— Ты же не думаешь, что я от этого всего удовольствие получила? — возмутилась Земляна. — Мне тоже неприятно! Он меня, между прочим, голой увидел!
Тут Николка чем-то поперхнулся и закашлялся, но мы на него не посмотрели, потому как дела нам до Николки не было на текущий момент никакого.
— Меня тоже, но я это как проблему не рассматриваю.
— Конечно, ты-то мужик!
— Давай, ага. Сведи всё к гендерной проблематике и скажи, что я притесняю тебя из-за того, что ты — женщина.
— Слушай, ну хватит! — совсем уже психанула Земляна. — Да, я виновата! Слово сказала, ответить за него не сумела. Чего ты от меня хочешь?
— Знак.
— Какой?
— Чтобы чужие Знаки, ловушки видеть. Ну вот этот, красивый с фейерверками.
Несколько секунд Земляна сопела. Делиться Знаками охотники не любили. Но в итоге решила:
— Ладно.
Я кивнул, полностью довольный. Дыру в стене залатаем, не проблема. А до тех пор у Земляны поживу — тоже забавно будет. Ну и Знак — штука хорошая, полезная.
Послышались шаги, и в столовую зашёл Гравий.
— Сделал, — сказал он.
— Что? — посмотрел я на него.
Над признать, что в сложившейся ситуации Гравий сделал немало. Прибежал на выстрел и принял живейшее участие в лютой, бешеной схватке с Авросом. Мы с Земляной несколько замешкались, потому что драться голыми было неудобно, так что Гравий нарисовался исключительно в тему.
И коллективными усилиями мы… ничего не смогли сделать с Авросом. Он ревел, как буйвол, размахивал мечом, а потом вовсе исчез, применив Знак. Куда отправился — знал только Бог. Сам Аврос, вполне возможно, не знал.
— Знак «Починись», — пояснил Гравий. — В Сибири выучил. Ежели что пробилось или переломилось меньше часа назад — залатает, как было. Но развивать нужно, конечно. Поначалу — так, только снегоступы чинить, лыжи, если поломал, лукошки всякие. А дальше — вот, даже дыру в стене осилил. Это. А чего Аврос взбеленился-то?
Гхм. То есть, нашему с Земляной виду Гравий не придал значения? Его только поведение Авроса удивило?
— Я перешла в орден Владимира, — осторожно сказала Земляна. — Авроса предупреждала, что собираюсь, он не спорил. Благословил даже. Но, видать, спьяну забыл. Я перешла, он почувствовал. Ну и вот.
— Угу, — сказал Гравий. — То есть, ежели я к Владимиру перейду, Аврос снова сюда припрётся?
Я пожал плечами.
— Да чёрт его знает. Это же Аврос. Может, забыл уже обо всём. А может, бегает и ядра для пушки ищет позабористее. Коль уж с первого раза мой дом разнести не получилось.
— Тогда погожу пока раздеваться, — решил Гравий. — Спешить вроде некуда.
— Раздеваться? — обалдел я.
— Ну, вы ж голые были, потому как ты Землянку в орден принимал?
— Э-э-э…
— Ну да, — закивала Земляна. — Это такая традиция! Древняя. Нужно раздеться.
— Слыхал, — кивнул Гравий. — Всякое бывает. В каждом ордене своё. Это нашему Авросу на традиции положить, а в других орденах иной раз ой как строго. Ещё и не то бывает. На Кавказе вот орден есть, где, чтобы приняли, босому на скалу взобраться надо. В Тверской губернии — до острова посреди Волги доплыть. Раздеться — это ещё по-божески.
— Очень гуманно, — поспешил согласиться я. — Но ты пока и правда не торопись. Переход — это ж, по сути, пустая формальность. Ты за меня и без всяких переходов — хоть в огонь, хоть в воду. Верно?
Гравий кивнул. Хлопнул меня по плечу. Окинул задумчивым взглядом разоренный стол и придвинул к себе блюдо с оставшимися пышками. Ухватил одну и макнул в вазочку с мёдом.
— Я, конечно, извиняюсь, господа хорошие, — послышался вдруг какой-то совершенно несолидны голос, — но что вы со мной-то дальше делать собираетесь?
Я посмотрел на Николку. Мы все посмотрели на Николку.
— Если бы ты как-нибудь сам рассосался, чтоб тебя больше не было… — вздохнул я. — Да, боюсь, не обладаешь ты такими навыками. Сиди тут пока. В Питере операция закончится — свезу тебя в управу.
— Да не хочу я в управу!
— Кто б тебя спрашивал, чего ты хочешь. Сиди пока да радуйся жизни. Пока можешь.
Тут в столовую ввалился Данила, поклонился присутствующим и доложил.
— Барин, тама, это. Государыня императрица вас к себе требуют.
Посреди двора стояла карета. Наёмная, но из всех, что водились в Поречье — самая крутая и модная.
На веранде переминался с ноги на ногу расфуфыренный персонаж лет тридцати. Поклонился он, впрочем, вполне вежливо.
— Граф Владимир Всеволодович Давыдов?
— Аз есмь. А вы кто?
— Я прибыл по поручению Её императорского величества. Имею до вас неотложное дело.
— Излагайте.
— Прошу в карету.
— А здесь изложить не можете?
— С вашего позволения, нет. Дело исключительной важности и секретности.
— Хм-м. Ну, окей.
Я подошёл к карете. Расфуфыренный распахнул дверь.
