Доверившись интуиции, я выбрал струю и въехал на мост. Промчался по нему на высокой скорости — и увидел впереди Ленинградку. Я словно съезжал со МКАДа, чтобы вписаться в уличный трафик, не помешав при этом другим водителям.
Добравшись до базы, я оставил «хонду» на внутренней стоянке и заглянул к начальнику. Сообщил, что мы с Хильдой используем предоставленный отпуск и приступим в работе через неделю.
Вызвал городское такси, благо денег теперь хватало. На нём доехал до Космограда, забрал свой чемодан у комендантши в общаге и вернулся в Москву.
Последние связи с Академией Космофлота были оборваны. Жизнь перескакивала в новую колею, теперь уже окончательно.
Я вновь повесил на плечо походную сумку. Заглянул в соседнюю комнату, отведённую Хильде. Там стоял её неразобранный саквояж, а на кровати лежала меховая жилетка, и я решил захватить их тоже.
В дверь постучали. Вошла красивая дама с «индейской» внешностью, представилась медсестрой и дала мне бумажную упаковку с двумя большими таблетками:
— Вы сегодня впервые замкнули круг, поэтому этой ночью возможны побочные эффекты. Мозг перенастраивается после форсированного использования флюида. Из-за этого могут быть неприятные ощущения — головная боль, например, ночные кошмары. Если почувствуете что-то подобное, то примите.
Я поблагодарил и вышел на улицу. Взял межосевое такси и опять поехал на хаб.
День заканчивался. Солнце садилось, его малиновый шар погружался в море, слева от острова. Летний ветер врывался в окна машины. Чувство ирреальности, слегка запоздалое после нашего рейса, захлёстывало меня, а будущее манило, таясь где-то впереди, в распахнутом вечернем пространстве.
У входа в башню я встретил Джино и Ферро.
— Какие люди, — сказал Джино насмешливо. — Новая звезда ямского приказа. Вернулся днём со своей северной принцессой, но поздороваться даже не заглянул.
— Без обид, парни. Замотался.
— Ну, пошли по пивку тогда. Реабилитируешься.
— Мне надо дела закончить. Да и устал уже, как собака.
— Вот я об этом и говорю. Зазвездился малость.
— Слушай, — сказал я, — ты в последние дни какой-то излишне нервный. То до путейцев докапываешься, то до меня. Сбавляй обороты.
— Ага, ещё выговор теперь сделай, великий профи.
Мне надоело, и я, махнув им рукой, отправился в кампус. Постучался к Хильде. Она стояла у платяного шкафа, перебирая вещи.
— Срочная доставка, — сказал я, показав саквояж. — Перевозчик груз сдал.
— Спасибо. Сама хотела попросить тебя, но забыла. Купил билеты?
— На завтрашнее утро. Места сидячие, без купе. Приближаю тебя к народу.
— Очень смешно. Но правильно сделал, купе не нужно.
— И вот тебе таблетка ещё, медсестра дала. На случай побочки после первого рейса, если ночью станет фигово.
— Самочувствие сносное, но глаза уже закрываются. Сложу вещи и сразу спать.
— Я, пожалуй, так же. Давай, до завтра.
Я перешёл к себе, с облегчением бросил сумку и некоторое время бродил по комнате, пытаясь сообразить, не забыл ли я что-нибудь. Голова соображала туго.
В дверь постучали, и на пороге, к моему удивлению, обнаружился Бьёрн. Войдя, он помолчал хмуро и произнёс:
— Мне не нравится твоё тупое фиглярство. Но Хильда рассказала, как вы с ней ездили. По-моему, она не жалеет, что вас поставили вместе. А если так… Ну, в общем, удачи тебе с сестрёнкой…
Бьёрн протянул мне руку, и я пожал её. Сдавив мне ладонь, как будто тисками, и глядя прямо в глаза, он добавил веско:
— Но если с ней что-нибудь случится, я тебе башку откручу, ты понял?
— Договорились.
Выпроводив его, я наскоро принял душ и завалился в постель.
Голова гудела, и в полусне её заполняли мутные, разрозненные картины. Иногда мерещилось что-то вроде воронки, она вращалась. Затем привиделся циферблат с длинной стрелкой, которая шла по кругу.
Мозг визуализировал флюидную циркуляцию — утомительно и навязчиво.
Затем на пару минут в голове слегка прояснилось. Я взял с тумбочки таблетку, поколебался, но так и не проглотил её. Подумал — а вдруг приснится что-нибудь важное? И опять погрузился в дрёму.
Повторилась картинка с часовым циферблатом. Точнее, так я подумал в первый момент, но сон вдруг стал чётче, и я увидел отличие. Часы теперь оказались не механическими, а солнечными — двигалась не стрелка, а тень. И это была уже не абстракция, а целая мизансцена, фрагмент трёхмерного фильма.
Я рассмотрел, что конструкция находится на площадке, выложенной плоскими плитами. Собственно, это были не столько даже часы, сколько простейший гномон. Торчал вертикальный штырь, его освещало предвечернее солнце.
А там, где кончалась тень от штыря, стоял змееглазый маг.
В руке он держал копьё. Наконечник сверкал багрянцем, как раскалённый.
Маг неотрывно смотрел на тень, концентрируясь. Затем он занёс копьё — и со всего размаху вонзил в плиту, словно пригвоздил теневую «стрелку» к земле.
