Коммунист внутри него бесконечно спорил с обманутым мужем, с яростным зверем, который загнан в угол, и единственное что осталось - это дать последний бой. Маузер прекрасно понимал, что в ловушку он загнал себя сам. И коммунист внутри раз за разом побеждал, а могучий яростный зверь отступал. Хотя это было совершенно непросто. Только теперь Нечаев понял до конца и глубины души, что значит "...каждому по потребности". У него внутри была безумная потребность, и все средства для ее реализации были... но цель, высшая задача, довести этих людей, миллионы, до которых ему, честно говоря было совершенно равнодушно в отдельности... и по большому счету и им, этим миллионам, было совершенно неинтересно до него в частности...
Эта имитация кровавого безумства в его маленьком, спрятанном от всех уголке корабля - и была та отдушина, та ниточка, которая укрепляла канат правоты коммуниста в его душе. Извращенец? Да. Кровавый маньяк убийца и садист? Еще какой! Но если это служило высшей цели, позволяло кораблю с бесценными грузом лететь дальше? Да почему бы и нет, черт побери!
Марат, слушая крики им же созданных маникенов и маникенщиц, так похожих на Люгер и ее любовников, довольно часто вспоминал встречу с руководством коммунистической партии Китая. Когда он, не щадя никого, просто убивал, и люди гибли, прекрасно зная на что они пошли. Да, черт побери, сейчас Маузер был совершенно уверен, что туда пошли, уже зная, чем это все может закончиться. Знали, что времени мало, что нельзя перечить Капитанам, что сами Капитаны признают только два вида наказания: смерть, либо мучительная смерть. Знали. И пошли. И перечили. И умирали. Чтобы показать другим правителям и даже целым народам, что даже их жизни, высокопоставленные и хорошо охраняемые - это ничто, по сравнению с грядущей целью.
Марат не знал - правда это или нет. Но ему хотелось так думать. Он искал для себя оправдание. Как он, весь такой боец и беспощадный убийца - и вдруг загнал себя в угол. Вместо того, чтобы как закоренелый марксист, для которого вся жизнь это борьба – ему приходилось укрощать себя… и не бороться за свою женщину, за свою семью. А вместо этого жестоко издеваться и кроваво убивать ни в чем не повинных "манекенчиков". Играть в жестокие игрушки, как обиженный мальчик...
Однажды Марат почувствовал – кто-то придет. Он не знал, и не понимал, откуда к нему пришла такая уверенность. Пламя, которое он трепетно берег в своей груди все это время – всколыхнулось с новой силой. Может быть, Юта вспомнила о нем? Он почти уверил себя в том, что это она, какими то незримыми волнами решила вселить в него уверенность и возродить прежнюю любовь. И когда женщина появилась, Марат был готов рубить себя по руке топором от переизбытка ожиданий. Благо, возможности ему давали не просто рубить свое тело всевозможными острыми предметами, но и вообще – в мясорубку пропустить. Без всяких последствий для себя.
Но это была не Юта.
В грудь словно вставили кирпич. С равнодушием Марат наблюдал за этим существом, скорее даже из разочарования, чем из интереса.
Какая-то другая женщина. Не высокая. С копной рыжих пышных волос куда ниже плеч. Стройная и ладная. В свободном сером спортивном костюме. Она забежала сюда, в технические отсеки, якобы для того, чтобы заниматься бегом в одиночестве. Для остальных на корабле имелись в избытке как стадионы, так и беговые дорожки. А также бесконечные коридоры жилых комплексов и индивидуальные тренажеры.
Марат быстро просканировал женщину во всех доступных ему информационных системах. Через несколько секунд он знал о ней все. Где родилась? Как провела детство? Как сложилась юность? Сколько у нее было мужчин? Какие мысли занимали ее в последнее время...
А потом произошло чудо. Иначе Марат не мог этого объяснить. Женщина остановилась, повернулась лицом к сплошной стене, за которой, по сути, находился подготовительный отсек термоядерного двигателя (а также и жилище Марата). Встала, как вкопанная. Ее глаза изучали стену, как будто она хотела ее воспроизвести на картине, зрачки метались вверх-вниз, вправо и влево. Женщина явно что-то чувствовала и ощущала.
Марат стоял в шаге от нее, и только стена разделяла их. Эта серая поверхность была препятствием для неожиданной гостьи, но не являлась чем то серьезным для Марата. Даже острое чувство разочарования, что это не Люгер - на миг отступило перед случившимся чудом.
Женщина продолжала стоять. Секунды текли как вечность.
И Марат решился. В стене образовался проем. Они увидели друг друга.
Глава 18
Глаза женщины расширились в изумлении. Но не настолько сильном, чтобы закричать. Она вообще никак более не высказала своего удивление – только чуть более расширенными зрачками. Как будто женщина знала, что так и должно произойти.
Марат же, не мигая, спокойно смотрел на нее.
Прошло еще несколько секунд.
Потом он протянул руку. Женщина не отстранилась, не попыталась сбежать. Даже наоборот, ее рука потянулась к его изрезанной сухожилиями и набухшей венами клешне.
