Отец и мать пацана искренне подивились, что вместо крыс нам встретились волкодлаки. Такой подставы явно никто не ждал и не планировал.
— Этой-то напасти уж почитай сто лет никто не видывал, — сказала за ужином изумлённая хозяйка.
— Пять штук? — обалдело переспросил хозяин. — Как же ж вы, вдвоём-то…
— Я за хвост держал, а Владимир — рубил, — сказал Захар, чем впечатлил Сеньку не на шутку.
— А это страшно — волкодлака за хвост держать?
— Только в первый раз, — отшутился Захар.
Вообще, было похоже, что от слова «страшно» на него напали нехорошие воспоминания, совершенно испортившие парню настроение.
— Ну, в общем, такие дела, — вздохнул я. — Придут ещё крысы — звоните, порешаем. А так, вообще, мы весь день по лесу мотались и ни одной не встретили. Я б, может, и ещё походил, да другие дела делать надо. Ну, где живу, теперь знаете.
Я посмотрел на Сеньку.
Тот, зардевшись, улыбнулся, отец ласково потрепал пацана по затылку. Молодец, что и говорить. Справился с заданием. Аж двух охотников привёл.
Утром, пока Захар ещё дрых, я отыскал барина — хозяина деревни, где обитали Сенька и поджигатель Макар. Им оказался упитанный мужик лет шестидесяти. Жил он в высоком и красивом тереме, покрытом витиеватой резьбой. Когда я пришёл, хозяин как раз изволил завтракать на свежем воздухе, на веранде. Погода продолжала баловать, по ходу, уже так в лето и заедем, без всяких подлян.
— Здрасьте, — кивнул я. — Владимир Всеволодович, Давыдов. Сосед ваш. Охотник.
— Наслышан, — кивнул барин. — Да ты садись, сосед. В ногах правды нет, как в народе говорят.
Я подсел к столу, обильно заставленному блюдами.
— Яички кушай, — предложил барин.
Среди прочего на столе присутствовали яйца. Одно из них, в золочёной подставке на ножке, стояло перед хозяином.
— Благодарю, позавтракал уже. О делах потрещим?
— Отчего ж не потрещать? — ухмыльнулся барин. — Меня, кстати, Архипом Семёновичемзовут.
— Приятно, — кивнул я. — Про Макара спросить хотел. Того мужика, что лес поджёг.
— А что насчёт него?
— Планы ваши узнать хочу.
— Планы, — фыркнул барин. — Не решил я ещё. Но, наверное, запорю. Сам подумай, Владимир Всеволодович! Если б твой крепостной такое учинил? Это ж лес! Мало того, что он денег стоит, так ещё и опасность какую создал. А если бы деревня загорелась?
— Перекрыло мужика, бывает, — возразил я. — Вы же знаете его обстоятельства.
— У всех обстоятельства, — упёрся Архип Семёнович. — А ответ всё-таки нести должон!
Спорили долго. Я предлагал выкупить Макара — и барин заломил за него цену сгоревшего леса. Я, естественно, предложил пройти нахрен, и барин развёл руками.
Наконец, исчерпав все разумные доводы, я резко встал и перегнулся через стол. Ухватив Архипа Семёновича за шиворот, пригнул так, что яйцо на золочёной подставке воткнулось ему в лоб. Хрустнуло, из-под скорлупы брызнул желток.
— Слышь, ты, жаба! — прорычал я. — У меня забот сейчас столько, что экскаватором хрен разгребёшь! И если ты станешь одной из них, это я решу быстрее всего, поверь. Я когда представлялся, ты не услышал, что я — охотник?
— У-услышал, — промямлил разом потерявший всю браваду Архип Семёнович.
— Хорошо. Так вот: если до меня дойдёт слух, что с Макаром приключилась какая-то беда, я вернусь. И мой меч вернётся вместе со мной.
— Вы права не имеете! — пискнул барин, как-то сразу перейдя на вы.
— А мне на все права — плюнуть и растереть. Я — охотник. Мы тварей каждый день убиваем. Тварей, которых никто, кроме нас, убить не может. А людей я спасаю каждый день. И если вдруг завалю жабу, которая человеком прикидывается, то на фоне прочего это будет всего лишь статистическая погрешность. Штраф заплачу и дальше буду жить. Припеваючи. А вот ты — нет.
Аппетит у Архипа Семёновича испортился абсолютно. Зато он, кажется, меня прекрасно понял.
Так я и сказал Сеньке, вернувшись в избу:
— Нормально всё с дядей Макаром будет. А если не будет — дуй ко мне, разберёмся.
Вернувшись домой и поднявшись к себе в башню, я вдруг заметил то, чего раньше не замечал. На столе, на серебряном подносе, лежала кучка конвертов и визитных карточек.
— А это что за спам? — спросил я Тихоныча, который поднялся вместе со мной, пока давал обстоятельный устный отчёт о делах текущих.
— Приглашения! — Тихоныч аж засиял от непонятной мне гордости.
— Куда? Какие ещё приглашения?
— Позвольте… — немного смешался управляющий. — Из Поречья же. Вас, сколько я понимаю, в свет ввели. Ну и, вот…
Блин, точно. Мне же говорил граф Дорофеев, что впечатление в обществе я произвёл, и теперь нужно ждать приглашений. Вот и дождался… на свою голову.
— И чего? Хочешь сказать, что на всё это надо реагировать? — Я потрогал пальцем кипу конвертов.
Если в день по визиту — это ж недели две уйдёт! А потом — чего? К себе звать? И опять по новой?