— Ого, — сказал я.
Сидящая в карете дама под вуалью приложила палец к губам и подвинулась — приглашая сесть рядом.
Я залез в карету. Дама откинула вуаль и улыбнулась. Не Август Фредерик, нет. Другая дама, я её прежде не видел. Красивая.
— Меня зовут Екатерина Романовна, — мне подали ладошку в кружевной перчатке. — Я ближайшая наперсница Её императорского величества. Имею честь пригласить вас во дворец для доверительной беседы.
— Очень приятно. А могу узнать, почему для этой цели вы пользуетесь наёмным транспортом? Неужели императорский дворец не располагает собственными передвижными средствами?
Екатерина Романовна посмотрела на меня недоуменно, а потом вдруг рассмеялась. Нежно и приятно, будто колокольчик зазвенел.
— Меня предупреждали, что вы весьма проницательны, Владимир Всеволодович, но, право, я и не думала, что настолько. Мой сопровождающий — охотник. Он доставил меня в Поречье. Мы прибыли туда инкогнито и взяли карету напрокат.
— Ясно. Срочно?
— Простите?
— Я спрашиваю, предстоящая беседа — срочная?
— Н-ну… В общем, да.
— В таком случае предлагаю не терять время.
Я взял Екатерину Романовну за руку. Через секунду мы стояли перед Зимним Дворцом. Никого, слава тебе господи, не зашибли, только вспугнули стаю голубей.
— О… — проговорила Екатерина Романовна.
Я пожал плечами.
— Срочно — значит, срочно.
— Что ж. Прошу за мной, — она поспешила к дворцу.
Внутри я понял, что даже при моей фотографической памяти заблудился бы запросто. Хорошо, что Знаки Перемещения никто не отменял.
Меня провели в небольшой кабинет. Ну, по меркам дворца — небольшой. Много золота, лепнины, картин и чуть-чуть бархата.
— Здесь я вас оставлю, — улыбнулась Екатерина Романовна. — Ожидайте, — и испарилась.
Ожидая, я прошёлся по кабинету. Обнаружил ещё одну дверь — не ту, через которую мы вошли, а потайную, притаившуюся за гобеленом с изображением обнаженной барышни, возлежащей на быке. Барышня мне понравилась. Бык заинтересовал. Не мясо-племенными качествами, в этом я пока шарил так себе, а тем, что находилось между его рогов. Крохотное такое отверстие, расположенное на уровне человеческих глаз. Если специально не присматриваться, фиг заметишь.
— Как дети, ей-богу, — вздохнул я. И подмигнул глазку.
Тот, кто находился по ту сторону гобелена, помедлил. А затем потайная дверь неслышно отворилась.
Я поклонился.
— Рад приветствовать, Ваше Императорское Величество.
— Мне тоже приятно видеть вас, господин Давыдов.
Глава 17
Женское платье сидело на «Августе Фредерике» не хуже камзола. Скромненькое такое платьице, на юбку метров двадцать атласа пошло, не больше. Императрица подала мне руку.
— Приношу свои извинения за то, что вынуждена была прибегнуть к маскараду…
— Да ну. Что ж я, не понимаю, что ли? Защита государства от тварей — вопрос, который самодержцу стоит контролировать самолично. Тем более, что как показывает практика, чиновники не всегда проявляют сознательность.
— Тот, кто отказал Ползунову в его прошении, заключен в Петропавловскую крепость. Тайная канцелярия ведёт дознание.
— Выясняют, за что этого урода повесить? За преступную халатность или за предательство?
— Именно. — Императрица покачала головой. — Вы мне всё больше нравитесь, господин Давыдов. Как вы догадались, что в этом кабинете есть потайная дверь?
— Да было б тут о чём догадываться. Что за дворец без потайных дверей, подземных ходов и замаскированных коридоров? Смех один. Даже как-то перед соседями неудобно.
Императрица улыбнулась. Повела рукой в сторону кресел, стоящих перед чайным столиком. Я сел.
— Не угодно ли кофию?
— Благодарю вас, весьма польщён, но не угодно вообще ничего. Полчаса назад меня накормили до состояния едва стояния на ногах. Так что, пожалуй, воздержусь. Простите мне мою дерзость, но, может быть, мы сразу перейдём к сути? Екатерина Романовна сказала, что у вас ко мне какой-то срочный вопрос.
Императрица не обиделась, милостиво кивнула.
— Люблю деловых людей. Что ж, господин Давыдов. Расскажите мне о том, что вам известно о нападении на господина Ползунова. Вы состоите с ним в деловом партнерстве, верно?
— Да, собственно, я с мужчинами ни в каких других партнерствах не состою, не имею таких наклонностей.
— И что же случилось с Ползуновым?
— Его пытались убить. Практически сразу после того, как Ваше Величество удовлетворили прошение о дотации.
— Вот как. И кто же на него напал?
— Право слово, вот это вообще неважно. Исполнителя я нашёл и обезвредил. Важен не он, а тот, кто стоит за ним.
— И кто же это? Вам удалось выяснить? — императрица подалась вперёд.
— Очень немногое. Мужчина. Аристократ или нет, не могу сказать, знаю лишь, что он богат. Внешность скрывает за шляпой и слепыми очками, опознать вряд ли получится. Погоняло — Министр.
— Погоняло? — императрица приподняла брови.
— Кличка, — исправился я. — Хотя не исключаю, что он действительно имеет отношение к какому-то министерству.