. — Удар-то с чертей — уж больно сильный! Я всего два выдержать смогла.
— И я два, — кивнул Егор. — Но у меня запасец родий был солидный, потому и ранг поднять сумел.
— Значит, следующий удар легче перенесёшь, — сказал я Егору. — Чем сильнее становишься, тем легче родии поглощаешь. Это я на себе проверил.
— А я… — вздохнул Захар.
— А ты зато с Марфой вдоволь натешился, — хохотнул Егор. — Кому что! Ты гляди, в следующий раз, как битва начнётся, тоже при ней сиди. А то Неофит тебя по рангам не обскачет — расстроится.
— Кстати, а где он? — спросил я.
Обвёл столовую глазами и понял, какого элемента в ней не хватает.
Охотники переглянулись.
— Был здесь!
— Вот только недавно…
— Под ногами крутился…
В собственной комнате Неофита не оказалось. Призванные к опросу тётка Наталья, Тихоныч и Маруся выдали ту же информацию, что охотники — Неофит был здесь. Вот только сейчас! А что, пропал куда-то?..
— Может, в деревню удрал? — предположила Маруся.
— Зачем ему в деревню?
— Чтоб не видал никто. Он уж больно расстроенный был, что Владимир Всеволодович приказали на битву его не брать. Может, забился куда в сараюшку да ревёт от обиды?
— Угу, — сказал я. — Расстроенный, значит.
Быстро прошёл в комнату Неофита. Ну, что и требовалось доказать. Меча нет, кинжала тоже. Как и верхней одежды.
— Хрена с два он в сараюшке ревёт! Тварей бить рванул. А то чего — все с родиями да с костями, один он не при делах. Погнал исправлять ситуацию.
— Куда?
— Если бы я знал, куда, уже был бы там. Давайте вместе думать.
Глава 3
Думать получилось не очень — никто ничего не знал, мало вводных было. Я мог думать лишь об одном: найду — убью. Я после ночной зарубы с чертями, между прочим, даже не прилёг. То одно, то другое. А теперь, вот, ещё пацан слинял куда-то. Один. Без наставника, то есть, меня. Можно подумать, не знает, что мне тоже родии нужны!
— Куда он мог пойти? — гадала Земляна. — Зима на дворе. Может, так, со злости побежал, абы куда?
— Это вряд ли, — отмёл я предположение. — Пацан сильно деловой, прошёл бизнес-школу Троекурова. В долг не верит, клиентов без покупок не отпускает, вслепую не инвестирует. Если куда рванул — значит, почуял верняк. Никто сюда не приходил с жалобами?
Опросили всех домашних — выяснилось, приезжал некто на лошади. В суете его заметил только Данила, да и тот — мельком.
— Смотрю, этот, паренёк-то, с ним говорит. Ну, думаю, разберётся.
— Пацан десятилетний — разберётся? — уточнил я.
— Ну так он же охотник! Вы ж его, как взрослого — на крыс, на упыря. — Данила и не думал смущаться и чувствовать себя виноватым.
Я тоже почувствовал, что повешать на Данилу не то что всех собак — даже одну у меня не получится. Просто моральных сил не хватит у меня повешать на Данилу собаку. Потому что специфика охотничьей тусовки со стороны действительно выглядит для непосвящённого человека очень специфично.
— Что за всадник, как выглядел? — перешёл я к конструктиву.
— Всадник как всадник, одет по-зимнему, морда — лицо, то есть, — замотана. Ну, оно понятно дело, скакать-то по холоду — рехнёшься, вся морда — лицо, то есть, — облезет, как у покойника. Да и вообще, тулуп надо и штаны ватные, даже если не холодно, как сейчас. Это только кажется, что не холодно. А ты поди, поскачи! Лошади-то хорошо, она несётся, ей жарко. А тебя — аж насквозь, бр-р-р, ветрища этот. Шут с ним с ветрищем. Ты посиди просто на одном месте, даже если она шагом идёт. Посидишь часик — околеешь. Да и в тулупе околеешь, холод-то он везде пролезет, холод покой как раз и любит.
