— Служба своему Отечеству, — ответил Аркадий.
Выражение лица Марии Константиновны изменилось. С добродушного и снисходительного оно сменилось на безэмоциональную каменную маску.
— Будет лучше, — уверенно заявил Аркадий. — Если приложить все свои силы, если этому отдать всего себя — лучшее будущее настанет. Я верю в это и считаю, что должен был оказаться там, где больше всего нужен.
— Где ты был нужен? — тихо спросила Мария Константиновна.
— Я был нужен в армии, — ответил Аркадий. — Когда настанет нужный час, а он настанет очень скоро, мне нужно находиться в нужном месте. Ради России.
На самом деле, не только ради неё. Возможно, ради всего мира. Только вот Мария Константиновна едва ли оценит его грандиозные планы. За такие планы тут принято докладывать охранке…
— В армии? — переспросила женщина в чёрном. — Но почему?
— Я предчувствую, что в ближайшем будущем это будет нужно, — ответил Аркадий. — В нужное время, армия сыграет определяющую роль в судьбе страны.
Мария Константиновна не поняла, но почувствовала смысл его слов.
Сейчас нет войны, для обычных обывателей сейчас спокойное время, а империя, пока крестьяне дохнут, а высшие классы наслаждаются жизнью, неуклонно падает в пропасть.
Здесь уже нечего спасать.
— Налей мне то, что выпил бы сейчас сам, — попросила женщина в чёрном.
Аркадий поставил на стойку стакан и налил в него чистый американский виски.
Мария Константиновна принюхалась к напитку, поморщилась, после чего залпом опорожнила стакан.
— Кхем, — кашлянула она.
Аркадий продолжил натирать чистый стакан тряпкой, как заправский бармен. Действо его успокаивало и позволяло спокойно размышлять над ситуацией.
Сценарий, в котором он просто дожидается революции и примыкает к большевикам, выглядел откровенно плохим.
Из-за этого вынужденного простоя он упустит множество потрясающих возможностей, о которых ему достоверно известно, а также упустит потрясающие возможности, о которых ещё даже не знает.
Ему только и оставалось, что думать.
«Возможно, подойдёт вариант с менее крупными городами», — подумал Аркадий. — «Ещё не всё потеряно. Можно попытать удачу с какими-нибудь другими училищами, где директорствуют более сговорчивые люди…»
Но время уже потеряно. Он потерял столько времени, а ведь поступать и сдавать экзамены ему нужно сейчас.
Время на подготовку к самим экзаменам тоже уходит, а ведь теперь ему нужно, вдобавок к этому, искать варианты для поступления и сдачи экзаменов экстерном. Он не может позволить себе промедление — время для промедления уже ушло.
Его план предполагал сдачу экзаменов в реальное училище, затем сдачу экзаменов за шесть лет экстерном.
После этого он должен был поступить в юнкерское училище. С полноценным аттестатом зрелости на руках — это сугубо технический вопрос.
Из юнкерского училища он должен был либо идти в войска, либо поступать в военное училище — это сразу же открывает перед ним офицерский уровень, на котором он очень опытен.
А там война…
— Как ты относишься ко всему, что тут видел? — спросила вдруг Мария Константиновна. — Хорошо подумай, прежде чем отвечать.
Терять Аркадию было нечего, поэтому он решил отвечать честно.
— Декадентство, если говорить мягко, — ответил он. — Тотальный упадок «элиты» города. Разврат, алкоголизм, наркомания — с этими людьми уже всё кончено. Нюхают кокаин, колют героин, пьют абсент и предаются свальному греху. С такими нормальную страну, увы, не построить. Даже самые смелые реформы тщетны, пока вот такие, как они, наверху.
— Даже столыпинские? — уточнила женщина в чёрном.
— Столыпин сражается с ветряными мельницами и эти мельницы неожиданно умело дают ему сдачи, — грустно усмехнулся Немиров. — Он заведомо обречён, потому что игра изначально нечестная.
— М-хм… — хмыкнула Мария Константиновна. — Благодарю тебя за честность.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Аркадий. — Честности у меня полно, а ещё и зубы здоровые.
Алексей, к моменту своего фактического растворения в личности Аркадия, не успел угробить свои зубы, хоть и питался, откровенно говоря, отнюдь не разносолами. Грубый хлеб — пища крестьян.
Мария Константиновна улыбнулась, показывая, что оценила шутку.
«Что же делать?» — спросил себя Аркадий. — «Куда ехать?»
— А что, если я скажу тебе, что могу помочь с твоей неразрешимой задачей? — поинтересовалась Мария Константиновна.
Глава девятаяПровидение
— Марфа Кирилловна? — вошла Мария Константиновна в съёмную комнату.
— Здравствуйте, — поклонилась бывшая крестьянка.
— Не нужно мне кланяться, — попросила её женщина в чёрном. — Здравствуй.
— Чайник ставь, — обратился Аркадий к Марфе.
У них тут всё давно как у людей: есть буфет, есть оборудованная кухня, которой уже умеет пользоваться Марфа, есть кофейник и чайник.
