Юноши, в большинстве своём даже во двор не выходившие без сопровождения, ему не ровня.
«Как скоро они выяснят, что меня лучше гасить толпой?» — подумал Немиров.
После того, как был озвучен списочный состав взвода, поручик Каплинский начал разъяснять распорядок дня, правила училища, а также наказания за проступки и нарушение дисциплины.
Все эти суровые наказания означали лишь то, что «разрешать проблемы» нужно так, чтобы этого не видело начальство…
Когда предварительный инструктаж был закончен, поручик начал ходить вдоль строя и внимательно рассматривать новоиспечённых юнкеров.
«Лица запоминает — это он правильно», — подумал Аркадий. — «Сам так делал. Слишком много раз…»
Во время Третьей мировой в его батальон прибывало аж восемь пополнений. НАТОвцы, кто бы что о них ни говорил, умели воевать, поэтому потери были тяжёлые. Если учесть маневровый характер войны начальной фазы, тяжёлые потери были с обеих сторон — тогда всем казалось, что война закончится очень быстро. Опыт локальных конфликтов твердил об обратном, но ощущение скоротечности войны было — такая высокая интенсивность боевых действий просто не могла продлиться долго. Как оказалось, могла.
— Смирно! — выкрикнул поручик. — Направо! Шагом — марш!
Он вывел их на улицу, где уже построились остальные взводы.
Второй взвод был поставлен в промежутке между первым и третьим. Был ещё четвёртый взвод, но его Аркадий в подробностях не рассмотрел.
Перед построенной ротой встал генерал-майор Антипов.
— Здравствуйте, юнкера! — приветствовал он новобранцев.
— Здравия желаем, ваше превосходительство! — выкрикнул Аркадий.
Он был одним из немногих, кто приветствовал начальника училища правильно, а остальные выкрикнули вразнобой что-то невразумительное.
— Ничего, это мы поправим, — покивал генерал-майор. — Добро пожаловать во Владимирское военное училище, где вы будете обучаться и формироваться как будущие офицеры Российской императорской армии. Здесь вы научитесь не только военным наукам, но и тем качествам, которые необходимы каждому офицеру: дисциплине, чести, отваге и решимости!
Он окинул юнкеров испытующим взглядом.
— Запомните, что каждый день вашего пребывания здесь будет проверкой вашей воли и вашего характера, — продолжил он свою приветственную речь. — Вам предстоит много учиться и работать над собой. От вашего усердия, вашего отношения к обучению и вашего поведения зависит ваше будущее.
Он снова обвёл их испытующим взглядом. Будто хотел увидеть на этих растерянных лицах осознанное понимание его слов.
— Ваша задача — строго следовать установленному распорядку, беспрекословно подчиняться командам старших по званию и наставников, и постоянно стремиться к совершенству, — вновь заговорил он. — Вас ждут испытания, но помните, что мы здесь, чтобы помочь вам стать лучше.
Юнкер справа от Аркадия почесал правое бедро.
— Приветствую вас с началом этого важного и ответственного этапа в вашей жизни, — перешёл генерал-майор Антипов к заключительной части. — Ожидаю от каждого проявления стойкости, упорства и преданности своему делу. Впереди у вас сложный, но почетный путь. Желаю успехов в обучении и служении нашей Родине. Слава будущим защитникам Отечества!
— Ур-р-ра! — заорал Аркадий.
Остальные юнкера, ещё не знающие, как надо правильно реагировать на любую духоподъёмную и вдохновляющую речь старшего командного состава, с запозданием поддержали его воодушевлённый крик.
После построения, по распорядку, был обед.
— Из кадетского попёрли, да? — тихо спросил Немирова сосед по лавке.
— Болтать будешь в свободное время, — тихо ответил ему Аркадий. — Сейчас обед.
За их повадками за столом внимательно наблюдает поручик, стоящий во главе стола. Не просто так же он там сейчас стоит?
Это идеальная ситуация, чтобы поскорее продемонстрировать карательные возможности командира, поэтому он просто ждёт нарушения кем-либо уже озвученных перед заходом в столовую правил. Первое правило — в столовой нельзя разговаривать!
Сосед замолк и вернулся к щам в тарелке. Они были почти пустые, хотя чувствовалось, что в бульоне точно когда-то плавало мясо…
«Главное, что не просто вода», — подумал Аркадий, вылавливая ложкой кусок картошки.
Были в его жизни эпизоды, когда на фронте им подавали «костяной суп», в котором самым питательным компонентом был бульон от варки костей. Со снабжением бывало по-всякому…
— Взвод! — скомандовал поручик Каплинский. — Прекратить приём пищи!
Он сделал два приставных шага вправо.
— Юнкер Боднек — встать! — нашёл он себе подходящую жертву. — Три шага от стола!
Юнкер послушно выполнил команду.
— Лечь! — приказал поручик. — Встать! Лечь! Встать! Лечь! К гимнастическому упражнению отжимания от пола — приступить!
Боднек начал отжиматься, но хватило его только на полтора десятка отжиманий.
«Вероятно, из мещан»[16], — предположил Аркадий. — «Аристократы, как правило, занимаются фехтованием и общей физической подготовкой, а дети из рабочих семей, обычно, физически крепки, так как работают с раннего детства».
