«Что-то прорывное может дать боевое превосходство, но лишь ненадолго», — размышлял Немиров, раскладывая самые свежие фотографии сектора «Барбакан». — «И даже при наличии чего-то прорывного надо обязательно думать. Британцы похерили возможное стратегическое превосходство танков малым количеством боевых единиц — это был серьёзный промах».
Немцы уже, как доносят новости с Западного фронта, выработали ряд тактик для борьбы против танков. Аркадий уважал немецких офицеров за то, что они очень быстро адаптируются к новым угрозам.
Это только в ура-патриотическом сообществе было принято считать, что главное — это выбить у немцев почву из-под ног и «сломать им орднунг», после чего можно брать их тёпленькими.
На самом деле кайзеровская армия — это крайне серьёзная организация, обладающая весьма квалифицированными солдатами. Примерно 90–95 % немецких солдат имеют начальное образование, но это не то начальное образование, которое подразумевалось под этим выражением в Российской империи и до сих пор подразумевается в Российской республике.
В России начальное образование предполагает 3–4 года обучения, а вот в Германии дети учатся 8 лет. По сравнению с российским, германское образование можно назвать средним. Но немцы считают, что это начальное образование.
Впрочем, гораздо хуже то обстоятельство, что примерно 5–10 % немецких солдат имеют среднее образование. Есть два варианта — реальное училище или гимназия. В реальном училище учатся шесть, а в гимназии учатся девять лет.
Нюанс в том, что после четырёх лет начальной школы, если финансовое состояние родителей позволяет, ребёнок может поступить либо в реальное училище, либо в гимназию. А если не позволяет, то учился восемь лет в начальной школе.
То есть, выпускник реального училища суммарно обучался десять лет жизни, а выпускник гимназии обучался тринадцать лет.
В Российской империи с образованием дело обстоит гораздо хуже. Грамотные есть, но они не составляют заявленные царским правительством 76 %. Среди этих 76 % много тех, кто был грамотен лишь в отчётах, ложившихся на царский стол.
Когда-то Аркадий писал статью в свой авторский блог, где затрагивал проблемы СССР с ликвидацией безграмотности. И в ходе сбора информации он натыкался на статистику охвата населения Российской империи начальным образованием. И там было что-то вроде 30–35 % по состоянию на начало Первой мировой.
Меньше половины населения было охвачено образованием, составляющим меньше половины образовательного стандарта Германской империи.
У него от этой информации в тот раз, естественно, «забомбило», в груди начал формироваться клубок гнева, но он, в итоге, смирился. Только глупец будет отрицать свою историю. Это был исторический факт и единственное, что мог Аркадий — принять его.
«Но до сих пор обидно», — прислушался он к своим чувствам. — «В Германии, которая появилась только в 1871 году, решительными действиями властей почти полностью нейтрализовали безграмотность и им для этого не понадобились большевики».
И здесь, в этом мире, снова должна пройти ликвидация безграмотности, снова должны быть построены школы, училища, институты…
«Только изучив вот такую сравнительную статистику, можно понять, сколько ущерба России нанёс отсталый царский режим», — подумал Аркадий. — «Не тем, что сделал, а тем, чего не сделал».
В общем-то, это было всё, что нужно знать об армии кайзера. В уже образованных солдат гораздо легче вбить военную науку, ведь они уже умеют учиться, что достигается за восемь лет начального образования. И это примерно 90 %, а остальные 10 % — это прямо хорошо, по местным меркам, образованные люди, потенциал которых был развит немецким пониманием реального или гимназического образования.
В Третьем рейхе похерили эту систему, внеся в образование чрезмерно много политики. Хотя главной причиной была не политика, а устойчивое мнение нацистской верхушки в том, что учащиеся «перегружаются ненужными знаниями». Образовательная программа была сильно сокращена, в пользу физкультуры и производственной практики.
«Вот вспомнить бы того фельдмаршала, который писал в мемуарах, что у Гитлера всё посыпалось ровно в тот момент, когда в Вермахте физически закончились солдаты Второго Рейха…» — подумал Аркадий. — «Что-то в этом есть. Но, вернее будет сказать, что закончились солдаты, получившие образование до нацистских реформ».
Причины поражения Третьего Рейха, конечно же, комплексные, но фактор образования солдат, тем не менее, оказал своё влияние.
«Несмотря на губительные реформы Гитлера, даже такой мудак не смог сломать хорошо налаженную систему до конца», — подумал Аркадий. — «Поэтому уповать на то, что они деградируют до нашего нынешнего уровня, увы, нельзя. Нужно догонять и обгонять. И времени для этого очень мало».
Сталин, тот самый, который сейчас в Петрограде, редактирует статьи в газету «Правда», даже не знает, что должен будет сделать.
Ему предстоит сократить этот ужасающий разрыв в образовании и промышленности. Кровью и потом, жизнями людей, сотнями тысяч жертв. А потом надеяться, что ветер истории безжалостно развеет кучу мусора, нанесённую на его могилу…
«Нужно сделать так, чтобы все эти процессы прошли без лишней крови», — подумал Немиров. — «Чтобы не пришлось кроваво ускоряться, нужно чтобы Гражданская война закончилась быстро и без столь сокрушительных последствий для страны».
