегка наклонился, обхватил ее за бедра, поднял вверх. Сейчас она пахла обалденно. Просто высший пилотаж. Вот только она не ожидала такого напора, и отчаянно била его невесомыми кулачками по плечам, голове. Потом попыталась расцепить ему руки... Боролась молча, но отчаянно, даже неожиданно как-то, вроде бы не должно быть так.
Молодой человек, немедленно меня отпустите! - прозвучал с высоты незнакомый, строгий и приглушённый голос.
Марат оторопел. Он секунду стоял неподвижно, а потом перехватил женщину левой под колени, правой - под спину. Она упёрлась обеими руками ему в грудь. Глупо, надо за шею, группироваться, и контрблок с захватом - пронеслось в голове. Вслух же он сказал:
Тихо, не кричите, я нечаянно, - потом подумал и добавил:
Ребенка перепугаете...
Отпустите..., - женщина орать вроде не собиралась.
Очень аккуратно он поставил ее на пол, как хрупкую китайскую вазу тончайшего фарфора. Надо говорить, сбивать ее с мыслей. Не дать набраться гневу.
Я Марат Нечаев, одноклассник Анны, напросился на кофе...
Дверь в спальню отворилась, и в ней показалась Аня, в точно таком же халате. Выжимая полотенцем мокрые волосы.
Ой, мам, привет. А я слышала - ты пришла. Знакомься, это Марат Нечаев, мой одноклассник. Я его на чай пригласила, а он кофе купил...
"Умница", - похвалил Марат подругу взглядом.
Мама Ани посмотрела на чадо. Потом на Марата. Ещё раз на Аню.
Чайник то горячий? - сказала она совершенно спокойным голосом. - Пойдемте, напоите меня кофе, я сегодня пораньше отпросилась...
Марина Николаевна считала себя достаточно опытной женщиной. Это раньше она была – дура-дурой. Выскочила замуж в шестнадцать, за одноклассника, сразу после девятого класса, едва выпустившись из школы. Любовь, морковь, и все дела. Уже была беременной Анечкой. Муж исчез через два года. С тех пор она была с мужчинами еще три раза. Последний – шесть лет назад. Это было просто невероятно, но это так. Это было еще более невозможно, так как выглядела Марина прекрасно. Тридцать два года. Сорок девять килограмм. Минимум морщин. Прекрасные волосы, и тонкие черты лица – они с дочкой были почти как две копии, за двадцать шагов и не отличить.