— Господа не принимают! — попытался преградить мне путь открывший дверь слуга.
Я аккуратно отстранил его с дороги.
— А где конкретно они не принимают?
— В гостиной… — Слуга машинально посмотрел в нужную сторону.
— Спасибо.
Я двинулся в обозначенном направлении. Опомнившийся слуга кинулся за мной. Попытался помешать открыть двери.
Так, с повисшим на плечах слугой, я и вошёл в гостиную.
Секундное молчание.
И истошный девичий визг.
— Я пытался… Я не хотел… А он… — принялся оправдываться слуга.
Александра и Евгения зашипели так дружно и яростно, что ретировался он мгновенно.
А меня приветствовал знакомый персонаж.
— Ваше сиятельство, многоуважаемый Владимир Всеволодович! — Брейгель, до сих пор ползающий у ног барышень со знакомой измерительной дубиной в руках, вскочил. До того резво, что аж зависть взяла. — Я таки знал! Я ни на одну маленькую секунду не сомневался, что ви придёте! Что ви хотите заказать?
— А ничего, что здесь — не ваш дом? И я пришёл не к вам?
Глава 19
— Ничего! — заверил Брейгель. — Право слово, это совершенно ничего не значит! Вы свободный человек и можете ходить везде, где вам будет угодно. Если вы желаете пошить свадебный фрак…
— Какова цель вашего визита, Владимир Всеволодович? — холодно перебила Брейгеля Александра.
Она первой взяла себя в руки. Схватила с кресла шёлковый пеньюар и прижала его к груди. Евгения поступила так же. Поздновато, конечно — всё интересное я уже увидел.
Сёстры Урюпины стояли перед портным одетыми в нижние сорочки из тонкого, почти прозрачного материала. Я своим появлением, очевидно, прервал процесс снятия мерки.
— Полюбоваться вашей изумительной красотой. Что ещё может быть целью в такой обстановке?
— Ах, — сказали сёстры в один голос.
Переглянулись и синхронно порозовели. Нечасто им, должно быть, доводилось слушать комплименты. Может быть, вообще никогда. Они ведь чуть ли не с рождения — братья.
— Прошу прощения, что прибыл так рано. Но дело у меня безотлагательное.
Услышав о делах, сёстры мгновенно переменились. Лица приняли деловое выражение. Они даже о смущении забыли, руки с пеньюарами опустились.
— Слушаем вас.
Я изложил. Сёстры снова переглянулись.
— Выезд, да ещё в такую даль… Это займёт весь день. Соответственно, вам нужно будет оплатить день нашей работы, плюс оформление документов — в соответствии с прейскурантом. Плюс накладные расходы.
— Полдня, — поправил я.
— Почему?
— Потому что со мной поедет одна из вас. Вторая останется здесь, и её рабочему дню ничто не помешает.
— А этот молодой человек таки умеет вести дела! — восхитился Брейгель.
— Замолчи! — рявкнули на него сёстры.
Впрочем, о цене мы сговорились быстро.
— А теперь выйдете, пожалуйста, и подождите за дверью, — опомнилась Александра. — Предстать перед мужчиной в таком виде! Ах, какой позор, — и снова прижала к груди пеньюар.
— А Брейгель вас не смущает?
Сёстры уставились на Брейгеля.
— Какой же это мужчина? Это портной.
— А. Ну да. Конечно.
Я вышел из гостиной.
Ждать пришлось недолго. Когда сёстры Урюпины чуяли поживу, собирались они очень шустро.
— Э-э-э, — глядя на Александру, обалдело сказал Егор.
— Знакомься, братец. Это Александра Дмитриевна, мой поверенный. Сможешь перенести её Знаком ко мне в усадьбу?
— Знаком? — изумилась Александра. — Но вы не предупреждали, что это будет Знак!
— Так вы не спрашивали. Всё, что спросили — проезд за мой счёт? Я сказал, что да. И от своих слов не отказываюсь.
— Да, но… Как же это будет?
— Очень просто. Всё, что вам нужно сделать — покрепче обнять этого доброго молодца.
Егор приосанился. Александра задумчиво посмотрела на него, перевела взгляд на меня и объявила:
— Я предпочла бы обнять вас.
— Я бы тоже, с большим удовольствием. Но перемещению сей процесс способствовать не будет, увы.
— Очень жаль.
Когда мы втроём — Я, Егор и Александра — друг за другом вышли из нуль-Т шкафа в моей комнате, Маруся была ещё там. Заканчивала прибираться. Глядя нам вслед, обалдело захлопала глазами.
От завтрака тётки Натальи мы с Александрой отказались — Фёдор перед выходом набил нас едой под завязку. Оставшееся место залил кофе, за последнее время научился офигительно его варить.
Тётка Наталья расстроилась. Я пообещал, что обязательно покушаю, когда вернусь. И барышня тоже, куда ж она денется.
Егор собрался было ехать со мной, но я воспротивился.
— Не надо. Не хочу впутывать коллег в личные разборки. Посиди, отдохни. С Захаркой поболтай — он тебе расскажет, как мы на лягух сходили. А заодно о том, что тут у нас ночью творилось.
В карету мы с Александрой сели вдвоём. Замена двигателя объёмом в две лошадиные силы определенно пошла транспортному средству на пользу. Карета катилась куда шустрее, чем раньше.
— Я так понимаю, вы с сестрой решили больше не скрывать свою половую принадлежность? — завязал светскую беседу я.
