— А вы пойдёте? — спросил генерал Корнилов.
— Да нахрена нам туда? — задал встречный вопрос Аркадий. — Если это будет агрессия в нашу сторону — тогда конечно. Но самим ввязываться в никому не нужную войну? Увольте. Мы одного тебя, Лавр, устали добивать. Зачем впутываться в слишком смелые авантюры с недостижимыми целями?
— Чего бы это смелые? — не понял его Корнилов.
— Вот поэтому тебе самое место было в генштабе — это твой потолок, — вздохнул Аркадий. — Ты компетентный военный, но совершенно некомпетентный политик. И когда речь касается политики, ты не можешь смотреть на несколько шагов вперёд. Если мы начнём агрессию против какой-либо европейской страны, это даст их правительствам веский повод мобилизовать население против «кровавых большевиков», которые хотят обобществить женщин, обувь и даже зубные щётки. Такой повод давать нельзя. Все наши действия должны быть ответными, оборонительными. Ну, а если контрнаступление пойдёт хорошо, то… Сам всё понимаешь.
— Теперь понимаю, — кивнул Корнилов и поднял стакан. — Выпьем.
Аркадий тоже поднял стакан, после чего влил в себя пятьдесят грамм водки. С непривычки горло засаднило, но он оперативно внюхался в рукав, плотно пропахший порохом.
— Почему ты не выступил за большевиков? — спросил он. — Ты хоть представляешь, чего ты мог достигнуть? Ты мог стать в основе новой армии, рядом с генералом Алексеевым, рядом со мной. Представляешь, какие перспективы бы перед тобой открылись?
— Потому что вы — христопродавцы, уже сгубившие Россию, — убеждённо ответил Корнилов.
— Ты мог войти в историю, — продолжал Аркадий. — Ты всё равно будешь казнён, поэтому я скажу, не таясь — мы собираемся присоединить Синьцзян, весь Иран и, если всё решится в ближайшие недели, Маньчжурию. А там, если всё пойдёт так, как задумано, мы можем рассчитывать на присоединения Центрального Китая. Все эти территории войдут в состав нового государства. Россия, ну, то, что ты под ней понимаешь, станет самой большой державой на всей планете. Даже больше Британской империи. На Востоке, а не на Западе.
Корнилов лишь поморщился.
— И во всём этом мог поучаствовать ты, — вздохнул Аркадий. — Войти в историю как генерал-победитель, приносящий свободу народам. А теперь тебя запомнят как инициатора заведомо провального мятежа против законной власти. Тебя заклеймят в каждом учебнике истории, как предателя и убийцу. Такое наследие ты оставишь после себя.
Всё это было невозможно, по причине взглядов мятежного генерала. Он видел перед собой какую-то другую версию России, в которой всё как и прежде, но немножко не так. Это была некая химера, представляющая собой сочетание военного могущества и некоторой толики социальных свобод, которые выдали бы за «плоды Февральской революции».
Нежизнеспособно, отчего крайне недолговечно, но люди верили. И Корнилов верил.
— Вас остановят, — уверенно ответил на это он.
— На Востоке? — уточнил Аркадий, наливая ему новую порцию. — Едва ли. Есть золотые три-четыре года, в течение которых нас останавливать просто некому. Никто не захочет отправлять свои деморализованные долгой войной войска в Китай или в Иран. Как это объяснить своим солдатам? Ты-то выезжал на «спасении России» и так далее, а что скажет король Великобритании своим верноподданным, чтобы обосновать вторжение в страну, где происходит социалистическая революция?
— А на Запад вы сами не полезете… — задумчиво произнёс Лавр Георгиевич, после чего выпил стакан залпом и даже не поморщился.
— Вот именно, — улыбнулся Немиров. — Мы будем ждать, когда они сами к нам полезут. Ждать и готовиться.
Повисла пауза, в ходе которой Корнилов крутил в руке стакан.
— Меня повесят? — вдруг спросил он.
Он слышал через окно тюрьмы стук молотков — на военном плацу Хабаровска сооружают виселицы.
— Я гарантирую, что тебя расстреляют, — ответил Аркадий. — Завтра с утра состоится заседание трибунала, а после обеда тебя расстреляют на военном плаце. А вот остальных повесят.
— Спасибо, — искренне поблагодарил его Лавр Георгиевич.
Несмотря на то, что они были врагами, Немиров уважал его, как командира и офицера. И ему, но не другим, мог дать достойную смерть.
*9 декабря 1919 года*
— Вы здесь каким образом? — спросил Аркадий. — И какое отношение вы имеете к нашему конфликту с Японской империей?
— Я представляю здесь интересы США — меня уполномочил президент США Вудро Вильсон, — ответил на это бригадный генерал Уильям Сидней Грейвс.
— На первый вопрос вы ответили, — кивнул Немиров.
— Кровопролитие необходимо прекратить, — произнёс бригадный генерал Грейвс.
— Я работаю над этим, — ответил Аркадий.
— Мы считаем, что было убито достаточно людей и пора остановиться, — пояснил американец. — Этот конфликт необходимо урегулировать дипломатически.
— Дипломатия потерпела провал в тот день, когда японские дипломаты вышли из переговоров в Петрограде, — покачал головой Аркадий. — Ничего не могу поделать — придётся лить кровь и убивать людей.
