— А теперь надо делать три вещи, — улыбнулся Аркадий. — Как думаете, какие?
— Копать и… — произнёс поручик, после чего задумался.
— … копать и ещё раз копать, — закончил за него Немиров. — Судя по всему, фронт стабилизировался, поэтому наша задача — не позволить противнику добиться хоть какого-то успеха на нашем направлении.
Фронт действительно стабилизировался, о чём было сообщено командирам батальонов полковником Алексеевым. Сам Алексеев получил сведения из штаба дивизии, а там люди владеют всей картиной, поэтому сомневаться в их умозаключениях не приходилось.
Кайзеровская армия утратила наступательный пыл, впрочем, как и армия императорская.
Они ещё несколько раз отступали, но не под мощными ударами германской военной машины, а для этой самой стабилизации фронта. На некоторых рубежах было просто неудобно воевать, поэтому командование решило, что надо выровнять фронт и хоть как-то закопаться в землю.
Сейчас уже 16 декабря, но значимых операций, после Лодзи, не проводилось. То есть, они проводились, но у каких-то других армий, а 1-я армия до сих пор стоит.
Все громкие бои уже отгремели, по итогам чего 1-я армия здесь, ждёт развития событий и недобро поглядывает в сторону точно так же замершего неприятеля.
После снятия Ренненкампфа на его место поставили генерала от кавалерии Александра Ивановича Литвинова.
Полковник Алексеев, неоднократно ездивший в штаб со своими прогрессивными идеями, был вежливо послан. Генерал от кавалерии не видел никаких тенденций к позиционной войне, поэтому не желал читать доклад какого-то там юнкера…
— Земля мёрзлая, ваше благородие, — произнёс Удальский.
— Я знаю, — усмехнулся Аркадий. — Но вы думаете, что кайзеровские солдаты войдут в ваше весьма затруднительное положение?
— Никак нет, ваше благородие, — покачал головой поручик.
— Начинайте копать на намеченных точках, поручик, — сказал Аркадий. — Есть один житейский совет — можно отправить пару взводов из вашей роты на заготовку дров вон в тот лес. Если разогреть землю кострами, то это здорово облегчит процесс окапывания.
— А это точно поможет, ваше благородие? — уточнил Удальский.
— Мы опытным путём установили, что достаточно большой костёр, горящий несколько часов, прогревает землю не менее чем на полметра, — ответил на это Немиров. — Как, по-вашему, появились наши траншеи?
Полковник Алексеев, как только понял, что они здесь надолго, приказал проводить полноценную полевую фортификацию.
Уже были построены полноценные траншеи, в которых были отведены блиндажи в лучших традициях окопной войны. В блиндажах размещался личный состав — Аркадий, у которого сердце кровью обливалось, не выдержал и закупил буржуйки для каждого блиндажа.
Эта щедрость вышла ему в крупную сумму, но его заботила целостность личного состава, который должен получать хотя бы минимальный комфорт.
«Дом без тепла — не дом», — подумал он. — «А если дома нет, то нарушается базовая потребность по пирамиде Маслоу. А это может кончиться очень плохо».
Зато теперь каждое отделение получило под ответственное пользование движимое имущество, без которого пришлось бы греться у костров. Или топить блиндажи по-чёрному, что вообще не дело.
Примечательно, что буржуйками эти печи ещё не называют. Аркадий предположил, что их так начали называть в советский период.
Сам-то он застал буржуйку уже в окончательном виде, на фронте первой фазы Третьей мировой. Такие печи с завода оборудовались радиаторами с водой, поэтому грели помещение ещё некоторое время после сгорания топлива. Ну и источник горячей воды, вдобавок…
Здесь же это просто «железная печь», которая мало того, что пожароопасна, так ещё и остывает почти сразу после сгорания топлива. Зато на них можно воду вскипятить и сапоги высушить.
«Зима тут, как и прежде, паршивая», — подумал Аркадий, поднимая воротник офицерской шинели. — «Хотя, какой там „как и прежде“? Как и в будущем».
Новоприбывший поручик, возглавивший новую роту 4-го батальона, быстро организовал солдат на заготовку дров, а пока дрова ещё не срубились и не пришли, приказал расчищать заранее размеченную область.
— Занимайтесь, — произнёс Аркадий и пошёл обратно в расположение собственной роты.
— Дежурный по роте на выход! — среагировал дневальный.
— Вольно, — махнул рукой Немиров и направился в офицерский блиндаж.
Комбатом 4-го батальона трудится, не покладая рук, капитан Добронравов, отзывающийся также на «Сергей Трифонович».
В блиндаже было тепло и пахло едой.
— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — приветствовал Аркадий комбата.
— Да виделись с утра же, — сказал тот. — Садись, отведай, что бог послал.
Штабс-капитану Немирову два раза предлагать не пришлось.
Жареная рыба с картошкой, морс из сушёных ягод, а на десерт мармелад.
— Как там новоприбывший? — спросил Сергей Трифонович.
— Осваивается, — ответил Аркадий. — Начали копать.
— Немцы тихо сидят? — продолжил поддерживать беседу капитан.
