А что касается создателей… Морской Царь вообще не расстроился. Он не только испытал свой прототип, так ещё и существенно потрепал защитников, которые потеряют в процессе очень многих смертных. При этом собственные гвардейцы в бой не вступают, используя как пушечное мясо наёмников. У самого же паука уже имеется покупатель, который покроет все издержки по ремонту ради приобретения вооружения, которое оказывается может не только под водой воевать, но и выходить на поверхность, хотя вряд ли последняя функция будет использоваться. В любом случае, теперь многие взглянут на подводные народы под другим углом, зная, что нечто подобное сможет выйти со дна.
Что касается отбития собственности у защитников… это тоже вопрос времени. Ещё пару недель и от обороны противника останется только расплавленная земля. Пленных брать никто не будет.
Глава 10
— Прекрасное место. Я до сих пор помню, как проводил здесь долгие часы в бесконечных размышлениях. Иногда даже брал с собой Граниира, который предпочитал более активный отдых. А позже сюда стала заходить и молодая Арнаша, тогда ещё совсем крохотная нага, не больше ламии, однако амбициозная как какой-нибудь дракон.
Адрион проходил по заброшенному саду, где теперь работал лишь один смертный раб. Какой-то старик, которого следовало бы выбросить после использования. Но Зелгиос Торвандори учил своих детей бережному обращению с вещами. Даже сломанный инструмент может пригодиться, просто нужно чуть-чуть постараться и найти тому применение. Это не так уж и сложно. И даже не особо лицемерно, учитывая, что «свободные» граждане зачастую друг другу относятся более бесчеловечно и жестоко, чем тот же аристократ к своему старому рабу, называя того вещью.
— Хотела бы я посетить его в более… хорошие времена, — грустно произнесла Ада, которая следовала за главой рода Торвандори и не могла некуда уйти, или могла, но пока что не пыталась.
— М-м? Ах… да, понимаю, — произнёс Адрион, осознав, что сад слишком заброшен и запущен, а ностальгические воспоминания оказывают эффект только на него самого, как и само место имеет какую-то ценность лишь с субъективной точки зрения. — Но так уж получилось…
Далее каменная дорожка привела к небольшому деревцу. Листья давно опали, крона уже не выглядит величественной, а ствол начинал подгнивать несмотря на магическую природу растения. Однако именно здесь чаще всего трудился старик из-за чего место выглядело более чистым и даже несколько ухоженным. А каменную табличку у ствола кто-то недавно заменил.
Адрион остановился прямо перед ней, но особо близко не подходил, вместо этого он начал доставать из своего пространственного артефакта одну книжку за другой, пролистывая те за считанные секунды. В свою очередь Ада с трудом смогла разглядеть надпись, которую, судя по всему, выцарапал всё тот же старик-раб: каменщиком он не являлся, а трясущие руки существенно ухудшают качество труда. Но почти сразу воительница всё поняла.
— Быть ребёнком лариоса довольно тяжкая участь. Многие этого не понимают, ведь видят только шелка и золото, но трудно переоценить ту ответственность, возложенную на нас моим отцом, — продолжил говорить Адрион, листая свои книжки. — Нет, я его не виню, скорее наоборот… не придумали ещё языка, на котором можно выразить всю ту мою благодарность к Зелгиосу. Он сделал всё, чтобы его дети смогли не только выжить в жестоком мире, но пройти достойный путь, не запятнав собственного имени. Однако пришлось… многое пережить.
Манеры, каллиграфия, танцы, уроки софистики и ещё множество других направлений, которые большинство смертных оценят как бесполезная и нерациональная трата времени. Однако именно эта бесполезная трата времени и позволяет вырастить достойного смертного, который будет знать цену чужому труду, не плюнет в лицо собственной матери, уважительно отнесётся к противнику, в случае нужды будет способен на сострадание к заклятому врагу и никогда не нарушит данного слова под воздействием собственных низменных желаний. Совокупность множества факторов и тысячи целей, до которых можно идти разными путями, но про которые большинство забывает в воспитании, наивно считая, что ребёнок научится правильному поведению… на улице? В школе? Ещё где-нибудь, но на деле просто вырастает Орлойд или ещё что похуже, а прошлое бездарное поколение винит в этом бесов, правительство, Творца, новые безнравственные времена и кого угодно только не себя самих, после чего подросшее поколение повторяет этот круг.
В любом случае, каждому ребёнку очень важно предоставить один урок. Будет ли он аристократом, воином, солдатом, магом-теоретиком или даже маргиналом, всё равно родитель обязан рассказать своему сыну или своей дочери про смерть. Самым лучшим способом для этого является заведение питомца. Ребёнок будет расти с ним бок о бок, радоваться, плакаться в пушистую шерсть или чешуйчатую лапку, веселиться и играться, ухаживать и обучаться ответственности, после чего питомец умрёт. Желательно грамотно подобрать возраст питомца, чтобы урок смерти не наступил в детском возрасте. Хотя с другой стороны… маленькие дети куда лучше адаптируются к новым условиям и переживают стресс. Их психа более гибкая, так что тут вопрос несколько спорный.