Я с недосыпу чуток подвис, слушая даниловский ликбез по зимней скачке. Крыша недалеко отъехала, погрузив меня в лёгкое подобие транса. Где-то как будто бы запели птички, зашумело море, послышались песни китов. Хорошо… Где-то. Интересно, а тварные киты есть? Наверняка есть. Чудо-юдо рыба кит — это вам что, хрен собачий? Одно только интересно, тварный он, кит этот, или реликт ушедшей эпохи сказок? Так, стоп, о чём это я?
А, да, Данила лепит какую-то ненужную мне фигню, а я его не прерываю. Почему не прерываю? А, во, контент попёр! Я ж как чувствовал, что нужная мысль ещё прозвучит. Потому и не прерывал. Вот. Вовсе я не выпадаю из реала с недосыпу, а просто хорошо знаю жизнь, вот и не лезу, когда не надо. У истинного самурая ведь как? Зачем зря мечом махать, когда можно просто сидеть у реки и ждать, пока по ней проплывёт труп врага. Может, конечно, это и не у самураев, но кто меня тут опровергнет? А? Маруся? Егор? Захар? Ха! Специалистов-востоковедов тут нема, увы, аниме делать пока не научились.
— … а этот-то — сразу видать, городской, только рожу замотал, — продолжал Данила. — А сам по-лёгкому одетый, плащ только шерстяной, ну да толку с того плаща? Он и не застёгивается путём. А под ним — всё одно, штаны простые, да сверху, там, обычное.
— Может, у него одежда из мембранной ткани, — возразил я. — Она тонкая-то тонкая, а хрен продуешь. И водонепроницаемая. При том дышащая. Колдовство — отвал башки, куда тем Знакам. Но как работает — в душе не чаю. Даже захотел бы прогрессорствовать, в этом направлении ничего бы не изобрёл, увы, не мой профиль… Так, ладно, стоп. Про мужика этого. Городской, говоришь? А откуда, из Поречья?
— Вестимо, из Поречья. Откуда ещё? Не из Смоленска же. От Смоленска он околел бы, столько скакать. Хотя, ежели с ночёвками… Не. Всё равно бы околел.
Больше никакой информации от Данилы, видевшего всадника лишь мельком, выцыганить не получилось.
— А почему ты своё Яблочко не используешь? — спросила Земляна. — Тогда Абрамова нам за милую душу показало.
Я горько вздохнул и посмотрел на Земляну.
— Думаешь, я уже совсем — того? Не помню, какие у меня Знаки есть, и как их использовать? Всё я прекрасно помню. Только искать-то мы кого будем?
— Неофита же! — вообще не поняла проблемы Земляна.
— Ну давай, ага. — Я кастанул Путеводное яблоко. — Яблочко-яблочко, покажи нам Неофита, охотника малолетнего.
Яблочко висело над землёй и уже привычно смотрело на меня, как на буйно помешанного, взломавшего у доктора в кабинете шкаф с крепкими алкогольными напитками.
— Чего это оно? — удивилась Земляна.
— Пацана, по-твоему, как зовут?
— Неофитом же!
— Неофитом я его назвал, когда к Прохору привёл. Так и закрепилось.
— Зачем? — обалдел уже даже Егор. Который, как и Захар, далеко от меня не отходил.
— Ну… Потому что «неофит» значит «новичок»…
— В смысле, ты просто так взял и назвал мальчишку первым попавшимся именем? — Теперь уже и Захар смотрел на меня с недоумением. — На кой⁈
— Имя настоящее его кто-то знает? — простонал я. — Или так и будем разбираться в работе моего гениального разума? Он слишком гениальный, нам не постигнуть.