Наконечник вошёл в камень глубоко, как в обычный дёрн. Флюид закружился вихрем, а тень набухла и загустела. Она будто пропиталась чернилами, стала материальной. На предплечье у мага от напряжения вздулись вены, лицо перекосилось в гримасе. Копьё вибрировало, почти вырываясь у него из руки. По плитам метнулись трещины.
Я почувствовал — ещё секунда-другая, и смысл происходящего станет ясен. Или, по крайней мере, я получу конкретный намёк.
Но именно эта мысль и сбила меня.
Я вспомнил, что сплю, картинка размылась, и меня выбросило в реальность.
— Да блин… — пробормотал я с досадой.
Поднялся, выпил воды. С удивлением понял, что ночь подходит к концу. В оконном проёме брезжил рассвет.
Я сел на топчан, прокручивая сон в памяти.
При этом не сомневался — мне вновь привиделись реальные картинки из прошлого, и я ещё к ним вернусь. Было ощущение, что там, в змеиных владениях, скрыто нечто невероятное, но требовался ключ к пониманию.
А пока зазвонил будильник.
Пора было собираться и ехать в гости к самой сексапильной блондинке восьми осевых миров.
Владимир ПрягинЯмской приказ. Том 2. Тень
Глава 1
— Что-то новенькое, — заметила Хильда, выслушав мой рассказ о маге с копьём, который пригвоздил тень. — Непонятно и жутковато. Может, действительно всего лишь ночной кошмар?
— Нет, это было по-настоящему.
Мы стояли с ней на вокзале и дожидались поезда. Тот шёл через хаб транзитом, с юга на север, из технического мира в магический. Востребованный маршрут, насколько я мог судить. Перрон заполнялся. Утреннее солнце ещё не поднялось высоко, но пригревало уже по-летнему.
Хидьда оделась в привычном стиле — неброский шик. Однотонное мини-платье, будто из наших шестидесятых, лёгкие сапоги. Почти ноль косметики, блондинистый «хвост» и никаких украшений — разве что часики на запястье с тонким браслетом из серебра. На неё оглядывались, мне тихо завидовали.
— Я раньше никогда не путешествовала одна, — сказала Хильда с усмешкой. — С родителями всегда или с братьями. Глаз с меня не спускали. Если бы сегодня осталась без провожатого, было бы чуть-чуть неуютно. Так что спасибо.
— Глаз не спускать — это я могу.
— Уже убедилась.
— А ты вообще часто ездила? Ну, в смысле, до того, как подалась в ямщики?
— Практически каждый год. На курорты, чаще всего. Недостатка в средствах мы не испытываем, как ты понимаешь, а мёрзнуть надоедает. Предпочитали северо-запад — на юге всё-таки слишком жарко. Однажды была на западе, в драконьем заказнике.
Предупредительно рявкнул тепловозный гудок. Показался поезд. Он состоял всего-то из четырёх вагонов, как принято в путешествиях через хаб, и был выкрашен в красно-бордовый цвет — для того, наверное, чтобы лучше выделяться зимой на севере.
На перроне образовалась лёгкая толчея, усилился гомон. Кто-то выходил здесь, на транзитной станции, а кто-то выслушивал напутствия провожающих. Мы с Хильдой вошли в сидячий вагон. Полумягкие кресла справа стояли парами, слева — по три в ряду. Сверившись с билетами, я закинул сумки на багажную полку с правой стороны.
— Почти десять минут ещё, — сказал я. — Постоим на улице?
— Да, давай.
Мы опять вышли на перрон. Новоприбывшие сходили с него, и становилось свободнее. Я лениво окинул взглядом привокзальную площадь, взглянул на локомотив. Из кабины, чтобы размяться, выбрался машинист или его помощник — здоровенный детина в форменной белоснежной рубашке. Он был ростом с меня, но при этом массивнее, с атлетическим торсом.
— Ха, — сказал я, увидев его лицо, когда он к нам повернулся, — какие люди и без охраны. Пошли, что ли, поздороваемся.
— Откуда ты его знаешь? — спросила Хильда.
— Мы с ним на прошлой неделе в одной пивнушке пересеклись. Собирались морды друг другу бить, но как-то не сложилось.
— Н-да, могла бы не спрашивать, помня, как ты знакомился с моим братом. Это у тебя, видимо, стандартная схема с парнями-сверстниками.
— Твои дилетантские обобщения решительно отметаю.
Мы подошли к тепловозу.
— Привет, Арриго, — сказал я. — Уже приступил к работе?
— К стажировке, если точнее. Да, Тимофей, привет.
Обменявшись с ним рукопожатием, я добавил:
— Знакомься — Хильда, прекраснейшая из штурманов ямского приказа, моя напарница. По совместительству — герцогиня с какого-то островка, но это уже малозначащие подробности.
— Леди…
Исполнив полупоклон, он восхищённо замер. Я сказал Хильде:
— Перевожу его многозначительное молчание. Будучи человеком тактичным, в отличие от меня, Арриго не решается спросить вслух — не найдётся ли у тебя близняшки или хотя бы подруги с сопоставимой внешностью. Отвечаю сразу — нет, не найдётся. Полная эксклюзивность.
— Подруга есть, — сказала вдруг Хильда.
Мы с Арриго уставились на неё — он с надеждой, я с удивлением.
— Да, — подтвердила она спокойно. — Чего ты так на меня таращишься, Тимофей? Ты же с ней знаком. Буквально позавчера общались.