То, что это неправильно, он понял уже сидя на пегасе. Хорошо, что он догадался надеть вторую металлическую перчатку — доставшийся ему зверь норовил достать зубами его руки и нервно водил змеиным хвостом. Ему пришлось открывать один общий портал, чтобы лететь пришлось меньше, и теперь он чувствовал себя совсем обессиленным. Но не это было хуже всего. Король со свитой не пошел за ним порталом! Он остался там, позади, словно и не собирался вступать в битву.
А вот синие всё-таки были. Их было мало, и Манфред посчитал бы их обычными отщепенцами, но перед одной пожилой магессой на пегасе как на троне сидел его сын Матиас. И то, что его зверь не пытался даже повернуться, чтобы задеть всадников, и то, что мальчик не взглянул на отца, словно его рядом не было, больно кольнуло Манфреда.
Теперь же он мог только рассчитывать, что его жертва сработает, потому что сам на поле боя он мог разве что устроить пару ведущих в неизвестность порталов, да увернуться сам.
Он еще раз оглядел войско, зависшее над берегом, потом тех, что приближались к ним со стороны моря и наконец перевел взгляд вниз. С мстительным удовольствием он обнаружил, что у любимого домика Евы, защита которого не пустила его, больше нет крыши. Сложно было разглядеть людей, но он видел лежащую Радославу, выделявшуюся своими светлыми волосами, видел склонившегося над ней багряного принца, видел оранжевого всадника, магессу, которая не могла быть никем кроме как Янкой Мертвые руки. И рыцаря с огненным мечом — вот он и нашел свою супругу.
И только увидев этот меч, он почувствовал, как пот труйкой стекает по позвоночнику. Пожалуй, Ева может и наплевать на условности и за брата освободиться от брака на своих условиях. Манфред машинально посмотрел на свою перчатку и едва не слетел с пегаса. Вязь брачной клятвы потемнела и теперь выглядела совсем неживой. Это что же, он уже разведен? Или в доспехах с мечом вовсе не Ева, и он стал вдовцом?
Додумать эту мысль ему не дали. У магессы рядом с Радославой на руке начал собираться темный вихрь, и это словно стало сигналом на сближение зависших в воздухе армий. И Манфред сосрелоточился на главной сейчас цели — выжить.
Глава 29
— Вот же коровьи лепешки! — сплюнула Ева, облачаясь в доспехи и уже из-под шлема продолжая. — У меня тут такой роскошный берег, луга! Всё пожгут и потопчут! Твари!
— Ева, я могу призвать свой отряд, я мужчина… — начал Скарбимеж, но был остановлен властным жестом магессы.
— Отряд — это отлично, но ты нужен женщинам и детям. А я — боевой магик. Вместе с Сигримом защищайте мою семью и свою жену. А я буду защищать нас всех.
— Ну уж нет, — хорошенькое Янкино лицо неожиданно скривила совершенно непривычная ему гримаса. — У меня тоже есть пара слов к этому… цветнику.
Радка, которая помнила подругу по детским годам и по коротким приездам в село с Скарбимежем только сейчас поняла, почему Ева не подпустила Янку к ней и ребенку. Между голой рукой Янки и её темнеющей на глазах перчаткой начал образовываться сгусток тьмы, который всё быстрее и быстрее вращался, превращаясь в небольшой смерч.
Ева одобрительно сверкнула глазами из-под шлема.
— Но будь добра, постарайся, чтоб они не сыпались нам на головы, — только и попросила она. — Бей лучше реже, но прицельнее. Тех, кто над морем.
Янка кивнула.
Сигрим встал рядом с магессами, неуверенно вертя в руках обычный меч.
— Плохая идея, — заметила Ева, оглянувшись на него. — Ты же всадник, так? И сумел попасть водой из колодца в пасть этой красотке. Как?
— Праща, леди, — смутился Сигрим. — Я же долгие годы служил на драконе, что забирает найденных по селам, вот и пристрастился.
— Ну вот возьми на столе в мешке бутыль и наполни этой жидкостью оставшиеся от лекарств пузырьки и швыряй в драконов, — Радка только рот открыла, как близость боя ускорила Еву, это же не человек, а мысль! — Хорошо, если в пасть попадешь, нет — тоже сойдет.
Радка открыла рот высказать догадку, но Скарбимеж мягко накрыл его рукой.
— Не надо, — шепнул он. — Да, он вряд ли попадет много в кого, зато это отвлечет и его, и их. Ева сильная, но она не мешает и другим быть такими.
И Радка смущенно прикрыла глаза, крепче прижимая к себе сына.
Тем временем две армии приблизились достаточно, чтобы начать сражение.
Радка щурилась, пытаясь сквозь разлом в крыше разглядеть заклинания. Мелькнет или нет что-то ледяное? Там ли Мейнгрим сейчас?
Со стороны цветочных летели больше стрелы и потоки воздуха, которые заставляли пегасов и немногочисленных драконов терять ориентацию в воздухе и снижаться, а то и падать. Когда совсем близко рухнул пегас и заскреб сильными лампами землю, оставляя глубокие борозды, Скарбимеж поднялся.
— Тут становится небезопасно, — пряча глаза от Радки, произнес он. — Переместимся к стене, она устоит.