Александра была одета в платье. Стриженые волосы кокетливо украшены цветами.
— Да. После того, как Елисей Трофимович выступил в суде, и ваша усадьба осталась за вами, у нас отбоя от клиентов нет. На такой исход дела никто не рассчитывал. Папенькина репутация не только не пошатнулась, но даже укрепилась! И мы с Евгенией решили продолжать действовать так же. Заказы принимает и разбирает Елисей, а всю работу ведём мы. О том, что и как происходит на самом деле, знать не стоит никому. А нам пора выбираться в свет. Для того и Брейгеля позвали, хотим обновить гардероб. То, что у нас есть, вышло из моды уже бог знает когда. — Александра, вздохнув, провела руками по юбке. — При жизни папеньки мы ни о чём подобном и думать не смели. Как, по-вашему, мне пойдёт цвет маджента?
— Уверен, что пойдёт. В точности повторяет оттенок ваших глаз.
— Глаз⁈ Но у меня карие глаза, а не розовые…
— Ничего страшного. Зато фигура — выше всяких похвал.
— Благодарю. — Александра улыбнулась. — Возможно, и впрямь ещё не всё потеряно, и у нас с сестрой есть шансы устроить личную жизнь. Возраст, конечно, не щадит никого. Но всё же…
— А сколько вам лет?
— Ах, не спрашивайте! Очень много. Двадцать четыре. А Евгения всего на год моложе меня. Может быть, хоть одна из нас не останется старой девой.
— Ну, вот это устроить — вообще не проблема. От девы до не девы — всего одно движение.
— Вот как? Вы полагаете?
— Уверен. Доводилось проверять опытным путём.
Так, за светской беседой, мы приближались к деревне Ужиково. И усадьбе Архипа Семёновича, соответственно — она находилась неподалеку. Я рассчитывал, что появимся там едва ли намного позже, чем единственный оставшийся в живых бандюган пригонит пахану телегу, гружёную трупами. Так оно и получилось.
Усадьбу окружал солидный забор с каменными столбами и кованой решёткой, но ворота были открыты. О том, чтобы их закрыть, здесь, видимо, никто даже не подумал. Слишком уж интересные новости привёз водитель труповозки.
— Куда ехать-то? — окликнул меня кучер. — Прямо в ворота заезжать, что ли?
— Заезжай, чего нет. Видишь — открыто. Наверняка нас ждут.
Кучер боязливо поёжился, но ослушаться не посмел. Направил карету в ворота. Я высунулся из окна.
Картина маслом. Чуть поодаль от ворот — знакомая телега, нагруженная трупами разной степени ушатанности. Вокруг собрались перепуганные дворовые люди. Рядом с телегой стоит на коленях завывающий бандюган. Перед ним — разгневанный Архип Семёнович собственной персоной.
— … Христом-богом клянусь, один он был! — донеслось до меня. — Как пошёл мечом махать — сущий ад! Я оглянуться не успел, а трое моих верных товарищей уже мёртвые лежат!
— Не лги, паскуда! — взревел Архип. — Вас было девять здоровых мужиков и мой племянник, охотник! Как мог один Давыдов со всеми вами управиться?
— Ваше сиятельство, Христом-богом клянусь! Хоть режьте меня, хоть вешайте — так и было! Давыдов этот сперва на лестнице троих положил, а после в комнату ворвался. Силантия мечом к двери пригвоздил — словно муху какую. А меч-то в руках так и светится, так и горит огнём! А на самого меня он даже и меч не поднимал. Просто руку вытянул — и мне в лоб будто скаковой жеребец врезался.
— Врёшь, тварюга!
В руке у Архипа я увидел кнут. Бандюгана, стоящего на коленях, вытянули вдоль спины. Мужик взвыл.
— Пошто сбежал, говори! — рявкнул Архип. — Сколько их там было⁈
— Не вру, ваше сиятельство! Ей-богу, не вру! Не сбегал я. А Давыдов — один был. Как есть, один! И меч в руках светился. Силою колдовской наделён…
— Не колдовской, а честно заработанной, — поправил я.
Увлечённые разборкой люди, Архип и кающийся бандюган появление на территории нашей кареты не заметили. Сейчас все дружно повернулись ко мне.
Я вышел из кареты, подал руку Александре. После чего направился к Архипу. Вырвал кнут у него из рук. Сопротивляться Архип даже не попробовал. Изумленно таращился на меня.
Я взвесил в руке кнут. Хороший, крепкий. Из сыромятной кожи, с увесистой рукоятью.
— На первой же минуте ведения допроса прибегать к силовым методам — так себе заявка на успех. Ещё через минуту он со страху согласился бы с чем угодно, и правду ты не узнал бы никогда. Не благодари. Это был пролог, можно пролистнуть и не читать. Движуха пойдёт дальше.
С этими словами я стегнул Архипа кнутом. Навыков в этом деле у меня было не сказать чтобы много, но для первого раза получилось неплохо. Архип завизжал — куда громче, чем бандюган.
Но опомнился быстро. Заорал, обращаясь к дворне:
— А ну, навались! Вяжи его!
— Не советую.
Я перебросил кнут в левую руку. Правой выхватил из ножен меч. В темноте было бы эффектнее, но дворне хватило и того, что увидели.
Мужики, дёрнувшиеся было в мою сторону, замерли на месте. Я медленно повернулся, оглядывая толпу.