Спуск закрывала крышка, сколоченная из толстых досок. Я потянул на себя крышку. Писк младенца, усилившийся было, когда я подошёл, стих. А крышка не поддалась. Сидела в гнезде, будто влитая.
Я постучал по ней.
— Эй! Хозяева! Службу спасения вызывали?
Глава 17
Внизу что-то щёлкнуло, и крышка приподнялась. Из чего следовал вывод: изнутри на крышке есть щеколда. Причём, основательная — я даже поколебать крышку не сумел. Если бы сильно захотел — конечно, так или иначе пробился бы, но нафига мне собственное жилище рушить.
Вывод отсюда следовал один: непрост был покойный граф, ой как непрост! Ждал, что кто-то может прийти по его душу.
Из приоткрывшейся щели на меня посмотрели добрые глаза пастора Шлага.
— Тихоныч, ты, что ли?
— Я, Владимир Всеволодович. — Крышка поднялась выше, громче сделался плач ребёнка. — Тут такое дело…
— Кто? — перебил я. — Сколько? Где?
— Вы поймите, я не трус! Но они превосходили числом, и я посчитал своим долгом укрыть слабый пол…
— Тихоныч, — снова оборвал я его. — Быстро и чётко доложи мне ситуацию. Во-первых, кто в погребе?
В погребе оказались, помимо Тихоныча, тётка Наталья и Груня с ребёнком. И — всё.
— Данила и Маруся где?
— Данила на них бросился! Дрался как зверь. Да только скрутили они его наверняка. А Маруся… Не знаю, где была. Слыхал потом, как кричит. Да только что же я сделаю? Их — толпа целая, головорезов.
— Так, ясно. Сколько?
Тихоныч помолчал, беззвучно шевеля губами, потом уверенно сказал:
— Десяток. Десяток — точно видел. А там, может, и больше. Как через частокол перемахнули — не знаю, заметил только, когда остальным ворота открывали.
— Оружие?
— Пистолеты видел. Сабли тоже. Данила на них с оглоблей кинулся, так они даже палить не стали — навалились гуртом, да скрутили.
— А потом что? Ушли?
— Никак нет! Шагов я не слышал.
Зашибись. Значит, у меня дома где-то шароё… Гхм. Шарашатся десять вооружённых отморозков с двумя заложниками. Это в лучшем случае. В худшем — заложников уже нет. И в этом случае от отморозков я даже молекул не оставлю. В ином случае ограничусь просто жестоким убийством.
Только надо будет узнать, кому отправить молекулы. Что-то мне подсказывает, эти ребята не просто проходили мимо усадьбы, таща с собой на всякий случай брёвна и доски. Кто-то их сюда отрядил. И орудиями для штурма озаботился заблаговременно.
— Во дела! — вполголоса сказал подошедший Захар. — Слушай, я тут пошмыгал — они, видать, в башне засели.
— Ну, логично, чё, — поморщился я. — Сам бы там засел.
Собственно, я сам там и засел. Обзор отличный. И, значит, о нашем прибытии злоумышленники осведомлены. Однако почему-то не обстреляли — хотя Тихоныч сказал, что пистолеты у них есть. Не уверены в своём мастерстве? Или затаились, ждут чего-то? Чёрт их знает. В любом случае, это было бы хорошо — не будь у них заложников. А раз заложники есть — всё усложняется кратно.
— Чего делать-то будем?.. — спросил Захар, у которого, похоже, опять душа в пятки ушла.
Что делать… Вход в башню один, оттуда меня и ждут. Место узкое, вдвоём не развернёшься.
— Значит, так, — решил я. — Тихоныч — вылазь. Давай-давай! Сейчас темно, в темноте не разберут, кто есть кто. Идёте вместе с Захаром к карете. Ты, Захар, голоси как можно громче, что это беспредел, вы этого так не оставите и сейчас же привезёте сюда городскую стражу разбираться. Потом садитесь в карету и езжайте. Чтобы эти подумали, мы с Захаром оба уехали.
— А куда езжать-то? В Поречье? — спросил Захар.
— С дуба рухнул? На версту отъедете — и стойте, пока я знак не подам.
— Какой знак?
— Подам — увидишь. Всё поняли? Исполнять!
Тихоныч вылез наружу. За ним показалась тётка Наталья. Позади неё маячила перепуганная Груня, прижимающая к себе ребёнка.
— А вы запирайтесь, — приказал я. — И сидите, пока я условным стуком не стукну.
Отстучал кулаком простенький ритм.
— Запомнила! — прошептала Наталья. — Господь вас благослови, ваше сиятельство! — и схоронилась. Я услышал, как щёлкнула задвижка.
Повернулся к Захару с Тихонычем.
— Ну что, погнали? Давайте, веселее. Отставить кислые лица! Всё нормально будет.
— Идём, — хлопнул Захар по плечу Тихоныча.
Но тот замешкался.
— Я, Владимир Всеволодович, ещё одно заметил.
— Ну?
— На руке у одного — перчатка была. Такая же, как у вас. Без пальцев.
Я присвистнул и покачал головой. Н-да… Ситуация.
— Принял. Ничего, не напрягайся раньше времени. Перчатку надеть — много ума не надо. Я вот свою тоже с одного такого умника снял.
Тихоныч и Захар вышли из дома. Вскоре я услышал, как Захар очень достоверно блажит про беспредел и про стражу. Молодец. Интересно, театральные училища у них тут изобрели уже? Захарку с руками бы оторвали.
