В роли политика он себя не видел. Политика — это сложно, потому что все, с кем ты будешь иметь дело — это гражданские.
В прошлой жизни Аркадий имел свой бизнес, отнявший у него слишком многое, поэтому прекрасно знал, как это сложно — управлять гражданскими.
Даже то, что он набирал сотрудников с приоритетом на бывших военных, помогало не сильно. Военные, если достаточно надолго выпустить их в дикую среду гражданской жизни, очень быстро «огражданиваются» и ими становится очень сложно управлять. А он привык к иному.
Если его поставят за штурвал государства, единственное, что будет достигнуто — Немиров построит махровую милитократию. Государство, которое будет существовать исключительно для войны.
Он слишком хорошо знал себя и отчётливо осознавал, что сможет построить только такое государство, с сильным перекосом на оборонку. В СССР его истории получилось почти так же, ведь советское правительство очень сильно боялось, что стоит хоть ненадолго показать слабину, как «западные непартнёры» тут же набросятся на маленькую и беззащитную сверхдержаву…
«А я даже сейчас уверен, что обязательно набросятся», — подумал Аркадий. — «Нельзя мне к гражданской власти».
Он поднял со стола машинописный лист, содержащий в себе список всех промышленных предприятий Казани.
— Гвардии младший сержант Клымив! — позвал он. — Следующего запускай! Гражданина Исмаила Аблязовича Мухтарова!
— Есть, товарищ гвардии полковник! — ответил тот.
Приказы не обсуждаются, поэтому Немиров приступил к этой до глубин души неприятной работе со всей свойственной ему ответственностью.
Он здраво рассудил, что первейшая задача — установление, кто есть кто в этом городе.
Восемнадцать человек он уже принял — представители эсеров, анархистов, кадетов, промышленников. Первые две политические группы подняли в Казани успешное восстание, что облегчило взятие города.
Гарнизон города был разоружён и сейчас едет в составах под Вологду, заменять отправляемых домой бывших австро-венгерских солдат. На месте устроят фильтрацию и, если солдаты не из идейных, распустят по домам. Офицеры и унтеры, конечно же, так просто не отделаются — их ждут сроки за участие в вооружённом мятеже против законной власти.
Эсеры и анархисты, соединившиеся в непонятное политическое формирование, требовали, чтобы им предоставили место в учреждаемом Совете рабочих и крестьянских депутатов — будто совершенно не понимают окружающую их ситуацию…
Никто им, естественно, мест в Совете не даст. Аркадия назначили военным комендантом в том числе и для этого.
— Здравствуйте, товарищ полковник, — приветствовал его вошедший в кабинет татарин.
— Ассаляму аллейкум, — кивнул ему Аркадий.
Мухтаров удивился формой приветствия, но постарался не подавать виду.
— Я начинал свою воинскую службу в Ферганской области, — пояснил Аркадий.
— Тогда мне всё понятно, — улыбнулся татарин.
— Вы, насколько я знаю, занимаетесь кожей, — перешёл Аркадий к делу. — Сведения верны?
— Да, я владею кожевенной фабрикой, — подтвердил тот.
— Что ж, с нею придётся расстаться, в скором времени, — произнёс Немиров. — Советская власть непреклонна — все предприятия должны быть национализированы. Разумеется, фабрику у вас не просто отнимут, но выкупят по разумной цене.
— Я уже знаю об этом и почти смирился, — склонил голову гражданин Мухтаров.
Выглядело это слишком наигранно.
— Что-то тут не так, — покачал головой Аркадий.
— Всё так, — заверил его татарин. — Мне неприятно, что получилось именно так, но кто я такой, чтобы идти против воли Аллаха?
— Это воля Советской власти, — поправил его Аркадий.
— Советская власть лишь покорно следует Его замыслу, — пожал плечами гражданин Мухтаров.
— Вы юлите, — нахмурил Аркадий брови. — В чём дело? Прошу вас быть предельно откровенным, во избежание недоразумений и неприятностей. Я назначен военным комендантом Казанской губернии, поэтому обладаю всей полнотой власти в её пределах — не советую осложнять со мной отношения.
Татарин отвёл взгляд и задумался.
— Хорошо, — вздохнул он. — Последние три месяца я пытался продать фабрику хоть за какие-то приличные деньги, но, увы, никто не хотел её брать.
— Зачем вы хотели продать её? — поинтересовался Аркадий.
— Ну… — гражданин Мухтаров замялся.
— Смелее, — сказал ему Аркадий.
— Из-за вас, товарищ полковник, — ответил татарин. — Не именно из-за вас, а из-за того, что будет, когда вы придёте.
— Не сомневались даже, что мятежники потерпят поражение? — усмехнулся Аркадий.
— У вас армия втрое больше, — ответил на это Исмаил Аблязович. — Слухи расползаются очень быстро — у вас патронные заводы, у вас снарядные заводы, у вас практически вся промышленность. Корнилов, со всей его армией, обречён — это понимают все. Так что было лишь вопросом времени, когда вы ударите по Казани. Я ждал этого.