Потенциальная опасность была в лучшем состоянии экономики СССР. В его истории страны Антанты прекрасно знали, в каком плачевном состоянии находится молодая страна, поэтому не видели в ней особой угрозы. Разорённая, потерявшая территории — им казалось, что дни этой страны сочтены.
Если СССР закончит Гражданскую войну с меньшими потерями, то странам Антанты может показаться, что лучше бы раздавить эту страну прямо сейчас, пока не случилось чего…
— Ха-ха! — погладил Аркадий охлаждающий кожух пулемёта MG 08. — Сколько?
— Восемь, товарищ подполковник, — улыбнулся штабс-капитан Удальский.
— Потери? — спросил Немиров.
— Восемнадцать человек безвозвратными, ещё тридцать человек ранеными, — ответил Бронислав. — Но капитана Ерофеева ранили…
— Знаю уже, — кивнул Аркадий. — Что ж, рассчитывай либо на капитана, либо на георгиевское оружие.
— Служу Отечеству! — козырнул Удальский.
Видно, что устал — идти не так уж и далеко, но тяжело. Дорог там, на «ничьей земле», отродясь не было. Ну и надо идти тихо — это сильно выматывает.
— Всё, иди, — отпустил его Немиров. — Молодец, хорошо сработал.
Остальные ударные роты тоже постепенно возвращаются с заданий. Кто-то с успехом, а кто-то с остатками отряда. Немцы тоже не спят и у них там заготовлено много всего…
За двое суток работы ударных отрядов было добыто двадцать три пулемёта, девятнадцать из которых — MG 08, а четыре — Максимы.
Трофейных патронов хватает — в опорниках их всегда много, но вытащить удаётся далеко не все запасы. Иногда ударникам приходится поджигать то, что они не могут унести, поэтому нередки случаи, когда взрываются мины или патроны, что ненадолго показывает яркие фейерверки, видимые издалека.
В большинстве своём ударные группы справлялись с поставленными задачами и возвращались с грузом. Германская оборона оказалась уязвима для грамотно спланированных операций, потому что такая тактика специально разработана против такой рассредоточенной обороны.
Один плюс в этой ситуации — лето. Пусть иногда можно учуять вонь разлагающихся тел, но зато за ночь не околеешь, если придётся посидеть в мутной луже на дне воронки.
К несчастью, в эту игру можно играть вдвоём. Немецкие штурмовые группы тоже активизировались и «отыгрываются» на других участках фронта.
Сложилось негласное «правило игры» — не отправлять свои подразделения в тот сектор, где противник начал свою штурмовую активность. Все хорошо помнят ту бессмысленную бойню, что произошла в ту роковую ночь на «ничьей земле»…
Выгоднее встречать вражеские штурмовые группы на узлах обороны, чем в открытом поле — так, хотя бы, будет какой-то тактический смысл.
— Обстановка, как выразился товарищ Ленин, говно, — произнёс генерал Алексеев. — На Юго-Западном фронте началось контрнаступление германских сил, генерал Корнилов вынужден отступать. Все успехи начального периода нивелированы этим провалом.
На начальном этапе наступления всё выглядело хорошо. Настолько хорошо, что было опубликовано сообщение Керенского, обещающее скорую победу и выведение из войны Австро-Венгрии.
Солдаты Австро-Венгрии, деморализованные даже сильнее, чем солдаты Русской армии, не сдержали натиск самых боеспособных дивизий 8-й армии Корнилова, поэтому были образованы многочисленные прорывы по всему фронту. Были заняты Станислав, Галич и Калуш, но в ходе штурмов почти все боеспособные дивизии были выбиты. А войска, следующие за элитными дивизиями, не отличались боевой стойкостью, поэтому замедлились, а затем и вовсе остановились.
3-я австро-венгерская армия потерпела тактическое поражение и бежала, но её прикрыли германские подкрепления.
Русское наступление захлебнулось, а затем последовало немецкое контрнаступление. И теперь, по последним новостям, армии Юго-западного фронта отступают.
— Ожидаемо, — сказал на это Аркадий. — А Западный фронт?
— Стоят, — ответил Николай Николаевич. — Сегодня с утра была очередная попытка наступления, но её уже отразили. Немцы предпринимают контратаки.
В отличие от Юго-западного, на Западном фронте против генерал-лейтенанта Деникина выступают настоящие немцы, а не австрийцы. Если давно уже разложенные и деморализованные австро-венгерские армии можно без особого труда обращать в бегство, то вот немцы всегда настроены решительно и их не так просто выбить из позиций.
Немцы учатся очень хорошо, учатся всему, что им преподают, поэтому в обиход немецкого командования уже прочно вошла привычка незамедлительно контратаковать. В 14–15 годах они сами страдали от такого образа действий Русской императорской армии, а теперь это их «фирменная фишка», тогда как Русская армия больше на такое не способна.