В последнем случае бывают исключения. Например, работающие во всяких потогонках или в работных домах дети имеют слабую физическую подготовку и низкий рост — от хронического недоедания и истощения. Но у таких нет практически никаких шансов попасть в военное училище.
— Болтать будешь в предусмотренное по распорядку время! — подошёл поручик к Боднеку. — В столовой разговаривать запрещено! Встать! Лечь! Встать! Иди к рукомойнику! Остальные ждут, пока юнкер Боднек помоет руки!
Тот пустился в бег. Видимо, не захотел причинять никому неудобства…
— Отставить! — остановил его поручик. — На исходную.
Второе правило — в столовой нельзя бегать!
Боднек вернулся.
— Шагом, к рукомойнику, марш, — скомандовал поручик.
Юнкер торопливым шагом ушёл мыть руки, а остальной взвод терпеливо ждал его.
Боднек торопился, как мог, но по возвращении его ждало разочарование.
— Покажи руки, — потребовал поручик Каплинский. — М-м-м, нет. Плохо помыл. Кругом! Шагом, к рукомойнику, марш.
Процедура привития дисциплины и гигиены повторилась — юнкер помыл свои руки ещё дважды.
— Вот незадача, — поручик посмотрел на карманные часы. — Обед закончен. Взвод — встать! В колонну по двое…
Третье правило — в столовой едят и заканчивают есть строго по команде!
Но Немиров предвидел, поэтому до начала экзекуции над юнкером Бодеком, успел съесть половину тарелки щей, два куска хлеба и выпить стакан морса.
«Опыт не пропьёшь», — подумал он, становясь в строй. — «Похоже, здесь будет весело…»
Глава одиннадцатаяБои местного значения
— Так-так-так… — дверь предбанника закрылась. — Юнкер Немиров…
Довольно крепкий старшекурсник встал перед Аркадием и изучил его внимательным взглядом.
— Ты думаешь, что с Тихановым произошла какая-то ошибка? — усмехнулся Немиров, вставая с лавки.
Он ждал этого момента целых три недели.
Старшекурсники не могли спустить такого нарушения заведённых правил, поэтому этот разговор был лишь вопросом времени.
— Вообще не боишься? — спросил юнкер-старшекурсник.
— А ты кто такой? — поинтересовался Немиров. — Представься, юнкер.
— Чинопочитания у тебя нет, — констатировал старшекурсник. — Плохо тебе будет в императорской армии.
— Ты в ней ещё не служил, — усмехнулся Аркадий. — Откуда тебе знать, как мне там будет?
— Тиханов хочет разбить тебе лицо, поэтому мы ожидаем тебя за интендантским зданием, сегодня, в личное время, — произнёс старшекурсник.
— Меня всегда раздражали люди, скрывающие своё имя, — произнёс Аркадий. — Кто ты, воин?
— Зови меня Николаем Николаевичем Гундризером, — ответил тот.
— Вот, теперь другое дело, — усмехнулся Аркадий. — Сходи и передай Тиханову, что я жду его в сушилке, через тридцать минут.
Ему как раз нужно забрать свои вторые сапоги, которые сушились всю ночь. Надеть после бани полностью высохшие сапоги и свежие портянки — это особое удовольствие, которое не понять гражданским.
— Посыльного мальчика себе нашёл? — нахмурился юнкер-старшекурсник.
— Тиханов тебя уже послал, — усмехнулся Аркадий. — Вот и сходи к нему обратно, с ответом.
Гундризер не нашёлся с ответом. Но реакцию выразить уже пожелал.
— Осторожнее, — предупредил его Аркадий. — Это может быть уроном чести — упасть в бане, перед таким количеством людей.
Старшекурсник смерил его недовольным взглядом и, после недолгих раздумий, покинул предбанник.
Немиров же закончил одеваться и пошёл в расположение. Остальные юнкера-младшекурсники постарались сделать вид, что ничего не происходило.
Тиханов, как оказалось, ждал недалеко. Он выслушал сообщение от Аркадия и заспешил в казармы. Видимо, ему не терпится свести все счёты и «восстановить уроненную юнкерскую честь».
Зайдя в расположение, Аркадий кивнул дневальному, юнкеру Семёну Гаврилову, после чего сразу же направился в сушилку.
— Ну что… — заговорил Тиханов, когда Немиров открыл дверь.
Но договорить он не успел, так как в грудь ему прилетела нога.
Тиханов рухнул на пол, повалив деревянную стойку с сапогами, после чего Аркадий подлетел к нему и пробил серию ударов кулаками в область солнечного сплетения. И всё, столкновение окончилось.
Старшекурсник пытался вдохнуть, но у него это получалось через раз, и то, очень плохо. Аркадий же спокойно взял свои сапоги, снял с чугунной батареи свои портянки и покинул сушилку.
В казарме он быстро переобулся и насладился этим незабываемым ощущением — тёплые портянки приятно обволакивали его чистые ноги.
Скоротечность схватки минимизировала риски быть застигнутым, поэтому он даже не переживал о том, что возникнут какие-то проблемы.
Тиханов не побежит к начальству, так как это будет означать его падение на самое дно неформальной юнкерской иерархии, а ему тут ещё до августа 1912 года учиться. Ну и окончание обучения не означает, что его поступок все забудут, и это никак не скажется на его дальнейшей судьбе.