— Но как-то так получилось, что наш пёс прожил слишком долго. По идеи его смерть должна была стать уроком для меня, но я застал смерть матери во вполне осознанном возрасте и нужды в повторении уже не было. А Граниир оказался ещё недостаточно зрел, чтобы терять что-то дорогое. В любом случае в тот день он сильно повзрослел, пусть и из необходимости против воли, — произнёс Адрион, который наконец-то нашёл нужный дневник и показал его рабыне: на правой странице нарисован большой и красивый пёс, на левой же малюсенькими буквами написана краткая история питомца, которому молодой первый сын Зелгиоса Торвандори даже посвятил небольшой стих. — Пару раз я даже посмел обвинить отца, мол это он всё так хорошо рассчитал… смерть матери, появление дара к магии молнии у Граниира, что вынуждает учить его жёсткому контролю любых эмоций с раненого возраста… Звучит рационально и логично, особенно для человека который продумывает свои планы на века вперёд. Только спустя целый век я понял какую рану нанёс своему отцу подобным предположением. Я принёс запоздалые извинения, после чего снова усвоил банальную истину: наши глупости несмываемым клеймом останутся на нас до самой смерти и ничего с этим не поделаешь. Остаётся только смириться, принять, адаптироваться и не наступить на те же грабли ещё раз. Звучит просто, а на деле смертные снова почему-то ходят по кругу. Хотя кажется лично я смог выйти на спираль.
— Все умрём, но зачем вы мне всё это рассказываете? — поинтересовалась Ада, но ответа не получила, хотя уже сама догадывалась о намерениях главы рода Торвандори.
Тем временем путь пролегал дальше, внутрь родового поместья, потрёпанного и жалкого, но ещё функционирующего. Некоторые зоны переоборудовались под места временного прибывания или даже под полноценные отели. Конечно, сейчас из-за накала страстей, никого построенного на территории нет. Однако в будущем и даже относительно недавнем прошлом в этих руинах останавливались некоторые аристократы. Также здесь имелся небольшой музей искусства, бассейн, зоны отдыха… да, ещё здесь есть и руины, но если не ходить в заброшенные места, то ты их даже не заметишь. Территория огромна и состоит из гигантского дворца, садов, а жилые дома для прислуги и рабов вы скорее всего перепутаете с элитными царскими хоромами. Поэтому жить в тридцати процентах площади и не знать о том, что ещё семьдесят процентов лежат в руинах, вполне возможно.
Ада продолжала следовать за Адрионом, который ненадолго останавливался напротив некоторых картин или скульптур. Почти все они являлись копиями, оригиналы вывезены в новую резиденцию. Впрочем, это никак не мешает прикоснуться к прошлому, которое любезно сохранили мастера. И сам глава рода Торвандори рассказывает правду из первых уст, показывая собственные заметки и рисунки из сотен или может даже тысяч дневников, которые он успел накопить за свой срок. Некоторые главы размером в десятилетия порой писались другим почерком, а вернее другими смертными, рабами-летописцами, но примерно треть написана от руки самим Адрионом, который находил в этом удовлетворение.
Таким образом Ада довольно глубоко погружалась всё глубже и глубже. Вот гобелен, на которому изображён статный и серьёзный тогда ещё не герцог, а лишь верный паладин ныне почившего короля, Рейнальд Ле Нобель. На его зачарованном сюрко почему-то находиться странное пятнышко, которое на огромном гобелене и незаметно. Однако на деталь указал сам Адрион, который вместе с другими членами семей тоже были изображены на гобелене.
— Напыщенный индюк, ужасно гордый собой. Ну а как вы бы себя повели, став паладином на третьем десятки жизни? Ещё магическую академию не закончил, а уже весь из себя рыцарь… Это меня забавляло, а вот более молодого Граниира откровенно возмущало. Если бы я не вмешался и до дуэли могло бы дойти, но вовремя сказаны нужные слова и вот уже всё забыто, только маленькое пятнышко на сюрко. А Рейнальд так и вовсе вон, теперь готов все знамёна собрать лишь бы помочь старому другу. Знаешь кто меня этому научил?
— Ваш отец?
— Нет, моя мать. Как раз она сильно повлияла на Зелгиоса, который в молодость свою был крайне дерзким и воинственным. Такие уж обстоятельства, он не мог доверять кому-то кроме себя и может быть своего брата. Из-за этого… порой его заносило. И трудно сказать, что могло произойти если бы матери не было с ним рядом. Возможно его худшие стороны расцвели и всё бы пошло прахом.
— Какой она была? — спросила Ада, становясь напротив картины с инициалами мастера Густава.
— Я и сам знал её недолго, к тому же был ребёнком. Для меня она была просто мамой, пусть и часто повторяла, что нужно искать друзей, а не врагов. Да и врагов ни у кого нет, есть просто злой язык, который с дуру что-то ляпнет. Но даже если ляпнет, нужно унять гордость и извиниться. Вроде такая мелочь, детская поучалка, но смотрю я на этих лариосов и прочий сброд… всем бы дай кого-то обвинить. Даже высшая аристократия Эдема не усвоила эту простейшую истину. В любом случае, по большей части мой образ о матери складывается из рассказов отца… великого Зелгиоса Торвандори, подвигов которого не счесть. Он даже Халсу’Алуби угомонить смог, а уж как он, одним словом, остановил экономический кризис во всём Эдеме… От того мне искренне не понятно, как он… как он… дошёл до этого…