Он давно и глубоко женат, а у неё есть какой-то другой возлюбленный, поэтому у их отношений нет никакого будущего…
— Если мы останемся, то умрём совершенно напрасно, — вздохнул Троцкий. — Нам нужно сохранить остатки армии, спасти как можно больше коммунистов — только тогда у Германии будут шансы. Французы уже штурмуют Хаген…
Фрайкоры, вопреки тому, что они злейшие враги коммунистов, начали приносить пользу — французов на «священной германской земле» они терпеть не стали.
Начались локальные бои против французской армии, зашедшей слишком далеко. А французы, по-видимому, наконец-то начали замечать, что Рейхсвер-то имеет номинальную численность в 100 000, хотя сейчас даже сильно меньше, а вот фрайкоровцев, одетых в военную форму и вооружённых не хуже французов, в Германии очень и очень много…
«Подленько как-то уходим — заварили кашу и быстро в поезд…» — подумал Троцкий.
— Но все семьи — это ведь невозможно организовать быстро… — произнёс Карл Либкнехт.
— Мы справимся, — уверенно улыбнулся Лев. — Уж чего-чего, а поездов у нас много…
Никому и ничего не пришлось объяснять. Все всё сами прекрасно понимают. Все всё сами прекрасно видели.
Против них был объединённый капитал всей Германии, а теперь ещё и дышащие в спину французы, которые были бы не против извести под корень всех коммунистов…
— Товарищи! — воскликнул Троцкий. — Мы вернёмся! Обязательно вернёмся! С новыми силами, с высоким боевым духом! И мы победим! Но сегодня нужно принять тяжёлое решение и отступить…
*14 июня 1921 года*
— Если скажете, чем я могу помочь — я помогу, — пожал плечами Леонид, валяющийся на шезлонге у себя во дворе.
На улице безумная жара, но у бассейна относительно неплохо, особенно со стаканчиком виски с царь-колой…
— Деньги, — произнёс Кирилл Борисович Смутин. — И влияние.
— При условии, что я не буду замешан в этих делах и их последствиях, — предупредил его Курчевский.
— Не будешь, — заверил его Геннадий Алексеевич Парфёнов. — Мы будем действовать по инструкциям, сам знаешь откуда.
— Если так — то средства будут, — улыбнулся Леонид. — И влияние я вам тоже обеспечу. Вам нужны военные круги?
— Да, — кивнул Парфёнов. — Желательно из отставных.
— У меня есть нужные знакомства, — кивнул Курчевский. — Но что именно вы задумали?
— Пришло время расширить наше частное охранное предприятие, — ответил на это Смутин. — У тебя и твоих друзей ведь есть интересы в Латинской Америке?
— Есть, — подтвердил Леонид.
У его друзей есть интересы во всех уголках мира.
— Когда охранное предприятие будет реформировано, мы сможем представлять интересы твоих друзей хоть в Мексике, хоть в Латинской Америке, — произнёс Парфёнов. — Одновременно с этим мы сможем испытывать новые образцы вооружения, авиации и бронетехники. У тебя же открылись новые конструкторские бюро…
— Ну… — Леонид задумался.
«K-Aircraft» исторически недавно открыло две дочерние компании — «K-Marine» и «K-Ground». Было учреждено по два КБ, которые уже занялись перспективными разработками.
«K-Marine» не занимается кораблестроением, как могло бы показаться, а разрабатывает палубную версию истребителя К-1. Курчевский знал, что вопрос с авианосцами ещё не решён — идёт дискуссия, основные прения которой впереди, но у него есть приказ Центра. Центр хочет, чтобы Леонид разработал первый в истории палубный моноплан.
Курчевский просто начал делать свою работу — его задачами является максимальное сокращение взлётной дистанции, разработка складных крыльев, усиление шасси для более жёсткой посадки на палубу, а также, возможно, разработка катапульты для запуска самолёта. Эти направления получены из Центра, но без дополнительных подробностей.
Если в ближайшие годы выяснится, что нужен нормальный палубный истребитель, способный нести бомбы, то у Курчевского уже будет рабочий прототип. Пока остальные колеблются, нужно ли вкладываться в это, Леонид будет работать…
«K-Ground» — это компания по разработке и производству наземной техники военного назначения и двигателей к ней.
Начать Курчевский решил с гусеничного траншеекопателя, который точно будет интересен Армии США. Нужно было что-то роторное, для чего уже куплена целая серия патентов — конструкторы уже заняты разработкой дизайна будущей бронемашины, которая сможет рыть траншеи хоть под огнём неприятеля.
Помимо траншеекопателя, начата разработка бронированного грузовика, на котором будет закрытая рубка с 40-миллиметрового калибра орудием QF 2-pounder Mark II. Эта пушка также известна в военной среде, как «пом-пом», потому что является слегка увеличенной пушкой QF 1-pounder, сконструированной Хайремом Максимом.
Будущий броневик будет иметь полный привод, три оси подвески, что позволит достичь грузоподъёмности минимум в восемь тонн, а также двигатель Liberty L-12, права на который куплены у Правительства США.
Пусть двигатель авиационный, но это выгодно для Леонида — он может начать конверсию его для наземных целей и производить на своих мощностях, чтобы ставить на свои истребители К-1, пока новый двигатель ещё не готов.