— Тихо, — кивнул Немиров. — Даже разведчики у них какие-то вялые.
Осенью 1-я армия отступила за Вислу, а 2-я армия осталась на том берегу. Потом были скоротечные схватки, в ходе которых 1-я армия отступала, вплоть до исчерпания запала у кайзеровских сил. И вроде бы всё успокоилось, но…
Но тут проблема, что севернее, в районе Августова, сейчас идут ожесточённые бои двух 10-х армий. На самом деле, там одна 10-я армия со стороны Русской императорской армии против 10-й и 8-й армий Германской кайзеровской армии. Счёт неравный, во что выльется — непонятно.
Но, как поговаривают в офицерской среде, генерал-адъютант Рузский справляется со своей задачей и держит удары немцев, нехарактерно воюющих зимой.
Если же Рузский дрогнет, то будет заход во фланг 12-й и 1-й армиям, что грозит фатальными последствиями.
Немцы на позициях напротив, надеются на эту «Августовскую операцию» и не показывают никакой активности — ждут новостей. Если операция потерпит крах, то они будут вынуждены начинать лобовое наступление на 1-ю и 12-ю армии, а если потерпит успех, то тоже придётся наступать, но уже для того, чтобы взять эти армии в клещи. Так эту ситуацию понимал Аркадий.
— Слышал, что тебе дама сердца пишет… — усмехнулся капитан.
— А что, уже письма пришли? — озадачился Аркадий.
— Пришли-пришли, — ещё шире заулыбался Сергей Трифонович и вытащил из-под карты конверт. — Держи.
Письма, естественно, проверяются, но после проверки обязательно склеиваются обратно и можно сделать вид, что их не распаривали над кипящей водой.
В роли «дамы сердца» выступали Джугашвили и Свердлов, которые наняли одну надёжную женщину, которая собственноручно пишет Немирову письма.
Письмо, отправленное Аркадием через подставного человека, содержало в себе адрес и подробные инструкции, как можно передавать информацию через ключевые слова, при этом сохраняя осмысленность текста.
Уровень шифрования — полная ерунда, но если проверяющие думают, что пишется женщине и отвечает женщина, то такая пустопорожняя беседа почти неотличима от обычной эпистолярии бесчисленных офицеров императорской армии.
Ключевые соглашения с партией уже достигнуты.
Немирову гарантируется, от лица Ленина, который уже в курсе ситуации, высокий пост в армии нового государства.
Сейчас Аркадий прессует Ленина на предмет своей роли в промышленности — ему нужно, чтобы на его запросы отвечали в полном объёме и со всем прилежащим рвением.
Со своей стороны он обещает добиться поддержки большевиков армией. Он уже штабс-капитан, что довольно низкое звание для серьёзных задач, но война ещё не закончилась…
Больше надежды на, пока ещё, полковника Алексеева. Человек он довольно-таки прогрессивных взглядов, что уже показал, командование его не сказать, чтобы обласкивало. За памятное отражение штурма только повысили до полковника, хотя там даже Аркадий усмотрел как минимум георгиевское оружие, а как максимум — Станислав III степени. А в итоге — ни то, ни то.
«По плечу похлопали и по голове погладили», — подумал Немиров. — «А всё почему? А потому что из мещан».
Он часто слышал и читал в прошлой жизни, что в СССР очень сильно влияло происхождение. Если из дворян или из белых офицеров — дорога наверх закрыта, не пропустят. Теперь он начал неплохо понимать, что именно двигало большевиками, когда они вводили подобные ограничения…
И это, к слову, неплохо объясняло, почему Алексеев так расположен к бывшему крестьянскому мальчику.
«Мы, простые люди, должны держаться друг друга», — усмехнулся своей мысли Немиров.
У Алексеева, конечно, уже давно потомственное дворянство, при этом четвёртый его сын родился дворянином, но все прекрасно помнят, откуда Николай Николаевич и кто он…
«Привилегии самых последних белых людей у него уже есть», — подумал Немиров. — «Но не захочет ли он стать одним из первых среди самых могущественных чёрных людей?»
Немиров уже столкнулся с тем, как работают местные социальные лифты. Он — исключение, лишь подтверждающее существование правила.
И вроде бы ты выбрался из сословия крестьян и стал дворянином, на бумаге, но де-факто — ты всё ещё никто. Дальше Немирова, уцелей Российская империя, ждал бы путь полковника Алексеева.
Ты не свой, своим ты никогда не станешь, мещанин, детям твоим будут напоминать, что их папа большую часть жизни был мещанином, а значит, он не настоящий аристократ.
И будут препоны, будут преграды, потому что происхождением не вышел. Алексеев живёт в этом.
Но время придёт. Осталось не так уж и долго ждать.
Снарядный голод уже состоялся — недавно Аркадий слышал, как хронический недовоз снарядов бурно обсуждался в среде офицерства. Откуда же их привезут, если их выпускается очень мало?
«И дело-то не в рабочих руках — их-то в достатке», — подумал Аркадий. — «Дело в химии. Нет достаточного количества химиков, нет достаточного количества химических заводов, а проблема не решается и уже, в принципе, поздно что-то решать и делать».