Официальная съёмщица комнаты засуетилась, а Аркадий проводил гостью к дивану, после чего сходил к буфету, за соломкой фабрично-торгового товарищества «А. И. Абрикосова и сыновей».
Марфа умело разогрела примус[15], после чего накачала в бачок воздух и зажгла горелку. Пока чайник закипал, она приготовила заварник, который ей тоже придётся греть на том же примусе — современный быт нелёгок. Но это было в несколько раз легче, чем делать всё то же самое с помощью крестьянской печи или вообще на костре.
— Я хочу спросить у вас — почему? — спросил Немиров, сделав глоток из фарфоровой чашки.
— Почему я хочу помочь тебе? — уточнила Мария Константиновна.
Она всё так же в чёрном платье, а на голове её была чёрная вуаль. Очевидно, что она в трауре, но он знает её уже приличное количество времени и она одевается так всегда.
— Да, — кивнул Аркадий.
— Мой покойный муж — Михаил Иванович Бострем, — сообщила Мария Константиновна. — Он был полковником, участвовал в Дальневосточной войне, командовал 22-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. Он погиб в сражении при Мукдене.
— Соболезную, — произнёс Аркадий.
— С тех пор я и ношу траур по моему Мише… — Мария Константиновна отвернулась и достала из сумочки платок.
Русско-японская война, которую тут называют «Дальневосточной войной» или «Войной с Японией», отгремела сравнительно недавно. Боевые действия проходили всего шесть лет назад, поэтому воспоминания людей об этом ещё свежи.
— Если ты собираешься в юнкерское училище, чтобы быть готовым, в нужный момент, послужить Отечеству, то я всё сделаю, чтобы у тебя получилось, — вновь посмотрела на него Мария Константиновна.
— И вас не смущает то, что я из крестьян? — спросил Аркадий.
— Почему это должно меня смущать? — усмехнулась она. — Служба Отечеству гораздо важнее сословных ограничений. Ты очень умный мальчик. И я уже знаю, что ты сам старательно готовишься к поступлению в реальное училище, о чём говорит маленькая армия репетиторов, с которыми ты занимаешься.
В дверь постучали. Марфа открыла дверь и запустила внутрь Пахома.
— Здравствуйте, — поклонился он гостье.
— Идём… — Марфа указала ему на выход.
У них точно есть какие-то дела, остающиеся вне поля зрения Немирова. Впрочем, ему было всё равно — он не будет удивляться, если они затеяли какое-то прибыльное дельце за его спиной. Это неважно.
— Такое прилежание в учёбе свидетельствует лишь о том, что ты всерьёз настроен поступить и закончить обучение, — заговорила женщина, когда входная дверь была закрыта. — Ты тратишь огромные, по меркам крестьян, деньги, чтобы получить образование и уже достиг немалых успехов. Ты точно уверен, что сможешь сдать экзамены экстерном?
— Я рассчитывал, что дело будет решённым в ближайшие несколько месяцев, в течение которых я успею подготовиться к экзаменациям, — ответил Аркадий.
— Продолжай заниматься, а я позабочусь о том, чтобы ты не испытывал никаких проблем с поступлением, — улыбнулась Мария Константиновна. — Тебе больше не стоит об этом волноваться.
— Благодарю вас, — кивнул ей Аркадий.
— Пока что — не за что, — ответила она на это. — Готовься тщательно, ближе к концу июля поедем в Петербург — есть там у меня старые связи…
Аркадий вновь кивнул.
— А теперь расскажи мне о битве под Прейсиш-Эйлау, — попросила Мария Константиновна.
Она очень любит оригинальную подачу Немирова — он рассказывает в красках, ведь писательский навык его никуда не делся, а ещё немало внимания уделяет расстановке сил и действиям командиров на поле боя.
— Так обратитесь к Марфе, — развёл руками Аркадий. — У меня нет времени на всякую ерунду…
— Ерунду? — возмутился директор. — Я предлагаю полторы тысячи рублей за вечер!
— Дороговато за экзотическую обезьянку… — неодобрительно покачал головой Аркадий. — Нет, не интересует.
Он обедал в «Чайной», недалеко от астраханского кремля — тут дают неплохие обеды, ни в чём не уступающие стряпне Марфы, а местами и превосходящие её, поэтому Аркадий решил позволить себе небольшую слабость в виде обедов в «Чайной» не более трёх раз в неделю.
У Марфы точно есть какие-то дела на стороне, поэтому готовит она нерегулярно — «тайное» предприятие отнимает всё её время. Старается, конечно, успевать, но у неё не всегда получается.
— Заказывать будете? — подошёл к столику Аркадия официант.
— Себе я всё уже заказал, — ответил Немиров.
— Не буду, — ответил Шварц.
Он дождался, пока официант уйдёт, после чего с неприязнью посмотрел на Аркадия.
— Марфа Кирилловна отказывается иметь со мной какие-либо дела, — произнёс он. — Это твоих рук дело, я прав?
— За смертные грехи принято расплачиваться, — пожал плечами Аркадий. — Кто-то платит на Земле, а кто-то на небесах.
В бога он не особо-то верил, но для местных это что-то вроде само собой разумеющейся характеристики человека, поэтому ему приходилось иногда вворачивать фразочки на религиозные темы…