— Моё правительство ищет способы оказания давления на Японскую империю, — сообщил бригадный генерал. — Нужно объявить прекращение огня.
Логику действий американцев Аркадий прекрасно понимал и видел, что Грейвс знает об этом его понимании.
У США есть интересы в Тихом океане, несмотря на то, что они, как будто бы не участвуют в делах внешнего мира, благодаря весьма изоляционистской доктрине Монро.
Возможно, они уже давили на Японию, чтобы избежать её чрезмерного усиления, чего она хотела добиться присоединением Дальнего Востока России.
Теперь же ситуация иная — нельзя позволить русским чрезмерно ослабить Японию, а ведь к этому сейчас всё и идёт. Поражение второго экспедиционного корпуса, который уже достиг более чем двойного размера, по сравнению с предыдущим — это и есть чрезмерное ослабление Японии. Такого допускать нельзя, ведь американцы следуют принципу сохранения баланса сил, как и европейские державы, а тут намечается его злостное нарушение.
Могут ли американцы начать интервенцию, чтобы спасти войска Японской империи? Вряд ли. Обстановка совершенно не располагает, к тому же, отношение к войнам любого рода у американского общества резко негативное — сказалось влияние Европы.
— Наши дипломаты беседуют с вашими дипломатами в Петрограде, — сказал бригадный генерал Грейвс. — Я склонен считать, что будет достигнуто соглашение о мирном урегулировании. И мой долг, как уполномоченного представителя США, добиться прекращения огня здесь и сейчас, до тех пор, пока вновь не заработает дипломатия.
— Вот когда заработает — тогда и приходите, — улыбнулся Аркадий. — А сейчас я выполняю приказ своего правительства — освободить Владивосток от засевших там захватчиков.
— Но это неразумно, — покачал головой американец. — Вы лишь напрасно погубите солдат…
— У нас нет солдат, — ответил на это Немиров. — У нас есть красноармейцы.
В дверь деликатно постучали.
— Войдите, — разрешил Аркадий.
Заглянул майор-связист. Он подошёл к гвардии генерал-майору и что-то прошептал ему на ухо.
— Понятно, — кивнул Аркадий. — Можете идти, товарищ гвардии майор.
После этих слов он задумчиво постучал пальцами по столу.
— Вынужден вас огорчить, господин бригадный генерал, — заговорил он. — Но даже если бы я захотел, то не смог бы объявить прекращение огня…
— Почему это? — нахмурил брови Грейвс.
— Потому что японцы начали контрнаступление, — ответил Аркадий и довольно улыбнулся.
*10 декабря 1919 года*
— Прекратить огонь! — приказал Аркадий. — Хватит жечь патроны — они бегут! Механик-водитель — на первой передаче — вперёд!
Сегодня он на пулемётном «Джеффри-Немирове», оснащённом усиленной бронёй. Эта перетяжелённая версия броневика предназначалась исключительно для штурма городов — для остального у него слишком малый моторесурс.
Дополнительные две тонны броневой стали были слишком большой нагрузкой для подвески, но зато давали целых 25 миллиметров бронирования с фронта. Причём важным фактором было то, что броня эта разнесённая, с тридцатью сантиметрами воздуха между двумя 12,5-миллиметровыми плитами.
Бронебойные пули, если они вдруг появились у японцев, будут против него бесполезны, как и осколочные снаряды полевых пушек, коими японцы уже начали пробовать подбивать броневики. Да и даже снаряды «пом-пома» окажутся не так эффективны — заводские испытания это уже подтвердили.
Пулемёт тоже новый — ПМБ, то есть, Пулемёт Максим Бронеавтомобильный. От оригинальной версии его отличает лишь чуть более объёмный водяной кожух и утолщённый ствол. Ствол сделали пятимиллиметровой толщины, что на два миллиметра больше, чем в оригинале, а объём охлаждающего кожуха увеличили до четырёх с половиной литров, против трёх целых и семи десятых литра в оригинале.
Испытания на Тульском оружейном заводе показали, что если обычный Максим, оснащённый системой подачи воды, мог стрелять непрерывно примерно 5-6 минут, то ПМБ может стрелять 10-11 минут. Всё это достигнуто только благодаря утолщению ствола.
Не то, чтобы такая плотность огня была прямо нужна, но в бою случается всякое, поэтому лучше иметь возможность подавлять противника десяток минут, чем не иметь её.
Также были разработаны специальные коробы, в которые помещается тысяча патронов — эта разработка не имела отношения к ПМБ, потому что разработали её на Ковровском оружейном заводе. И делали этот короб под обычный пулемёт, по заявкам механизированных подразделений — в тесной башне неудобно слишком часто перезаряжать пулемёт.
— Короткая! — скомандовал Аркадий. — Открыть огонь!
Японская пехота залегла за лёгкими посадками и начала постреливать в их сторону.
Пулемёт, ещё не успевший остыть, вновь застрекотал.
Им всем ещё очень повезло, что энтузиасты, работавшие над ПМБ, не добились успеха с увеличением скорострельности пулемёта. Они очень этого хотели, потому что им показалось неправильным, что новый пулемёт даёт «всего лишь» 600 выстрелов в минуту, что привело к ряду параллельных разработок.