А ну как и там Бирюк — не единственным колдуном был? Народ, он ведь как? Сидят, молчат, пока петух в жопу не клюнет. Красный. А потом начинается: «Ну, мы не думали… Мы не знали… А чё, так можно было?.. Да он вроде и не вредил особо! Так, убьёт пару человек за год — ну сами виноваты, нефиг было службу в церкви пропускать». Ужас, короче. Страшнее обывателя, пытающегося защитить свою зону комфорта, только тётка Наталья, пишущая заявление об увольнении по собственному желанию.
Неофита я нашёл ожидаемо в избе у Кузьмы. Степан дожидался там же.
— Дела… — сказал Кузьма.
— Ну вот ты ж разумный мужик, — устало напустился я на старосту. — Неужели ничего не заподозрил? А когда все бухали, как не в себя, этот Олупий чего делал?
— А не было его тогда, — сказала жена Кузьмы, пока её супруг смущённо смотрел в пол.
— Как так — не было?
— Да вот в том и дело, что отродясь его у нас в деревне не было, лишь опосля того случая с ведьмой появился. Сейчас вот припоминаю, как впервые его встретила — с поля шла, а он — в лес. Я — так, мол, и так, мил человек, ты кто таков будешь? А он: «Ты чего, соседка, голову напекло, своих не узнаёшь? Это ж я, Олупий!» Тут смотрю — и правда, Олупий. И вроде как на сердце сразу спокойно — свой. Ну и пошла домой себе. И с каждым так, верно.
— Верно, — кивнул Степан.
— Так и было, — поддакнул Кузьма. — Я его у кузнеца встретил — он там чего-то… Так они на меня в два голоса: «Ты что, староста, с дуба рухнул, что ли, своих не признаёшь⁈» Ну, я и сделал вид, что признал. Мало ли, думаю, как бывает. Деревня всё ж не три дома. Ну, вот, и…
— Значит, жену твою и Степана он колдовством заморочил. Кузнеца, видимо, тоже. А тебе, Кузьма, уже просто так, на словах затёрли. Ты и притворился, что вспомнил.
— Видать, так…
— Ну, оно понятно. Силы у колдуна были не великие, на всех морока не хватало. Но внедрился грамотно, конечно.
— Свято место пусто бывает, — сказала жена Кузьмы.
— Это вы к чему?
— Не стоит село без праведника. И без колдуна — тоже. Один ушёл, другой придёт. Завсегда так было, исстари.
— Перебьём всех колдунов — будет не так, — пообещал я. — Только впредь — пожалуйста, Христом-богом молю! — если увидите что-то подозрительное, первым делом бегите ко мне с обстоятельным докладом. А думать будете потом. Договорились?
Договорились. Я, конечно, в соблюдение договоренности нихрена не поверил, но вид сделал. Подозреваю, что мои собеседники поступили таким же образом. Этот характер в миг не исправишь. Привыкли люди, что со своими проблемами надо самостоятельно справляться, потому что никого они больше не интересуют. Барина — так уж точно.
Степану я в двух словах растолковал, кто он есть, оставил контакты и предложил, как надумает, заходить в оплот.
— А ежели не надумаю?
— Ежели не надумаешь, лично я очень удивлюсь.
Из Обрадово мы с Неофитом переместились в Давыдово, где с чувством, с толком, с Земляной пообедали.
— А где все? — спросил я.
— Да смотря кто, — пожала плечами Земляна. — Захар — в городе, какие-то твои дела устраивает.
— М, ясно. По сейфу, наверное. Надо было, конечно, сразу озаботиться, ну да ладно. А Гравий?
— В Сибири. Посидел, отдохнул — и опять тайгу топтать. Таков уж человек…
— Егора не видала?
— Не видала. Тоже по своим делам где-то ходит.
— Дом-то есть у него, где жить? Или в оплоте кантуется?
— Есть вроде. В оплоте зимовала — его ни разу не видела. К слову, Владимир.
— Ну?
— У тебя ж теперь свой оплот есть, у нашего ордена.
— Ну, есть.
— Может, мне туда перебраться? Дом хороший, не замёрзну.
— Эм… А здесь тебе не нравится?
— Нравится. Да просто думаю, может, стесняю тебя. Когда к тебе Маруська-то заглядывала последний раз?
Я фыркнул.
— Ты спроси для начала, когда я домой нормально ночевать приходил, так, чтоб сразу не вырубаться. Это у вас у всех — зимние каникулы, а у меня самая страда пошла. Только успевай поворачиваться. Там уж потом хоть десять Марусь приди — я мёртвый.
— Так, а чего ж ты меня с собой не берёшь? — возмутилась Земляна, приняв вызов. — Я ж — только кликни, тварей-то бить! Вот где вы были нынче утром?
— Где были — там больше нету, — проворчал Неофит, уписывая грибной суп.
— Вот и я об этом, — пригорюнилась Земляна. — А мне, может, тоже косточек хочется… И родий.
— Ну, понято, принято. Сейчас после обеда двинем в ещё одну деревню с внезапной проверкой. Оно вишь, чего творится-то. Этот сраный Министр решил сделать мне новогодние подарки. И, как полагается доброму человеку, хорошо их спрятал, чтобы я до Нового года случайно не нашёл. А я взял и нашёл. Совершенно случайно, ясен пень.
— Подарки-то хорошие? Жирные?
— Раз на раз не приходится… Но в целом есть, чем поживиться. И лишний человек — нифига не лишний. Так что если есть желание — хватит рассиживаться, собирайся, да погнали. Впрочем, не спеши, не сразу. Дадим пищеварению немного поработать, превратить тяжесть в энергию.
