- Прошу прощения, удаляюсь, - встала вдруг из-за стола китаянка Пэн Хэ. - Товарищ Маузер, не могли бы вы меня вернуть в родной второй кластер? Честно говоря, я не совсем понимаю, как и попала сюда. А как выбраться - представления не имею.
Марат согласно кивнул и установил в углу залы портал. Огромное овальное зеркало из переливающейся синевы без всяких рамок. Пэн Хэ, сверкая голым телом через газовую ткань своей накидки, кивком поблагодарила капитана Терры, и пружинистым мягким шагом прошла в портал. Маузер проводил ее задумчивым взглядом.
- А она не такая сильная? Или что? - спросил он в пустоту, обращаясь сразу и ко всем.
- Нет, они не могут, как ты подумал, перемещаться по кораблю как хотят, - ответила за всех Сабрина. - Это только Кира у нас такой уникум, она может даже пространство сворачивать.
А это еще что-то новенькое на его старую больную голову. Пространство она сворачивает. И разворачивает, надо полагать...
Ребята потихоньку расходились, предпоследней ушла Сабрина, поцеловав отца в лоб. Остались только Марат и Кира. Это было одновременно и неожиданно, и предсказуемо. Этих двоих явно тянуло друг к другу, хотя ни один из них не признался бы в этом явно. Хотя нет, Марат как раз признался себе сейчас, четко и ясно, что очень заинтересован и заинтригован этой милой девочкой.
- Хочешь, посмотрим вид из самого высокого окна? - предложил Нечаев.
- Да, хочу, - согласилась Кира, и они пошли, держась за руки, на самый верх. Кира не пыталась освободить свои пальцы из его железной хватки. При этом она старательно старалась не смотреть на своего гораздо более старшего спутника. Когда то, очень давно, Нечаев довольно часто использовал этот прием с женщинами. Стоять у окна или на балконе, смотреть как внизу кипит жизнь, и чувствовать одновременно одиночество, приподнятость над миром, и тепло другого человека рядом.
Они достигли самой вершины его "гостевого замка". Отсюда открывался величественный вид на море, окаймленное бесконечным пляжем. Солнце, зафиксированное в одной точке, играло тысячами зайчиков на подернутой рябью воде.
- А это зачем? - указала Кира на каменную площадку под окном, в виде огромного балкона, огороженного по периметру чугунными столбами с провешенными толстыми цепями, которые сделали бы честь якорным цепям Титаника.
- Я хотел сделать дракона, - отозвался Марат. - Большого. Такого... черного. Мудрого. Иногда бы он прилетал сюда, и мы бы разговаривали.
- Это вы про Да Луня? - спросила Кира.
Марат внезапно осознал, что да, он бы был очень рад и польщен, если бы Большой Дракон прилетал сюда, разворачивал огромные крылья, раскрывая пасть, заставляя саму скалу содрогаться от всесокрушающей мощи. Они бы встречали его... Кто - они? Марат, и... кто...?
- Да, наверно. Это я про Да Луня, - сознался он. - А ты заметила что эта Пэн Хэ скорее всего как раз человек от него?
- В смысле? - не поняла Кира.
- В том смысле, что она задавала четкие вопросы, уточняла, а вот ответы слушала не очень внимательно, - усмехнулся Маузер. - О, поверь мне, у меня в этом огромный опыт, я просто чувствую, вижу и знаю. Кто-то назовет это чутьем, но ничего сверхъестественного здесь нет.
Говоря это, Марат словно невзначай пододвинулся к Кире. Его рука скользнула по ее спине, пошла вниз, к пояснице.
Обняла, пока еще мягко. Кира вспыхнула и впервые за все время посмотрела прямо и с вызовом в глаза Марату. В иное время он бы даже смутился, или хотя бы сделал вид, что смущен. Но сейчас он был тверд. Ее темно-карий, бездонный взгляд словно уперся, высекая искры, в холодное спокойствие его зеленых глаза.
Марат увидел, как зрачки Киры расширились от удивления. О да, он провел немало времени, корректируя себе радужку, зрачок, прищур, положение мышц лица, наклон головы. В свое время Марат просмотрел десятки, если не сотни фильмов, где актеры признаются в любви взглядом. Выбирал и оттачивал себе настоящее оружие - для достижения максимального эффекта. Революционер и коммунист одними глазами, без всяких слов может заглянуть в душу так, чтобы вывернуть ее наизнанку. Перевернуть, изменить навсегда. Этот взгляд говорил многое, а обещал еще больше, и редко кто мог остаться равнодушным после того, как встречался глазами с товарищем Маузером...
Марат знал цену и силу своего взгляда. Для него не стало неожиданностью, что движения Киры стали неуверенными, и при этом она не могла оторваться от его лица, то впадая в мертвенную бледность, то через несколько секунд пылая маковым цветом от ушей до шеи.
- Я, пожалуй..., - пролепетала она. - Не прогоняй меня, пожалуйста.
От этих слов Марат сам почувствовал предательский холод в животе, и в следующую секунду попытался обнять девушку, но руки скользнули, пытаясь уловить только воздух.
Кира исчезла. Растворилась. Как будто фантом, мечта, небылица.
- Да что ты будешь делать, - яростно сквозь зубы процедил он. Гигантским усилием воли подавил желание последовать за ней, и оказаться прямо у нее дома. Но он уже знал. Кира придет, обязательно. Надо только подождать. Он выдержит...