Не меняясь в лице, Марат втащил ее в свое жилище. Потрясение женщины было настолько велико, что она буквально обмякла в его объятиях. А он, облапив ее сзади, вертя и подталкивая как игрушку - тянул в спальню. Руки рвали спортивный костюм, словно это была не сверхпрочная эластичная ткань, а старая гнилая тряпка. Белый лифчик лопнул во многих местах и полетел в сторону. Маленькие трусики, тоже белые – просто испарились. Для него, который управлял всей материей корабля, ничего из этого не составляло труда. Но Марат старался чтобы все проходило эффектно, почти театрально… почти по настоящему. Треск материи разрывал саму тишину в клочья.
Женщина закрыла глаза, и Марат впился ей в губы. Он и забыл, что это такое, теплые, ищущие женские губы. Он почувствовал ее руки у себя на спине. Целовал ее нежно и страстно, просовывая язык все глубже и глубже, слушая прекрасные стоны, возникающие при каждом своем движении. Они провалились в водоворот подушек и одеял, женщина охнула, и вздохнула так глубоко, словно хотела вобрать в себя весь воздух на корабле. Изогнулась и застонала так протяжно, что Марат почувствовал такое острое желание, что оно затмило все чувства и мысли.
Он снова стал человеком. Не машиной Революции, не корпусом межзвездного корабля, не богом, одним из Трех, а просто человеком. В котором слишком сильно все человеческое, и прежде всего – животное начало.
Марат брал ее столь страстно, что женщина не успевала даже охать, не могла говорить, а из нее только лился стон, протяжный и долгий, она вбирала воздух, на мгновение прерывая сладкий звук, и снова испускала его, не переходя в скуление, а наоборот, лишь набирая рычащие восхитительные нотки, становясь еще более животным чем он сам, желающая лишь одного, чтобы зверь, нависающий над ней - продолжал и продолжал. Но в какой то момент она не выдержала. Ее голос заполнил все помещение, и Марат вторил ему, рычащим басом, от которого, казалось, затряслись стены.
Они еще долго лежали друг рядом с другом. Марат – просто из вежливости, убивая время, чувствуя как мимо него за секунды проскальзывают тысячи тысяч километров, приближая к цели…
- Это ведь ты? – спросила женщина тихо.
- Кто? – спросил равнодушно Марат.
- Ты ведь тот самый Маузер. Темный дух, повелитель черной материи и энергии. Один из Капитанов нашего корабля?
- Да, - подтвердил он. - Это я. А кто ты?
- Я – Солнце, – ответила женщина просто. Марат уже в заинтересованности повернул голову. Чего греха таить, его всегда интересовали люди, которые представлялись не именем, которое им дали с рождения, а именно прозвищем, которое прилипало благодаря каким-то способностям.
- Солнце? Это позывной? - поинтересовался Марат, но через секунду поправился. - То есть это твое тайное прозвище?
- Типа того, конечно. Все знают меня как Марию. Но некоторые, и я сама, называют меня Солнце. Для тебя я тоже Солнце. Для остальных пусть будет Мария. Маша. Машунчик. Масяня…
Она засмеялась. Тем самым низким вибрирующим смехом, которым смеется влюбленная и желающая удовольствия женщина.
- Я пришла потому что… Я хочу попробовать все то, что говорят..., - вдруг сказала она.
- А что говорят? - спросил Марат.
- Много что говорят, - задумчиво произнесла Солнце. – Говорят, что ты болен. Заболел. Устроил здесь чистилище...
- Пью кровь невинных девственниц, а потом разрываю их на части, - совсем не кривя душой проговорил Марат. Попутно он прошел чувствами по стенам своего жилища, обнаружил магнитную аномалию и уничтожил ее.
Вот стерва...
- Да, - подтвердила Мария. - Я видела. Секретные записи гуляют по сетям... Я смотрела и чувствовала, - она запнулась. - ...что меня это возбуждает. Я просто сознание чуть не теряла когда смотрела... от желания.
- И что именно ты хочешь? Распилить пилой живое трепещущее тело, или самой оказаться под цепью, и почувствовать что это?
- Все, - твердо сказала Мария, оторвалась головой от его груди, приподнялась над ним на одной руке. - Я хочу пережить все... Именно пережить. И не умереть, - добавила она уже не очень уверенно, а потом попросила, почти жалобно:
- Ведь ты не позволишь мне умереть? Ты же бог. Темный, злой и жестокий, хоть это и не так, я же вижу, ты просто несчастен. Знаю, что случилось. Но ты же бог... - закончила она совсем тихо.
Марат первый раз посмотрел на Машу-Солнце не как на женщину, а как на предмет. Этакая штука, белковая масса с кальциевым костяком и очень неплохими ягодичными мышцами. С классным кератиновым покровом на голове.
- А ведь в этом что-то есть, - сказал Марат, вглядываясь все глубже и глубже.
Да, действительно, в теле женщины за почти пятнадцать лет пребывания на Терре практически не осталось атомов с Земли. Марат изумленно смотрел на Солнце, чувствуя что он чуть ли не сходит с ума. Это был он! Совершенно другой человек, другого пола, с другими мыслями, памятью, судьбой, желаниями - и одновременно почти до последней молекулы это был Марат-Маузер.