Дали. Пока Земляна неспешно собиралась, я вышел на двор, оглядел хозяйство. Проведал Тварь. Та, как всегда, что-то жевала.
— Дело есть? — спросила она.
— Нет пока.
— Это хорошо. Надоели мне твои дела. Скачи-скачи, маковой росинки не подадут… — Тварь снова сунула морду в ведро.
— Ты такими темпами скоро превратишься в идеальную форму.
— Чего? — Морда высунулась из ведра и уставилась на меня. — Обидеть пытаешься? Я и так в идеальной форме!
— Ещё нет. Идеальная форма, чтоб ты знала — шар.
Сильно, сильно обиделась на меня Тварь. Даже доедать не стала — отвернулась. Я только головой покачал. Да уж… Надо бы взять за правило гонять её раз в день хотя бы на половинных мощностях. Этакая силища стоит целый день в конюшне и жрёт! К хорошему такое не приведёт уж точно.
А фигово то, что никого, кроме меня, она не допустит себя гонять. То есть, допустить-то, может, и допустит, да только кто ж с ней совладает? Не Данила же. Да и друзей-охотников терять не хочется. Самому придётся. Вот прям с завтрашнего дня и начну.
Порешив так, я вышел из конюшни и наведался в сарай. Вновь окинул взглядом свою коллекцию банок, и… И у меня внезапно затрепетало сердце. Дыхание замерло. Потом вернулось, конечно. Но суть-то в том, что я вспомнил одну очень важную вещь. О которой не то чтобы забыл, просто выпустил из поля внимания. Да и не я один выпустил, если разобраться.
Вспомнил, как нашёл первую и вторую банки. И как именно осуществлял вскрытие. И что потом происходило.
— Твою. Мать, — прошептал я, борясь с предательской дрожью в руках. — Это… Это ж сколько здесь?
В каждой банке, если её не вскрыть аккуратно — как мы делали с теми, что отправили к Ползунову, — а, например, проткнуть правильным мечом или сжать Костомолкой, будет десять родий. Ну, исходя из предшествующего опыта, должно быть.
То, есть, теоретически, будь желание, до Гридя я могу апнуться хоть через минуту. А может, и до Тысячника… Ну а что? Сотня банок здесь точно есть. И как показала практика, на функционал запчастей этот момент не влияет. Насколько я понял ситуацию, родии содержатся в некоем защитном механизме банки. Может, от коррозии содержимое предохраняет, или хрен его поймёшь. Ломать не мешает, во всяком случае.
— Это уже даже не читерство… Это — …
Подходящее название появившейся возможности я придумать не успел. Меня отвлёк богатырский оклик сзади:
— Владимир! Я от Ивана Иваныча. Твои сказали, здесь тебя искать.
Обернувшись, я увидел Демида.
— Чего случилось?
— Эта штука сдохла.
— Какая штука, ты о чём?
— Ну, которую вы собирали. Которая потом мастерскую крушила.
Глава 21
— О как. А я даже не знал, что эта штука болела… Как дело было?
— Да никак. Иван Иваныч говорит, работали, испытывали. Всё вроде нормально было. А потом у него вдруг голова начала дёргаться, побледнела и отвалилась. И рука ещё. Ну и… всё. Остальное иногда шевелится, но бестолково. А голова вовсе на куски рассыпалась.
Я обработал мысленно информацию и пришёл к неутешительным выводам. Повернулся к своему богатству и горестно сказал:
— Вот так вот, значит, да? «Дудочка и кувшинчик»? Подло, Вселенная. Очень подло. Но ладно.
— Это ты к чему? — спросил осторожно Демид.
— Да у меня тут вопрос назрел. Гамлетовский. Быть или не быть?
— Что за вопрос такой? Быть, конечно, пока можно. Не быть — всегда успеем.
— Верно говоришь, Демид. Но вопрос стоит шире. Что нам важнее: собрать армию инопланетных воинов для борьбы с тварями, или же мне прокачаться до Тысячника за несколько минут?
— Не пойму я тебя, Владимир…
— А что тут непонятного. Голова и рука — это ведь как раз те запчасти, которые я первыми нашёл. Знать ведь не знал тогда, что это вообще такое. Родий за них, конечно, получил, и на вид голова и рука остались такими, как были. Но при нормальной рабочей нагрузке сдохли. То есть, получается, что-то стратегически важное я всё-таки повредил — когда банки мечом протыкал и Костомолкой херачил. Остальное-то, то, что аккуратно извлекал — живо, получается. Не рассыпалось. Только без головы не работает… Вот и встаёт вопрос. Ну, один-то опытный образец мы точно соберём, хрен бы с ним. А насчёт армии я теперь уже не уверен. Ладно, когда один андроид вышел из-под контроля и кинулся на своих — можно управиться. А если вся армия так поступит?.. Угу. Вот я, кажется, и ответил себе на главный вопрос… Что ж, пойдём, Демид, в башню. Мы там много банок вскрыли, голова и рука точно попадались. Отдашь Ползунову, пусть прикрутит вместо сломанных.
Демид, который по-прежнему ничего не понимал, покорно кивнул и пошёл вслед за мной в башню. По пути спросил, как бабуля Мстислава. Я его заверил, что лучше всех, ещё бы, а такой бабули дела обстояли как-то иначе.
— Правая там рука или левая? — спросил я, сортируя стоящие вдоль стен янтарные цилиндры с запчастями.