— Трезвый прогноз, — похвалил его Аркадий. — Итак, теперь к сути моего дела к вам. Есть два сценария. Первый — вы начинаете активно участвовать в установлении порядка в городе, в первую очередь, среди собственных работников. Второй — вы начинаете контрреволюционную деятельность и попадаете в руки военной комендатуры. При первом сценарии вы будете сочтены как лояльный гражданин и не попадёте ни под какие санкции. Во втором сценарии санкции будут очень жёсткими. Советую, как человек человеку, первый сценарии.
— Выбора, как водится, нет? — грустно усмехнулся Мухтаров.
— Целых два возможных сценария, — развёл руками Аркадий. — Вот весь выбор.
— Что я буду должен делать? — спросил промышленник.
— Вы должны будете получить от меня бумажную инструкцию, которой будете неукоснительно следовать, — ответил Аркадий. — Главная ваша задача — удержать работников в узде. Разгул вольницы нам тоже не нужен, поэтому предприятие должно сохранить функциональность. Вы будете назначены как временный директор национализированной фабрики и встанете на оклад. Когда придёт время, предприятие будет выкуплено у вас государством, после чего будет оценена эффективность вашей работы — если нас всё устроит, вы сможете продолжать работать директором.
Он извлёк из выдвижного ящика три листа бумаги.
— Это инструкция, — произнёс он. — Если сделаете всё в точном с нею соответствии, будет вам счастье.
— Хорошо… — коротко кивнул Мухтаров, принимая документ и вставая.
— И помните… — сказал Аркадий.
— Что? — недоуменно спросил татарин.
— На всё воля Аллаха, — улыбнулся Немиров. — Как вы и сказали, даже все мои действия и все решения Советской власти — это Его воля. Никогда не забывайте об этом.
*7 марта 1919 года*
— … не моё это всё, — пожаловался Аркадий. — Вот хоть жги — не моё.
— Но почему? — недоуменно спросил Сталин.
— Потому что я — насквозь военный человек, — ответил Аркадий. — А тут гражданский на гражданском и гражданским погоняет. Мне это чуждо и непонятно. А всё непонятное…
— … это потенциально опасное, — продолжил за него Иосиф Виссарионович. — Я уже достаточно давно тебя знаю и имею полное представление о твоих взглядах военного пещерного человека. Но партия сказала — надо.
— И я делаю, — вздохнул Аркадий. — Но это не значит, что мне нравится происходящее. Мне бы обратно в войска…
— Тут я бессилен, — ответил на это Сталин. — Ленин стоит на своём — говорит, что надо посмотреть, как товарищ Немиров покажет себя на несвойственной ему работе.
— Плохая практика, — вновь вздохнул Аркадий. — Это как кузнечным молотом проделывать ювелирную работу.
— Не могу согласиться, — произнёс Сталин. — У тебя есть потенциал — ты умеешь работать. Теперь надо лишь выяснить, насколько ты универсален.
— Чтобы мною потом затыкали все внезапно возникающие отверстия? — усмехнулся Аркадий. — Я вижу себя только в армии. Мне эта ваша политика — она у меня вот здесь.
Он приложил ребро ладони к горлу.
— Ты сейчас на горло своё показываешь? — поинтересовался Сталин. — Достало уже, да?
— Ты бы только знал! — воскликнул Немиров. — У всех куча проблем, инструкций никаких нет, каждый раз проблема уникальная, порядка никакого — первородный хаос кругом! Я лучше десять раз на штурм пойду, чем один день здесь проторчу!
— Мне всё понятно, — хмыкнул Сталин. — Значит, совсем не твоё?
— Абсолютно! — заверил его Немиров. — Гражданская жизнь мне чужда.
— Я попробую поговорить с Владимиром Ильичом ещё раз, — пообещал Сталин. — Но гарантий никаких давать не буду — сам его знаешь. И будь готов, что он тебе будет припоминать это до конца жизни.
— Да пусть припоминает, — махнул рукой Аркадий. — Лишь бы вернул меня на фронт, а то всё это…
— Хорошо, тогда созвонимся через несколько дней, — сказал Сталин. — Держись там.
*12 марта 1919 года*
Всё выглядит так, будто он справляется.
Губерния не обратилась в прах и пепел, политические деятели, пытавшиеся раскачать население, либо арестованы, либо покинули территорию губернии — Аркадий не сюсюкал с ними, а использовал все полномочия военного коменданта.
Теперь это приграничная губерния, поэтому никакие социальные колебания были недопустимы — Немиров позаботился о том, чтобы в Советы избирались только большевики и сочувствующие.
Впрочем, Советы — это, в данный момент, лишь формальность. Вся полнота власти находится в руках Аркадия, поэтому он пользуется ею на всю катушку. Придёт время, когда РККА освободит соседние губернии — тогда военная комендатура утратит гражданские полномочия и займётся сугубо военными вопросами.
Но сейчас Аркадий занимается всей этой гражданкой и до сих пор очень недоволен тем, что Ленин поручил ему всю эту возню.
«Вот где я и где милиция?» — спросил он себя.
Деникинцы установили в Казани некое подобие военной полиции, которая и следила за правопорядком в городе, но она, по объективным причинам, расформирована — её функционеры уже должны были доехать до Вологды.