Кёртисс К-12, несмотря на то, что в нём применены инновационные технологии, не может похвастаться надёжностью, а вот Либерти L-12, из-за простоты, очень надёжен и выдаёт всё, что от него требуется.
Истребитель сможет летать с любым из этих двигателей, но когда, наконец-то, доделают Кёртисс D-12, оба этих двигателя останутся в прошлом. И в этот момент Леонид полностью переключится на производство «приземлённой» версии L-12, для броневиков.
В итоге, Армия США получит передовые самолёты с надёжными двигателями, а затем, как только завершатся конструкторские работы, ещё и передовой броневик, в чём-то лучше, чем у остальных.
— Тогда мы начинаем подготовительные мероприятия, — встал Парфёнов с шезлонга. — А ты не спи — скоро потребуется твоя помощь.
— Конечно, — ответил Леонид.
Двое якобы офицеров бывшей Русской Императорской Армии покинул задний двор Курчевского, а тот лишь устало вздохнул и приложился к стакану с ледяным напитком.
— Господин, через полтора часа у вас встреча с французским послом, — сообщила вышедшая из дома Консуэло. — Вы велели напомнить.
— Да-да, спасибо тебе, — поблагодарил её Леонид. — Приготовьте мой костюм. Синий, с белой рубашкой.
Ему очень неприятно эксплуатировать людей на таких унизительных для человеческого достоинства работах, но он компенсировал это тем, что платит им пятикратную ставку.
Для него это копейки, а зато как спокойно на душе — вроде как эксплуатирует, но за очень большие деньги, которые должны компенсировать ущерб гордости его сотрудников.
Им он ничего такого не говорит, а такие зарплаты всех своих сотрудников, от горничной и садовника до дворецкого и личного сомелье, мотивирует тем, что он не хочет, чтобы его обслуживали нищие люди. А приятелям и приятельницам, знающим о состоянии его прислуги, он говорит, что не любит воровство, поэтому минимизирует риски подобных происшествий.
Леонид провалялся у бассейна ещё минут десять, после чего сходил в душ, а уже оттуда направился в свой гардероб.
Облачившись в свой любимый костюм, он позволил Консуэло пройтись по костюму паровым утюгом, после чего сел в свой Роллс-Ройс и поехал в Лэнгхем-Хантингтон, что в Пасадене.
Французский посол в США, Жан Жюль Жюссеран, приехал сюда из Вашингтона, ради этой встречи с Курчевским. У него к нему что-то важное. И, судя по всему, посол будет предлагать, раз он не поленился лично приехать в Лос-Анджелес.
Генри Эдвардс Хантингтон, владеющий отелем, Леонидом не забыт — Курчевский не забывает друзей. С помощью своих новых связей, Леонид организовал для родственника Генри, Арчера Милтона Хантингтона, частное финансирование его проекта музея американских индейцев, что должен будет построен в Нью-Йорке.
Сам Генри в помощи не нуждался, так как уже отошёл от дел и жил на накопленное состояние, поэтому Леонид искал способы, как помочь его родственникам — никто не может сказать, что Курчевский был неблагодарным человеком.
— Мистер Курчевский! — улыбнулся французский посол, с которым они встретились в лобби отеля. — Рад встрече с вами!
— Взаимно, мсье Жюссеран, — вежливо улыбнулся Леонид. — Прошу за мной — в ресторане забронирован столик.
Они вошли в отельный ресторан, где их проводили за столик. Леонид заказал «как обычно», то есть, стейк с кровью и тёмное пиво, а француз заказал себе круассан и кофе.
— Слышал, что в Европе снова неспокойно… — заговорил Курчевский.
— Да, к сожалению, — вздохнул Жюссеран. — И наша встреча, косвенно, связана именно с происходящими событиями.
— Так, — кивнул Леонид, после чего приложился к холодному пиву.
— Ваш новый самолёт уже признан лучшим, — произнёс французский посол. — В связи с этим мы хотели бы предложить вам контракт на поставку пятидесяти самолётов К-1 Французской армии.
— Это интересно, — улыбнулся Курчевский. — Это официальное предложение?
— Разумеется, — кивнул Жюссеран. — Суммарно моё правительство хочет закупить не менее тысячи истребителей К-1, но сначала ему необходимо окончательно удостовериться, что эксперты не ошибаются. Пробной партии в пятьдесят единиц будет достаточно.
— Принципиальных возражений по этому поводу не имею, — ответил Леонид. — Пошлите в главный офис моей компании официальный запрос и позвольте бюрократии сделать свою работу. Наверное, вы уже знаете, что Армия США готова закупать К-1 по 15 000 долларов за единицу. Для Армии Франции цена будет аналогичной.
— Это приемлемо, — кивнул посол. — Детали будут обговорены юристами.
— Именно, — улыбнулся Леонид.
Сделка на пятнадцать миллионов долларов — это неплохо. Но только лишь неплохо. На лапше он делает многократно больше.
Огромный заводской комплекс изготавливает лапшу, которая разъезжается по всем Штатам. Спрос до сих пор не удовлетворён, потому что лапша быстрого приготовления — это уже самый дешёвый способ быстро и относительно вкусно поесть. Низший сегмент рынка пищевой продукции давно уже за Леонидом и он внимательно следит за тем, чтобы никто не лез на его суверенную территорию.