Я подошёл к поверженному сопернику, сунул под нос пылающий меч.
— С-с-сдохнете! — чуть слышно выплюнула дымящаяся пасть. — Вс-с-се с-с-сдохнете, с-с-су…
Ничего более интересного там, наверное, уже не услышать. Поэтому я взмахнул мечом и ударил. На этот раз башка отделилась от тела легко, будто всё тело состояло из пластилина.
Меня ударило молнией. Отбросило на Тварь, которая к тому времени только-только поднялась на ноги. От моего удара рухнула вновь, покрыв всю вселенную добротным сапожничьим матом.
— Да-а-а, — простонал я, соглашаясь с услышанным.
Теперь мне сделалось кристально понятно, почему охотники любят ходить в Пекло.
Вот, пожалуйста, первая встречная тварь. Да, она необычная, непривычная, и если вовремя не сориентироваться — запросто можно сдохнуть. Собственно, я мог бы сдохнуть, даже не успев понять, что происходит, если бы краем глаза не заметил движение в окне.
Но с другой стороны — в сравнении с лешим убить змею оказалось не так сложно. А родий она принесла — не много не мало двадцать штук. Двадцать! Как очень сильная вила или очень слабый чёрт.
А где двадцать родий — там и двадцать костей. И особые тарифы для тех, кто ходит в Пекло. Честная сдача по весу.
— Ну, хозяин! Разве так поступают? — возмущалась Тварь, вновь поднимаясь на копыта. — Меня тут чуть насмерть не уходили!
— А нефиг жрать всё подряд, — возразил я. — Ты о чём думала, когда кладку этого чудища разоряла?
— О том, что жрать хочу! Сам бы попробовал столько скакать.
Вот и поди разбери у этой кобылы — когда она правда с голодухи подыхает, а когда на ровном месте ломает комедию. Я и в лошадиной-то физиологии слабо разбираюсь, а уж в тварно-лошадиной — и того хуже.
— Ладно, — вздохнул я. — В Полоцк вернёмся — пожрёшь.
— Нет уж, давай до дома, — заартачилась Тварь. — Не люблю я эти казённые харчи.
— Угу, то ли дело — змеиные яйца из-под земли.
— А вкусные, знаешь! — Тварь облизнулась.
— Не знаю и знать не хочу.
Я сжёг змеиную тушу, собрал два десятка костей. В основном это были позвонки, но попалось и три изогнутых ребра. Мешок изрядно отяжелел и с трудом завязался.
Сходив в оплот, я забрал пень. Эх, телепортироваться бы сейчас со всем этим… Но не бросать же Тварь одну. Мало ли, где её стопарнут. Ладно, вместе пришли — вместе уйдём.
Когда я вышел на улицу, Тварь задумчиво смотрела в небо.
— Хозяин… Нам бы пошевеливаться.
Я поднял голову, проследил за её взглядом и присвистнул.
По небу летели трое змей. И не куда-нибудь, а к нам.
Глава 17
Я запрыгнул Твари на спину и крикнул:
— Жми! Как в последний раз!
Тварь выдала. Обычно я ехал, по ощущениям, как в бизнес-классе. А сейчас почувствовал, как ветер натягивает кожу на лице.
Обернулся, взглянул в небо. Змеи приближались. Суки. Конечно, на крыльях-то веселее, чем копытами!
— Отрываемся? — спросила на ходу Тварь.
— Ну как тебе сказать…
— Я быстрее не могу!
— Делай как можешь.
Мешок тянул вниз, и ещё приходилось одной рукой придерживать пень — который в мешок не влез. Однако надеяться больше было не на кого. Кое-как извернувшись, я поймал в поле зрения ближайшего змея. Он уже начал снижаться, намереваясь зайти сзади и вцепиться зубами. Остальные, похоже, навострились напасть спереди.
Молния сработала так же здорово, как и в первый раз. Рентген — и падение. Минус один соперник. Не насмерть, конечно, и без родий, но хрен с ним. Сейчас главное — спастись и спасти пень, ради которого я сюда, собственно, полез.
Два змея впереди обогнали нас и синхронно выполнили разворот. Теперь они неслись нам навстречу. Рассчитывали, очевидно, размазать в лепёшку лобовым ударом. При такой-то разнице в весе — как не фиг делать, груженая фура против самоката. Снесут и не заметят. Ну, при условии, что твари в принципе способны что-то рассчитывать. Хотя эти, видимо, способны, судя по количеству костей, принадлежат к высшим. А в нашем справочнике даже упоминаний подобной пакости не встречалось… Впрочем, справедливости ради, там много чего не встречалось.
Летели змеи друг за другом. Ну, тоже логично — мешать друг другу не будут. И если я вдруг каким-то волшебным образом не сдохну при столкновении с одним, второй от меня уж точно мокрого места не оставит.
Только и я тут — не погулять вышел. У меня тоже кое-какие козыри в рукаве имеются. Например, Молния, которую до сих пор не было необходимости прокачивать. Сейчас я не сомневался. Змеи своим разворотом дали мне фору во времени, и эти секунды я потратил на то, чтобы прокачать Знак. Минус десять родий. И мощная, мгновенно окрепшая Молния.
Которую я метнул в несущихся навстречу тварей. Есть! Одного ушатал. Рентгеновская вспышка — и рухнувшая на дорогу огромная дымящаяся змея. Меня снова долбануло родиями. На этот раз — девятнадцать. Мне пришлось изо всех сил вцепиться твари в гриву, чтобы не упасть. Одной рукой, другой я продолжал прижимать к себе пень.