Настоящего имени никто из охотников не знал. Данила пожал плечами. Груня, вышедшая с ребёнком во двор, разделила всеобщее недоумение по озвученному вопросу. Ничего не знали хлебосольная тётка Наталья и хозяйственный Тихоныч. Последний даже был не в курсе, что Неофита кличут Неофитом, никак не мог запомнить.
Порадовала внезапно Маруся, вешающая стиранные простыни на заднем дворе.
— Мальчишку-то? — беззаботно сказала она. — Знаю, как не знать. Митрофанушкой его зовут.
— Вот как ты это знаешь⁈ — изумилась Земляна.
— Ну… — Маруся слегка покраснела. — Болтали мы с ним. Вижу — понравилась я ему. Ну а мне что — жалко, что ли?
— В каком плане — «жалко, что ли»? — осторожно уточнил я.
— Ну, он ходит за мной, рассказывает всё. Да и пусть себе. Вижу, одиноко мальчишке, из дома его забрали, а тут всё кругом непонятное. Он ко мне и потянулся. Взгляд-то у него взрослый, знаете, будто много пережил. И как посмотрит этим взглядом, так и понимаешь: не ребёнок на тебя смотрит, а будто мужчина маленький.
— А ты и рада красоваться, — подколола Земляна.
— Я, Земляна, ничего дурного не делала, — обиделась Маруся и бросила на верёвку пододеяльник. — Чай, не дурочка. Так что не надо меня попрекать.
— А имя-то он тебе как сказал? — спросил я.
— Да я почти сразу спросила — мол, что это за имя такое чудное — «Неофит». Будто у монаха какого. Он и сказал — то, мол, не имя, то меня Владимир назвал, видать, так у охотников принято, особыми словами называться. А по правде, говорит, Митрофаном зовут. Про Санкт-Петербург рассказывал. Интересно — страсть! Вот бы побывать хоть разок, да где мне…
Маруся вздохнула и принялась фиксировать пододеяльник прищепками.
— Побываешь, обещаю, — сказал я. — Спасибо, помогла. А бельё, что, в минус реально сохнет?
— Минус? — не поняла Маруся.
— Ну, на холоде.
— А. Сохнет, только медленнее. Но зато потом такой свежестью от него веет — ах! — Маруся закатила глаза.
— Понял, принял. Не смею больше мешать. Спроси у Тихоныча премию, скажи, что я разрешил.
— Какую такую премию?
— Ну, это помимо жалованья, для хороших работников.
— Так я же крепостная, какое мне жалованье?
— Да блин. Не морочь голову! Скажи Тихонычу, чтобы выдал премию. Вернусь — проверю.
Отойдя за угол, чтобы не смущать Марусю колдовством, мы встали в круг, и я снова кастанул Яблочко.
— Покажи нам охотника Митрофана, — потребовал я. — Того, что малолетний. А то мало ли, сколько их…
Яблочко влёт распознало, чего от него хотят добиться, и изобразило Неофита. Пацан стоял в до боли знакомом помещении. А именно — в трактире у Фёдора. И с важным видом что-то от Фёдора выслушивал. Фёдор говорить-то говорил, но сам смотрел на Неофита с тоской и недоверием.
— Чего это он? — спросил Захар.
— Квест берёт.
— А?
— На. Фёдор — мой осведомитель. Случилось, видать, чего-то по нашей части, он за мной и послал. А Неофит перехватил. За это тоже по ушам получит. Тырить все горазды! Ты свою агентурную сеть подними с нуля. Слабо? Слабо. А чужими руками жар загребать… Ладно, пошёл разбираться. Вы тут далеко не отходите, стойте на стрёме. Если что — я за вами вернусь. Хотя и не обещаю. Там, по ходу дела, работы на десять минут с закрытыми глазами. А то Фёдор бы пацану и вовсе рассказывать не стал. О, ишь, смотри, соображает! — На проекции Неофит протянул Фёдору какую-то монету. Тот с тоской её взял. — Ну, шкет! Митрофанушка…