Он помог Радке перебраться в кресло вместе с ребенком, который крепко спал, словно и не слышал сражения. Кресло Скарбимеж магией поднял и перенес к дверному проему, где и прислонил к стене. Теперь Радка догадалась, какова настоящая причина их передвижения. Отсюда им открылась битва, идущая на земле. Многие драконы и пегасы, упавшие или сбросившие своих всадников, а были и такие, снова поднимались в воздух, но лишь для того, чтобы отправиться в горы, где располагалось место для драконьего отдыха. В некоторых Сигрим драконов успевал попасть водой и тогда на месте драконов оказывались ошеломленные люди, которые просто оставались сидеть на земле и не пытались ввязаться в драку.
— Неплохая водичка, где брали? — спокойно спросил Скарбимеж, но Радка видела, как дергается его щека, а пальцы просто жили отдельной жизнью. Он то следил за едва найденной и снова унесшейся от него супругой, то останавливал взгляд на этих растерянных людях, что сидели на земле. И Радка терялась в догадках, что его мучает больше — магический дар целителя, требующий немедленно заняться этими людьми, или то, что на некоторых из них на одежде мелькали красные лычки. Старые и довольно молодые — это были потерянные ветви рода самого багряного принца.
— Иди, — шепнула Радка, не отвечая на вопрос. Какая сейчас разница, если источник находится на драконьем острове? Вот закончится битва и, если они победят, то смогут вернуть всех. А если нет… Радка старалась не думать о том, что оставался еще Ламберт, вовсе не желавший возвращения многих этих магиков и магесс. Добыть воды в Железном королевстве все равно им не помешают.
— Иди, — громче повторила она. — У меня есть портал на короткие прыжки, я справлюсь.
Скарбимеж еще мгновение колебался, потом поклонился — низко-низко, едва не касаясь головой её колен и выпрямился, посмотрев ей в глаза.
— Благодарю, госпожа, — хрипло произнес он. — Он прав насчет вас. И мой род первым присягнет вам, когда вы станете королевой.
И он исчез раньше, чем Радка успела хоть что-то ответить. Радка посмотрела на макушку сына, прижавшегося к ней и покачала головой. Скарбимеж совсем обалдел от перемен в своей голове, не иначе. Она проследила взглядом за ним, скачущего похожим на её портал от одного человека к другому.
Королева. Она! Предположим, свергнуть Ламберта порой и ей хотелось, а значит, были и другие, кому он мешал. Но она была ненаследная принцесса, лишенная даже капли магии, и это было известно всем, кого это касалось. Да и наследовал Ламберту её сын. Пусть он был мал, чтобы править, так и что. Королевство десятилетиями жило без короля, проживет еще.
Куда интереснее было подумать, кто именно тот «он», что был прав. Кто видел её королевой. Честолюбивые мысли вроде этой были ближе Манфреду, который в таком случае бы продолжил её осаду как отец Фабиуша. Тем более теперь, когда Ева разрушила их брак и словом, и делом. Но как же хотелось думать, что Скарбимеж говорил о своем лучшем друге Мейнгриме!
Радка не переставала следить за боем, который все больше переходил на сушу. Яблоневые теснили цветочных к морю, но вдали появилась еще одна туча, быстро движущаяся к берегу.
Радка негромко ахнула. Помяни этого Железного короля, и он явится! Неужели он из-за сына решил присоединиться к ненавистным цветочным, которые его ребенка же и выкрали? Вот и помогай после этого людям!
В отличие от цветочных и яблоневых, железные не собирались рисковать своими родными в драконьей форме. Часть драконов, бережно спустив всадников, поднимались в воздух и прикрывали их с воздуха от шальных стрел и камней, а часть тотчас оборачивались людьми, отчего магия кругами расходилась по полю битвы, мешая дышать и думать.
Радка легко разглядела среди прилетевших Хагни, который первым спрыгнул на землю. За ним с дракона сошел сам король Эйрикюр с огромным железным топором, которым он крутил так играючи, что расступались и цветочные, и яблоневые. Он же не торопился вступать в бой, высматривая кого-то.
Но прежде, чем он сумел определиться с соперником, перед ним выросла Ева. Теперь её огненный меч поблескивал белеющим от жара стальным стержнем, но все равно казался игрушечным по сравнению с топором.
Железный король лишь мгновение помедлил, не иначе как узнав доспехи того рыцаря, что жил недавно в его замке, но лишь мгновение. В следующее топор с немыслимой силой опустился на то место, где стояла Ева. Только юркая магесса успела сместиться и теперь удерживала топорище своим мечом. Она с усилием оттолкнула его и свободной рукой создала пару огненных шариков, одновременно нанося удар мечом и запуская сгустки огня. Тяжелый с виду как медведь король Эр легко увернулся и снова занес топор. И снова был остановлен мечом.
Удар. Бросок. Удар! Огненный круг — теперь Радке было едва видно, что происходит между бьющимися магиками, и она чуть привстала, чтобы разглядеть. За кольцом огня топтался Хагни, не пытающийся даже продолжить бой, пару раз он даже открывал рот, чтобы что-то сказать, но снова закрывал, видимо, не желая вмешиваться в ожесточенную битву. Мимо стремглав пронеслась Янка, сила которой, так долго бывшая запертой в теле дракона, бурлила и требовала выхода — под её босыми ногами трава засыхала и темнела. Несмотря на это, цветочные со свежими силами железного короля воспрянули и теперь всё сильнее теснили яблоневых. Трубили драконы, отвратительными скрежечущими звуками вопили пегасы, которым было жарко от драконьего огня, как становилось жарко даже Радке под её защитой осколков ранее сильного защитного щита.