Я загнал паука на груду банок и осуществил перемещение вместе со всем оставшимся добром.
После чего закончился абсолютно и бесповоротно.
— Всё, — простонал я. — Считайте, что я утонул.
Я просто лежал на холодной земле своего двора, куда буквально час назад вернул якорь, и не мог даже глаз открыть. Единственное, что во мне было активным — это сердце. Я прислушивался к его глухому и тяжёлому бумканью и гадал — вытянет не вытянет?
По всему выходило, что вытянет. Хотя два таких мощных перенапряга за один день — это, конечно, идиотизм, а не нормальная работа.
Ну да ладно. Давайте посмотрим в глаза плюсам! Во-первых, проблема железного человека решена. Во-вторых, мы раздобыли ещё туеву хучу банок со всяким барахлом, среди которого наверняка немало батареек. Плюс, я поднял вагон родий и заработал немало костей. И всё это — во второй половине ноября, когда все нормальные охотники уже в зимнюю спячку впадают. Плохо разве? Вот и я говорю: отличный день. Просто немного утомительный.
Надо мной раздавались голоса. Я не разбирал слов. Я плыл на маленькой лодочке через свой внутренний океан, меня мягко покачивали волны, и мне было хорошо.
Как меня подняли и понесли, я почувствовал. И как в конечной точке очень-очень долгого пути уложили в кровать — тоже. Даже сообразил, когда стянули сапоги.
А потом кто-то (надеюсь, не Захар) нежно поцеловал меня и шепнул: «Спи».
Я и уснул.
Тот, кто утром, после горячей ванны и плотного завтрака не стоял у себя в сарае в халате с чашкой кофе в руке и не смотрел на здоровенную кучу банок с частями андроидных тел внутри — никогда, я считаю, и не жил по-настоящему. В моей груди плескалось и колосилось чувство тотальной удовлетворённости жизнью.
— Да-а… Благодать! — изрёк я.
Стоящий рядом Захар хмыкнул и почесал кончик носа.
— Вас что-то смущает, коллега?
— С чего это я калека? И зачем тебе это всё? Ползунов же ещё даже одного такого не собрал. И бог знает, соберёт ли…
— Во-первых, мой юный друг, запомни один из главных принципов войны: «чем больше нам, тем меньше им». А во-вторых, ты что, не веришь в моего дорогого друга Ползунова⁈
— Да верю, куда мне деваться…
— Вот то-то же! И прекращай мне эти упаднические настроения. Приобретениям нужно радоваться. Знаешь, как работает вселенная?
— Как?
— Она начинает тебе накидывать всякого. Ты начинаешь дуться, что не того и подаёт неправильно, и вообще смысла в жизни нет. Ну, вселенная видит, что ты не в восторге, и отворачивается. А надо, Захар, радоваться. Даже если трудно — всё равно надо радоваться. Ты вот на завтрак сегодня что ел?
— А это тут при чём? Ну… Не помню. Кашу какую-то.
— Гречневую кашу на мясном бульоне. И пирожки. Помнишь, с чем пирожки были?
— Ну… С капустой вроде.
— С капустой и с морковкой, а ещё — с грибами. Тётка Наталья затемно встала, напекла, старалась. А ты проглотил и не заметил. Соображаешь, о чём я?
— Кажется, да. — Захар опять почесал нос. — Ну, это… Здорово, что у нас столько банок есть!
— Вот. Продолжай практиковаться, — вздохнул я и отпил кофе. — Делаешь успехи.
В потайную, отдельную часть подвала я заглянул уже без Захара. Как там говорится… Во многих знаниях многие печали? Нет, как-то проще. А, во, вспомнил: меньше знаешь — крепче спишь.
— Дядюшка, я молодец? — спросил я у зеркала.
Зеркало промолчало. То ли я был в его понимании не молодец, то ли дядюшка собирал энергию для нового залпа ЦУ и пока ещё не собрал.
Арка была как арка, через неё я видел стену. Подстаканники стояли рядом — в том же положении, в каком оставил их вчера. Сейчас забрал, от греха.
Был, конечно, соблазн воткнуть их в гнёзда и поглядеть одним глазком, что с той стороны. Черти ли гоняются за железным человеком или железный человек за чертями. А может, железный человек уже вообще поставил раком весь потусторонний мир, и все черти дисциплинированно роют потустороннюю землю в поисках полезных ископаемых.
Но я себя сдержал. Потому что была ненулевая возможность, что как только я активирую арку, железный человек выпрыгнет прямо сюда, в подвал, и на этом, собственно, всё. Ну, погибнуть, может, и не погибну, но дому точно хана. А это мне однозначно не поднимет настроение… Ладно, здесь пока всё. Пора бы уже и другими делами начать заниматься.
Подстаканники я запер в сейф. Не то чтобы не доверял хозяйственности тётки Натальи, но есть всё же разница между посудой и ключами для запуска ракет.
Переоделся. И, уже совершенно готовый к новому дню, перенёсся к Ползунову. При всём своём деморализующем пессимизме Захар был немножко прав. Если у Ползунова не выйдет со сборкой, то значимость всех моих запасов стремится к нулю. Ну, разве что только действительно — врагам не достанется.
— Боюсь, это всё, чего мы смогли добиться, — грустно сказал Ползунов.
— Н-да… — ответил я.