Я стянул сапоги и на цыпочках, беззвучно ступая по погружённому в темноту дому, прокрался к лестнице, ведущей в башню. Мою башню, между прочим! Мой дом — в котором только-только успел порядок навести! Злость, кипящая внутри, усилилась.
А там, наверху лестницы, кто-то стоял. В этом я был уверен — слышал дыхание, чувствовал запах пота. Иногда этот придурок что-то бурчал себе под нос. Если присмотреться, можно было даже разглядеть пятно — его силуэт. То есть, самое главное — я видел, куда нужно попасть.
Предполагалось, видимо, что я припрусь сюда со светом и сам буду лёгкой мишенью. Ну, ждите другого дурака, чё. Правда, ждать вам осталось недолго. Эх, сейчас бы Знак, позволяющий видеть в темноте! Земля стекловатой тому охотнику, который Земляне его зажопил.
Лестница была винтовая, не очень высокая. Я согнул ноги, сделал несколько подготовительных махов руками и прыгнул.
Угадал — руками вцепился в балясины, держащие перила. Плотник молодец, не подкачал. Балясины поставил уверенные, мой вес они выдержали без труда. Правда, беззвучно этот финт провернуть не получилось, и стоящий прямо надо мной ублюдок насторожился.
Пробурчал:
— Чего это тут? Крысы, чтоль?
Крысы, ага. Штук в количестве десяти.
Я повисел несколько секунд, подождал, пока придурок шагнёт в сторону, и подтянулся. Ноги поставил на опору, выпрямился и перемахнул через перила.
Дальнейшее было уже совсем просто. Полшага, и я сзади ублюдка номер один. Жизнь другая, но руки всё равно как будто помнят: я ласково обхватил его голову и дёрнул. Никакой особой силы в этом деле не нужно — главное резкость. И ребёнок справится.
Хрусть — тело обмякло. Я помог ему лечь на ступени так, чтобы не скатиться. Грохот нам пока не нужен.
За дверью слышался гул голосов. Вдруг приглушенно завизжала Маруся. Значит, жива, это хорошо. Что с Данилой — разберёмся очень скоро.
Я вытянул из ножен меч. И тут же открылась дверь.
— Ну всё, веселья не будет, — произнёс кто-то басом. — Герой-то так себе оказался — вона, вместе с дружком в город поскакал, за стражей.
— Гы, — сказал я.
— Заходи, чего стоишь. Девку попользуем — хороша, зараза! — да обратно двинемся.
В этот самый момент за дверью чиркнули спичкой, и загорелся фонарь. Силуэт ублюдка номер два чётко обрисовался. Должно быть, свет упал и мне на лицо, поскольку ублюдок номер два попытался отпрянуть.
Этого я допустить не мог. Левой рукой схватил его за волосы и рванул на себя, а правой подал вперёд меч. Клинок прошёл насквозь. Выдернув его, я вытянул ублюдка на площадку, одновременно бедром толкнув дверь.
Дверь закрылась. Второе тело я уложил поверх первого. Сука, новёхонькую лестницу мне сейчас всю усрёт дерьмом своим, которое у него вместо крови… Придётся опять плотника приглашать. Одни расходы из-за выродков этих. Но я не я буду, если из этой ситуации с прибытком не выйду.
Тут к двери подошёл очередной любопытствующий. Маруся кричала, уже совершенно не заглушаемая — видимо, ублюдки решили, что опасаться некого.
— Мужики, вы чего? — Любопытствующий высунул голову в дверь и замер, увидев, как один мужик лежит на другом в интересной позе. — Вы чего это творите? Там баба же есть! — это он пролепетал в каком-то священном ужасе.
Меня не заметил — я стоял сбоку, подняв меч над головой.
Был соблазн сострить что-нибудь про Роскомнадзор, но всё равно ведь не поймёт никто. Только слова тратить. Поэтому я просто молча опустил меч.
Голова высунувшегося со стуком полетела вниз по ступенькам. Тело я, рванув за руку, положил на первых двух. И закрыл дверь.
Вытащил у верхнего из-за ремня пистолет, взвёл курок.
К двери с той стороны опять кто-то подошёл.
— Что-то тут неладное! — услышал я встревоженный голос.
Догадался, надо же. Ты прав, ублюдок. Да только твой незаурядный интеллект тебя не спасёт. Вот теперь — немного магии.
Я почувствовал, как меч отозвался на призыв. Лезвие засветилось.
Меч я держал в левой руке. Отвёл её назад и с силой выбросил вперёд.
Дверь клинок пробил, как картонную, а потом я ощутил мимолётное сопротивление плоти. И услышал вскрик.
Дальше таиться не было смысла. Я рывком открыл дверь, выдернул второй пистолет у висящего на двери подонка. И, протиснувшись мимо него, оказался в своей комнате, не забыв закрыться Доспехами.
Мгновения мне хватило, чтобы оценить обстановку. Маруся лежала на кровати лицом вниз. С двух сторон её держали за руки и за ноги двое, третий задрал юбку. Похоже было, что сопротивлялась девчонка изо всех сил, и подход к ней нашли только такой. Причём буквально минуту назад.
Фонарь стоял на столе. За столом сидел самый главный — с перчаткой на руке. Охотник. В этот раз — настоящий. Никаких подделок. А в руке он держал рюмку с наливкой. Мою, сука, рюмку, с моей наливкой!
Ещё двое стояли у подзорной трубы. Они направили её вверх. Видимо, пытались разглядеть в небе созвездия.
Связанный Данила валялся возле будки телепортаций с выломанной дверью.
— И-и-и! — провозгласил потенциальный насильник.