На второй день после встречи Марат понял, что не может работать. Он поймал себя на мысли, что ждет, каждый час, минуту и даже секунду. От безысходности он даже убрал псевдо солнце из зенита, и склонил его к воде. И теперь в его маленьком тринадцатом кластере был постоянный закат. Длинная дорожка отражения светила словно расчерчивала море на две половины. А он стоял у окна на самом верху, и ждал. Попутно он создал ласточкины крики, пропитав ими воздух, а потом и самих ласточек. Потом заодно и чаек. Но этих сделал бесшумными, ему не нравилось, как кричат эти птицы.
Через семьдесят два часа он понял, что пустым ожиданием ничего невозможно изменить. Капитан спустился с верхнего этажа, где оставался с конца их встречи и до сих пор, намереваясь пройтись по еще "сырому" лесу.
Этот лес он создавал так, чтобы каждое дерево было особенным. Да, с одной стороны он мог бы взять семена, и подождать. Сто лет или двести, чтобы вон тот дуб или клен выросли, каждый сам по себе, неповторимые и уникальные. А потом зафиксировать их так, чтобы они оставались неизменными на тысячелетия. Но ему хотелось увидеть наяву именно то, что он представлял. И поэтому посреди его леса, возвышаясь над остальными на добрые двадцать метров, росла высоченная сосна. Толщина ее ствола в основании превышала десять метров, а чешуи коры были настолько большие, что по ним без особого труда можно было залезть на самый верх, сесть на толстую разлапистую ветку и рассмотреть пейзаж, расстилавшийся вокруг...
У корней сосны, прямо из центра серого камня-песчаника бил маленький родник. Этот ключик питал ручей-речку, которая, в свою очередь, условно делила лес на две половины - широколиственную и еловую. Вообще в этом лесу таких ключиков-родников было девять. Подобно японскому саду камней. У каждого источника - свой камень. Самый дальний родник вытекал из под черного обломка базальта. Другой появлялся в чаше из лунного камня, полупрозрачного голубовато-серебристого полевого шпата. Ночью этот камень, по задумке Марата, начинал бы светиться мертвенным светом... Да вот беда - в его "графских угодьях" еще ни разу не было ночи. Это было легко поправимо.
Конечно, здесь был и гранитный родник. И кремневый, и даже янтарный...
Стоп. Она здесь. Она пришла... Марат в мгновение ока переместился в скалу, в "гостевую гору". Опять в комнату на самой вершине. Он явно чувствовал присутствие Киры. Но не слышал и не видел ничего, ни в одном звуковом и вообще волновом диапазоне.
По счастью, за последние десятилетия Нечаев так привык к нестандартным ситуациям, что решил ничего не предпринимать и не дергаться, а просто выжидать. Он лег на широкий диван у стены, и закрыл глаза. Внутри он смеялся. Каждый раз, чтобы привлечь эту девушку, ему приходится не самому преследовать ее, а замереть, и ждать.
Через несколько минут в монолитной стене прорезалась дверь, и оттуда вышла Кира. На цыпочках, замотанная в полотенце - она огляделась, как будто ориентируясь в помещении. Заметила лежащего Марата. Подошла, вовсе не стесняясь, а больше заинтересованная. Марат лежал без движения, лишь прогоняя воздух через грудь, имитируя спокойное дыхание, и наблюдал. Девушка встала почти прямо над ним, и смотрела, изучая, склонив голову, и не решаясь ничего предпринимать.
Так продолжалось минуту. Может быть две, а может и десять.
В конце концов он не выдержал. Протянул руку и обнял за бедра. Кира не издала и звука. Все также в тишине Марат подвинул ее к себе, а потом обеими руками, осторожно, но властно перехватил за талию. Не ощущая и малейшего сопротивления, он подмял ее под себя, впился в губы, ощущая, как проваливается в розовый туман, полный нежности.
А губы ее пахли земляникой...
Глава 24
Утром они встали, Марат полный сил, желаний и фантазий. Кира же едва перебирала ножками. Все-таки он здорово перестарался сегодня ночью, пронеслось в голове.
- Что хочешь? - спросил он, подходя к низкому столику, радуясь что Кира рядом, никуда исчезать не собиралась и вовсе не стеснялась своей наготы.
- Хочу арбуз, - сказала она. - Большой. И вкусный.
Для Марата это не составляло никакого труда, и вот они, обнаженные и счастливые, разговаривают о каких то пустяках.
- Пошли купаться, - предложил Нечаев.
- Пошли, - легко согласилась Кира.
- Я кое-чего тебе покажу, - таинственно сообщил Марат. - Ты под водой дышать умеешь?
- Да, наверно, - не совсем уверенно ответила девушка.
- Ничего страшного. Я помогу если что...
Море встретило их миллионом сверкающих теплых брызг. Солнце снова стояло в зените и глубоко пробивало толщи воды. Они нырнули, сразу, с разбегу, в теплую ласковую воду. Через минуту они уже проплывали мимо коралловых зарослей на глубине тридцати метров. Потом вышли на подводный обрыв, и Марат указал рукой на быстро приближающуюся точку. Кира через силу улыбнулась. Через десяток секунд белая акула, не менее пятнадцати метров в длину, чуть не задела их острым боковым плавником, притормаживая перед двумя фигурками, застывшими над бедной.