Воина-андроида они собрали. Благоразумно окружили антитварной цепью. Это как верёвка, только цепь и гораздо сильнее. И сейчас воин бесновался в кругу, за пределы которого не мог выбраться. Он орал, ревел, кидался на незримые стены, швырялся огнём, морозил воздух, посылал разряды электричества. В общем, вёл себя так, как вёл бы, оказавшись в ловушке, пьяный Аврос. С поправкой на то, что был, очевидно, во много раз сильнее Авроса.
— На контакт не идёт? — полюбопытствовал я.
— Он не воспринимает нас как существ, с которыми возможен контакт, — вздохнул Юлиан Юсупович. — Люди для него — цель. Он хочет нас убить, только и всего. И цепь эта долго не продержится. Ещё час, не больше.
Глава 9
— Здорово, — одобрил я. — И когда ты собирался сказать об этом мне?
— Как раз думал о том, чтобы послать за тобой Демида Евграфовича. — Ползунов оглянулся на Демида, который, как заправский телохранитель, отсвечивал у него за спиной. — Это… м-м-м, существо — твоё имущество. Было бы некрасиво уничтожить его без твоего ведома.
— А как ты собирался его уничтожить?
— Опутать дополнительными цепями, транспортировать в плавильный цех и переплавить. Несмотря на то, что внешне этот кадавр — подобие человека, в основе его металл.
— Да это я знаю. Не знал, что ты умеешь переплавлять такие металлы.
— Это непросто, — признался Ползунов. — Но Юлиан Юсупович владеет необходимой технологией.
Некроинженер с достоинством поклонился.
— Что за технология?
— С вашего позволения, я освоил её ещё на стадии разработки первого опытного образца.
— Терминатора?
— Да-да, именно! Я долго бился над тем, чтобы металл, из которого он создан, приобрёл нужные свойства. И после многих экспериментов понял, что металл нужно обрабатывать дополнительно, посредством воздействия на него энергии, исходящей от охотников.
— Э-э. Переведите.
— При обработке металла несколько охотников должны воздействовать на него своими так называемыми Знаками, — объяснил Ползунов. — В этом случае металл обретает необходимые свойства. Демид Евграфович, любезный. Подскажите, как именно вы воздействовали на образец?
— Чегось? — удивился Демид.
— Они железо плавили, а ты в это время Знак кастанул, — перевёл я. — Что за Знак?
— А! Так бы и сказали. Красный петух.
Некроинженер благодарно кивнул.
— Как показали эксперименты, этот ваш Красный Петух не только многократно увеличивает температуру плавления, но и передаёт объекту воздействия весьма полезные свойства. С его помощью был создан первый образец. И с его же помощью мы планируем уничтожить этот. — Он грустно посмотрел на беснующегося андроида. — Хотя, конечно, очень жаль! У нас в отношении него были далеко идущие планы.
— Не поверите — у меня тоже… Ладно, понял. Сейчас вернусь.
Я перенёсся в свою комнату. Вынул из сейфа комп и вернулся.
— Что это? — заинтересовались оба инженера.
— Папка. Там у меня внутри бумажка, на которой всякие секретные Знаки начерчены. Сейчас я их буду применять. Посторонних прошу покинуть помещение.
Господа инженеры и Демид переглянулись, с места не тронулся ни один.
— А кто здесь посторонний?
— Все. Давайте, шустренько, на выход!
— Ты останешься один?
— Почему? Вдвоём. — Я кивнул на андроида.
— Но это очень опасно! Мы не можем тебя оставить!
— Ещё как можете. Делайте, что говорю.
— Но…
— Иван. — Я положил руку Ползунову на плечо. — Когда ты работаешь, я под ногами путаюсь?
— Нет.
— Ну вот и ты не путайся. Всё, на выход! Демид, проводи.
Демид солидно кивнул и принялся оттеснять господ инженеров к двери.
Дождавшись, пока вся группа покинет помещение, я открыл комп. И обомлел.
Когда смотрел на экран в последний раз, он показывал ячейки, заполненные частями андроидов. Сейчас на передний план выдвинулась единственная ячейка. Андроид находящийся в ней, мигал всеми оттенками красного, словно взбесившийся светофор.
Единственное, что горело зелёным — сердце. Та самая батарейка, которая заставила ожить остальное. Принадлежащее к разным комплектам — о чём система пыталась сообщить сборщику всеми доступными средствами. Андроид, очевидно, был собран с нарушением всех возможных правил.
В пользу моей догадки говорила таблица, находящаяся рядом со схемой. Она состояла из многих строк, каждая из которых горела красным. Я подумал, что терять мне нечего, и ткнул наугад в самую верхнюю. Ноль реакции. Тьфу ты, блин, забыл! Я вытащил меч и коснулся строки его рукоятью. Теперь сработало, строка из красной стала белой.
А в беснующемся андроиде что-то неуловимо изменилось. Присмотревшись, я понял, что у него больше не двигается голова. Застыла в одном положении, чуть повёрнутая. Руки и ноги андроида продолжали совершать характерные движения, потребность разорвать меня в клочья никуда не делась. Но голова больше не двигалась.
Скоро я понял, что видеть меня андроид тоже перестал. Его ноги бестолково перетаптывались на месте, тело постепенно развернулось на сто восемьдесят градусов. Могучие руки теперь судорожно тянулись не в мою сторону, а к противоположной стене.