Тварь на мгновение взмыла вверх — как делала, когда перепрыгивала частокол у меня в усадьбе. В этот раз перелетела рухнувшую на дорогу тушу. И пронеслась под вторым змеем, буквально под самым пузом. Этого тоже задело молнией. Сожгло одно крыло, он начал заваливаться набок.
Я обернулся. Молния!
Есть. Рухнул на дорогу. Живой — судя по тому, что удара родиями я не получил. Но продолжить погоню вряд ли сумеет.
— Тварь! — крикнул я.
— Что⁈ — в голосе несущейся быстрее гоночного болида кобылы послышались панические нотки. — Опять⁈
— Да нет! Мы молодцы! Победили!
— А. Ну, и сказал бы спокойно! Чего орать? Я думала, опять какая пакость…
Тварь сбавила скорость до комфортной.
Впрочем, и при такой у Заслона мы оказались уже через полчаса. Видимо, на нервах Тварь покрыла предыдущее расстояние вдвое быстрее, чем в прошлый раз. Охренеть, конечно, у неё ресурс. Знать бы в точности, какой — цены бы ей не было. Хотя, справедливости ради, и так жаловаться грех. При всех своих загонах лошадка у меня что надо.
Приблизившись к воротам, Тварь притормозила.
Назад меня впустили уже без вопросов, кто таков и откуда.
— Быстро ты управился, — заметил знакомый таможенник.
— А чего там рассусоливать. Дровами разжился, да назад поехал.
— Дровами?
Таможенник с недоумением посмотрел на пень. Который я по-прежнему прижимал к себе.
— Ну.
— Да неужто у вас в Поречье дров раздобыть негде? В Пекло за ними лезть надо?
— Ой, да у нас в Поречье во что ни плюнь, в дефицит попадёшь. Это у вас тут снабжение на широкую ногу. Вы ж — заслон, надежда и опора. А наше захолустье никому не встряло. Веришь — за трубами водопроводными аж в Питер гонять пришлось.
Таможенник сочувственно покачал головой. Снова, разведя руками — мол, что поделать, служба, — проверил меня амулетом. После чего пожелал счастливого пути.
— Зато пиво у нас в Поречье — не то, что у вас! — объявила на прощанье мстительная Тварь. — Вот! Завидуйте.
И независимо помахивая хвостом, потрусила прочь.
Куда лежит наш дальнейший путь, сомневаться не приходилось. Тварь решительно направилась к знакомому кабаку. Я не возражал — заслужила.
Поднялся на крыльцо и постучал в закрытую дверь. Из двери высунулась хозяйская дочка.
— Ну что тут у вас, как обстановка? Сегодня открыты?
— Открыты! Милости просим, — девчонка распахнула передо мной дверь. — Добро пожаловать, господин граф-охотник!
Н-да. Слухи здесь, видимо, распространяются с той же скоростью, что и в Поречье. Хотя если Глеб — завсегдатай трактира, то удивляться не приходятся. Успел рассказать о моих подвигах. Ещё пара визитов, и меня и тут на улицах узнавать начнут.
— Чего изволите? — девчонка радушно улыбалась.
— Пива мне и моей лошади.
— Вам, и… А. — Девчонка, видимо, вспомнила, как моя лошадь распевала частушки. — Да. Хорошо, сделаем.
— И пожрать. Яичницу из двух десятков яиц, с ветчиной. И сырого мяса.
— Мяса? Сырого?
В глазах девчонки мелькнул испуг. На пень, который я прижимал к груди, она уставилась с подозрением. Рука немедленно дёрнулась — захлопнуть дверь.
Я поймал руку. Сообразив, в чём дело, покачал головой.
Пуганые они тут, всё-таки. Хотя быть другими, проживая на границе с Пеклом, и нельзя, наверное. Наивные и доверчивые долго не проживут, здесь всего остерегаться надо. Видишь вроде бы знакомого, но странненького дяденьку, желающего сырого мяса и прижимающего к себе дырявый пень — поспеши убраться подальше и дверь захлопни. Чёрт его знает, зачем ему этот пень. Из дыры сейчас, может, крысы полезут.
— Да не упырь я, не бойся! Упыри верхом не ездят. И пиво не пьют, они другие напитки предпочитают.
Девчонка смотрела всё ещё с подозрением.
— А мясо сырое вам зачем?
— Мне — низачем. Это для лошади. И яичница, кстати, тоже. Сам я есть не буду. Пивка глотну, да поскачу дальше.
Смотреть на то, как мы с Тварью распиваем у коновязи пиво, высыпало на крыльцо всё семейство трактирщика. Посетители прилипли к окнам.
— Твоё здоровье, Тварь!
Я тюкнул кружкой по стоящему перед кобылой ведру.
— Твоё здоровье, хозяин!
Я приложился к кружке. Тварь погрузила морду в ведро.
Вынырнув, довольно фыркнула. Сверкнула глазами, как фарами, и объявила:
— Славная была охота!
В этот момент к трактиру подошла деревенская баба с корзиной в руках. Охнув, выронила корзину. Попыталась пуститься наутёк, но запуталась в подоле длинной юбки и плюхнулась на мощёную камнем дорожку.
Корзина упала набок, из неё посыпались и покатились яйца. Вокруг корзины мгновенно образовался островок из желтков, белков и скорлупы.
— Яички! — ахнула Тварь. — Свеженькие! Ах ты ж, звезда клещерукая!
Рванула к корзине, выворотив из земли приличный кусок коновязи. И принялась хрупать яйцами. Закусив напоследок корзиной, объявила:
— Славный был денёк!