То ли события этого длинного дня и полет на Катле, то ли запахи трав, которыми был пронизан замок, но ей снова снились драконы. Радка не знала, была ли она одной из них, но она понимала их как будто они разговаривали с ней на её языке. Во сне она смеялась над шутками, понятными только драконам и ей, а потом в голос рыдала от горя, когда узнала, что у истинных драконов глаза цвета расплавленного золота. Радке показали, как это красиво. Так она узнала, что до сих пор не видела ни одного рожденного драконом. Точнее, видела только одного. Ламберт обманул их всех.
Наверное, дело было в том, что она спала, а может, в том, что она тоже была немного драконом, ведь пусть ей и было жаль всех этих людей, плакать над ними она не стала бы. Да только от собственного горького рыдания во сне она проснулась и села на кровати. Уютно ворочался под сердцем сын, от её резкого подскока толкнувшийся в бок. За окнами сонно моргали звезды. И тишина. Евы не было.
Радка занервничала.
Она убеждала себя, что Ева уже взрослая девочка и сильная магесса. Когда увидела снятую перчатку, напомнила себе, что едва заметный магический браслет, что Манфред дарил Еве на свадьбу, она тоже взяла с собой, да так и не решилась продать. К тому же она способна вызвать огонь и без перчатки или браслета, да еще и не хуже драконьего. И сама остаться целой.
Всё равно было неспокойно. Так непривычно было волноваться за кого-то настолько сильно, что нет возможности усидеть на месте, за кого-то, не вышедшего из твоей утробы.
Когда Радка накрутила себя достаточно, чтобы рискнуть выйти из комнаты и отправиться на поиски Евы, дверь наконец скрипнула, и Ева тенью проскользнула внутрь.
— Не спишь? — рассеянно спросила она и упала на свою кровать, раскинув руки. — А почему?
— За тебя переживаю, — буркнула Радка, беспокойство которой тотчас сменилось раздражением. — Неожиданное… неблагоразумие. Таскаться по ночному замку! Оно хоть того стоило?
— О да, — промурлыкала Ева. — И я не таскалась по замку, чего я не видела в пыльных переходах? Я шла в определенное место. И мне там оказались рады.
Даже в темноте, не видя выражения лица Евы, Радка почувствовала её улыбку. И такая улыбка, слышная в голосе, была ей знакома. Особенно часто так рядом с Радкой улыбался Манфред. Но Радослава еще не верила в свою догадку, слишком непохоже это было на Еву, и решила уточнить:
— Ты что же, забралась в чью-то постель?
Снова тот же звук! То ли мурлыкнула, то ли фыркнула Ева. Согласилась. Но когда она успела? Зачем? И с кем она тут могла познакомиться?
Разговор за едой перед тем, как Ева ушла!
Понимание прожгло огнем и Радка бы точно села, если бы стояла. А так лишь почувствовала, что колени дрожат и словно набиты сеном. Чужие такие колени, и голос чужой, когда она спросила:
— Подожди, ты… с королем Эйрикюром?..
— Эр, — соизволила ответить Ева и мечтательно вздохнула. — Он разрешил называть его так.
— Эр, — повторила Радка, голова её кружилась. Они раскрыты! Бежать? Но куда она убежит, ковыляющая утка!
Ева же ничего не замечала, она перевернулась на живот и обхватила подушку.
— Теперь моя очередь носить твои платья, — хихикнула она. — Ты не против? Я не успею их сильно сносить, мне шагов сто туда, столько же обратно.
— Не против, — Радка покачала головой и против воли добавила. — Как ты могла! Он же убьет меня, раз он ненавидит Ламберта!
— Что? — Ева села на кровати. За окном потихоньку начинало подниматься солнце, и Радка залюбовалась непривычно ярким голубоватым румянцем и сверкающими глазами магессы. — О чем ты? А! Великая яблоня, Радка, как ты могла подумать! Он и понятия не имеет, что я — Ежовник. И что мы с тобой вместе — тоже. Или ты считаешь, что сама могла обманывать моего мужа несколько лет, то я засыплюсь на первом же свидании? Я не так глупа, как ты могла себе вообразить.
— Я вовсе не считаю, что ты глупая, — поспешила оправдаться Радка, хотя на языке вертелось, что не слишком умно в их и без того непростом путешествии изменять мужу. Хоть и с королем. Останавливало лишь то, что сама она была не лучше. Разве что и муж, и магик у неё были пожиже.
— Я… я просто боюсь.
— Не бойся, — долго Ева обижаться не могла, не в том она была настроении. Она скинула платье и закружилась по комнате.
Радослава, обычно отводящая взгляд от бывшей соперницы, сейчас не могла оторвать от неё глаз. Совсем худенькая — в селе такие могли быть только больные непонятными хворями, почти без округлых женских форм, да еще и с короткими волосами, едва-едва начинающими отрастать, сейчас она выглядела невероятно красивой. Нежная белая кожа, совсем едва просвечивающая голубоватыми жилками, местами синела такими пятнами, что у Радки жаром охватило щеки. Крепкие поцелуи и страстные объятия оставляют такие украшения. Были ли они у Евы раньше? Словно в ответ на невысказанный вопрос, Ева коснулась своей небольшой остренькой груди и с удивленной улыбкой покачала головой.
— Я и не знала, что можно так, — почему-то шепотом произнесла она. — Так хорошо. Так… правильно.
Она снова закружилась по комнате, не стесняясь своей наготы.