Не, ну это уже чересчур, такие темы не по мне. Этак я, во-первых, сопьюсь, во-вторых, отожрусь и растолстею, в Доспех помещаться перестану. В-третьих, болтаясь по чужим гостиным, не заработаешь ни родий, ни денег.
— Только от вашего желания зависит, — осторожно сказал Тихоныч. Который, похоже, прочитал на моём лице всё, что я думаю. — Если не расположены — можете вовсе игнорировать. Но тогда рискуете прослыть отшельником, как покойный граф. Я бы посоветовал воспользоваться парой самых важных приглашений. И объяснить, что у вас очень много дел. В обществе вас за это ещё больше зауважают. Хотя показываться время от времени всё же придётся.
— Ладно, — вздохнул я. — Надо — покажемся. Зря, что ли, Брейгель костюм шил.
После ухода Тихоныча я уселся в кресло-качалку на балконе, это место успел полюбить не меньше, чем новую кровать. И сидеть удобно, и усадьба — как на ладони.
И завис ненадолго, думая, чем заняться дальше. Вариант первый — обследовать собственные владения. Найти то, из-за чего неведомый колдун пытается меня отсюда сковырнуть. Может, даже найти ту замочную скважину, куда вставляется ключ, привезённый из Смоленска. Я ведь даже в запертом крыле дома ещё не был, всё как-то не до того.
Вариант второй — рвануть к Оплоту и поискать в будке телепортаций Знак, который был изображён на дубе. Там, кстати, заодно и кости можно сдать.
И вот — внезапно нарисовался третий вариант. Принять чьё-нибудь приглашение и упрочить свой авторитет в среде дворянства. Поразвлечься заодно. И то сказать — сколько можно вкалывать? Несолидно как-то.
Я принялся перебирать конверты на подносе. Все — богатые, из дорогой бумаги, буквы с завитушками. Среди всей роскоши выделялся простой конверт, который даже не был запечатан. На завитушках букв так же экономили. Ровный, деловой почерк человека, привыкшего отправлять такие послания целыми пачками.
Я достал из конверта письмо.
'Сим уведомляем, что слушание по вашему делу состоится 28-го мая сего года.
А. Д. и Е. Д. Урюпины'.
— Данила! — я перегнулся через перила балкона.
Данила был слугой исключительно удобным в том плане, что почти всё своё время проводил во дворе. А если вдруг его там не было, показывался моментально. Вот и сейчас тут же выглянул из сарая:
— Ась?
— Какое сегодня число?
Глава 12
— Число? — озадачился Данила.
— Ну, что май — я знаю. А число какое?
Данила глубоко задумался. И изрёк:
— До Троицы ещё долго.
— Спасибо. Помог.
Пришлось разыскивать Тихоныча. Выяснилось, что двадцать восьмое мая — завтра. Ну, вот и отлично. Одним махом разберусь и с судом, и с приглашениями. И Оплот от Поречья недалеко. Можно будет туда заскочить, порешать вопрос с неведомым охотником за головами.
А вот интересно, кстати — если кабину нуль-Т сделать попросторнее, можно будет перемещаться вместе с каретой, лошадьми и кучером? Так-то я, конечно, и пешком нормально хожу. Но случаются ситуации, когда личный транспорт под задницей необходим вот прямо до зарезу.
Надо будет изучить вопрос. А пока мы с Захаром прибыли в Поречье традиционно, в той самой карете. Кучер, не спрашивая, направил лошадей к постоялому двору Фёдора.
Пока добрались, уже стемнело, но я разглядел, что по соседству затеяны строительные работы. Раньше тут стройки не было.
— Что это за суета во дворе? — спросил я Фёдора, поздоровавшись.
Фёдор раздулся от гордости.
— Дак, это. Новый трактир ставлю! Давно мечтал.
— А этот тебе чем плох?
— Всем хорош. Только тесновато стало. С тех пор, как ваше сиятельство здесь останавливаться начали, у меня от прохожих да проезжих отбою нет. Каждому хочется на живого графа Давыдова поглядеть. Вдруг повезёт, и вы как раз приедете? Говорят, удачу приносите.
— Начнёшь билеты продавать — шкуру спущу.
— Что вы, ваше сиятельство! Как можно! Мне ваше расположение дороже любого заработка. Я даже в вашу комнату никого не пускаю. Разве что с порога заглянуть.
— Это правильно. Выгодные инвестиции надо оберегать… Ну, что тут у вас нового?
Довольно быстро выяснилось, что основным поставщиком новостей Поречья являюсь я. А поскольку я не показывался в городе с тех пор, как срочно отбыл в Смоленск, никаких новостей не было.
Ну, и прекрасно. Как известно, иногда отсутствие новостей — уже хорошая новость. С этой мыслью я завалился спать.
Встав и позавтракав, отправился на заседание суда.
Ну, не знаю. Когда я вломился к братьям Урюпиным, внезапно оказавшимся сёстрами, кто-то из них упомянул, что судья — сущий зверь, куда там волкодлакам. Дескать, вцепится — мало не покажется.
Не знаю. Может, конечно, это было про какого-то другого судью. Тот, которого я увидел, выглядел так, как будто единственное, о чём мечтал — побыстрее закрыть вопрос и свалить отсюда куда подальше. Поверенному, выступающему от имени адвокатской конторы «Урюпин и сыновья», не пришлось даже обращаться к помощи «сыновей». Хотя и Александра, и Евгения честно присутствовали в зале, готовые в любой момент прийти на помощь.