— Я просто хотела отомстить Манфреду! — выкрикнула она, не заботясь, что кто-то ее услышит. — Ты понимаешь? Именно ты должна меня понять! Понимаешь?
И, не дожидаясь ответа Радки, она скользнула на пол к её коленям и заглянула в глаза.
— Ни с Берхтом, ни с Манфредом мне не было так, — снова совсем тихо произнесла она. — Я не думала ни о чем. Ни о ком из них. О мести, о том, как я выгляжу, как правильно себя вести, чтобы не было стыдно…
Она прикрыла лицо ладонями и простонала:
— Ох, теперь мне и вправду стыдно! — и тут же расхохоталась, счастливая как девчонка. — А тебе… тебе так было с Манфредом?
Радка не хотела говорить. Нет, она хотела грубо ответить «не твое дело» или придумать что-то колючее. Про тех, очередь которых стояла у дверей короля, как он не преминул похвастаться при встрече. И Ева выбрала место среди них, разве это не жалко? Но магесса снизу вверх смотрела ей прямо в глаза и потому нагрубить или промолчать не вышло.
— Нет, — еле слышно ответила она. — Мне так было только с Гримом.
И заплакала, впервые за всё время оплакивая не предательство мужа и не свои скитания без сына, а то, что могло бы быть у неё с Мейнгримом, если бы он хоть немного желал этого.
— Ну и чего ты ревешь, дуреха? — растерялась Ева. — Хорошо же, что я так удачно вас поженила, да? Я такого не планировала, конечно, но сейчас даже рада. Тебе с ним просто не надо разводиться, наслаждайся! Если тебе с ним хоть вполовину как мне с Эром, то я по-настоящему тебе завидую, правда!
— Дело не в это-ом, — прорыдала Радка. — Мне хорошо с ним, потому что я его люблю…
Она перестала плакать и лишь изумленно всхлипывала, не понимая, что на неё нашло. Да и Ева, похоже, тоже не ожидала такого признания, даже отпрянула.
— Так это же здорово, — наконец осторожно предположила она и поднялась на ноги, возвращаясь к тому месту, где с вечера бросила одежду, перчатку и магический шлем. — Ты влюблена в своего мужа. Это куда логичнее, чем быть влюбленной в моего мужа.
— Да сколько тебе говорить, я никогда не любила Манфреда, — зло прошипела Радка, перестав всхлипывать. — Я люблю магию, Фабуся, Тадуся и теперь Мейнгрима! Он совершенно лишний тут, понимаешь? К тому же он едва меня переносит, мы с ним вечно ругались!
— Ну, со мной он тоже вечно ругается и разок чуть не убил, — вскользь заметила Ева, касаясь волос.
— Ой, точно! — Радка с облегчением отбросила свое признание и ухватилась за новую тему. — Я совсем забыла про твою голову. Но почему ничего не видно, ты же постриглась! И твои жуткие головные боли…
Она запоздало испугалась, представив, что было бы, начнись такой приступ у Евы во время их путешествия.
— Отвлекающий амулет, — охотно пояснила Ева. — Не делает невидимым это место, просто скользишь взглядом и забываешь тотчас, что видел его. Я отвела твой взгляд, едва ты посмотрела на амулет. Я его и под длинными волосами носила, просто энергии он тратил меньше. Ничего, вот окончательно разрядишься и полюбуешься, какая я уродка.
— Ты не уродка, — Радка всё-таки не удержала язык на привязи. — Но дурочка та еще. Зачем ты полезла к королю? Хочешь подарить ему наследника?
— Яблоня упаси, — фыркнула Ева. — Мне хватит одного ребенка ровесника твоего. Второй будет уже совсем странно. Да и замуж за короля? Фу, как пошло. Ты вон всего-то принцесса, а бегаешь по полям и горам как коза, только чтобы от этой радости скрыться. Королеве так вообще только утопиться.
— Это точно, — Радка не обиделась и рассмеялась. Напряжение медленно спадало. — А если случайно?
— У магесс никаких случайно, — пояснила Ева, показывая на крошечный алый камушек, сверкающий в пупке. Радослава вспомнила, как переживал Мейнгрим каждый раз, проверяя, не пропал ли её камень. И только раз он хотел ребенка… Как так вышло тогда, Радослава до сих пор не понимала. Тадеуш был чудом еще большим, чем её драгоценный Фабусь. — Не переживай, я сказала, что верну тебя к сыну и я верну. А сейчас… я просто хочу узнать, кто я такая, понимаешь?
Радка понимала. Странно, но их путешествие оказалось куда нужнее Еве, чем ей самой.
Глава 20
Убедившись, что краска на лице держится плотно, Манфред вернулся домой в Лесин и проспал целый день, а то и больше. Он понятия не имел, сколько спал, а проснувшись, подъел все старые запасы еды. Во дворец идти он не стал. Неизвестно, одобрит ли Ламберт его план, а Манфред просто хотел сделать что-то особенное. Что-то такое, что сумеет сделать только он.
За бутербродами пришла светлая мысль разобрать почту. Так он узнал, что дети теперь у Мейнгрима. Оба. Первый порыв броситься и вернуть Фабиуша он притушил еще парой бутербродов и успокоился. В конце концов, разве он не планировал что-то подобное? И пусть это решилось без него, но это Мейнгрим сейчас обременен двумя чужими спиногрызами и даже не сумеет возглавить клан синих, когда придет время. А вот у него, Манфреда, все должно получиться. А победители выбирают правду, это всем известно. И, принеся реальную пользу государству, он получит любую женщину со всем, то к ней прилагается, будь то королевское имя или ребенок.