Хотя вряд ли стоило ожидать, что в ломбард придут персонажи, у которых в жизни — баланс, идиллия и гармония…
Они свернули за угол на перекрёстке, а Хильда доложила:
— Всё, я готова.
Мы вылезли из аэрокара, и я полюбовался Хильдой. Она всего-то сменила юбку — вместо анимешной надела консервативно-прямую, чёрную, чуть длиннее. Но при этом неуловимо переменилась и манера держаться, так что я вместо няши опять увидел перед собой герцогскую дочку.
— Можешь не говорить, — улыбнулась Хильда, — я поняла, о чём ты подумал.
Я приложил ладонь к дверце, сосредоточился, замыкая флюидный контур и активируя блокировку, чтобы никто не проник в машину без нас. Оставив её на улице, мы спустились в полуподвал.
Помещение было тесное и промозглое. От керосиновой лампы, крепившейся на стене, шёл неяркий свет. Слева располагалась стойка, за которой сидел лысоватый хмырь в замурзанном полушубке. Справа стоял стеллаж, отгороженный от клиентов решёткой с мелкими ячейками-ромбами, сквозь которые не просунул бы руку даже ребёнок.
Я разглядел на полках часы-будильник, чайный сервиз, резную шкатулку, серебряный портсигар, браслет из стекляруса, хрустальную вазу и пишущую машинку. Была ещё какая-то хрень в широком ассортименте, но я переключил внимание на хозяина.
Тот поднялся со стула и, шмыгнув носом, спросил у Хильды:
— Чем могу служить, леди?
По мне он лишь мазнул взглядом, тут же потеряв интерес. Классовое чутьё у него работало на «отлично».
Вежливо кивнув ему, Хильда вслушалась в окружающее пространство. Нахмурилась и, обернувшись ко мне, качнула головой — ничего не чувствую, мол.
У меня возникла догадка, и я сказал хозяину:
— Сюда только что заходила пара. Вы не подскажете, где их можно найти?
Взглянув на меня как на мешок с органическим удобрением, хмырь поморщился и обратился к Хильде:
— Простите, леди, но было бы, возможно, уместнее, если бы ваш акцептор пока подождал снаружи.
Слово, которым он меня припечатал, мне не понравилось, Хильде тоже. Она спросила с морозящей интонацией:
— Вы мне указываете?
— Что вы, ни в коем случае, но…
— Тогда прошу вас ответить на заданный вопрос.
— Да-да, извините. Имён клиентов я тут не спрашиваю, как вы понимаете, но того господина видел уже не раз. Он иногда заходит, сдаёт какую-нибудь фамильную безделушку. И тоже водит с собой акцептора. Прошу понять меня правильно, меня это не касается, но у меня приличное заведение…
— Вижу, — сказала Хильда всё так же холодно. — Но конкретный ответ, по-моему, так и не прозвучал.
— Тот господин, вероятно, мог бы заглянуть в «Куропатку», это трактирчик в двух кварталах отсюда. Пользуется сомнительной репутацией, потому что…
Хмырь быстро взглянул на меня, затем вновь на Хильду — и прикусил язык. Она развернулась, чтобы уйти, но приостановилась. Порылась в сумочке и выложила на стойку серебряную булавку:
— Оцените, пожалуйста.
— Изящная работа, — сказал он, — но нет даже мелкого драгоценного камешка, поэтому много предложить не могу…
— Я не просила об одолжении и не намерена торговаться. Выдайте сумму, которую я могла бы счесть адекватной.
Получив этот квест, хозяин завис на пару секунд, затем отсчитал три мелкие купюры — они выглядели невзрачно, не впечатляли размером, а номинал обозначался одной-единственной цифрой.
Хильда смотрела на хмыря немигающе, и он со вздохом добавил ещё бумажку. Пробурчал недовольно:
— Четыре шиллинга. Себе в убыток практически…
Взяв купюры, она направилась к выходу. Открыв дверь, я пропустил её, вышел следом. На улице признался:
— Когда услышал твой тон, у самого руки зачесались, чтобы отдать тебе ползарплаты.
— Мне стыдно, что пришлось вот так разговаривать. Но очень уж неприятный тип, согласись. И вообще, гнетущая обстановка в этом подвальчике…
— А я вот пытаюсь сообразить, кем меня обозвали. Акцептор — что за фигня? Любовник-простолюдин, скорее всего… Блин, надо и правда костюм купить на такие случаи, чтобы народ не фыркал. И научиться делать благородную морду, потренировать её перед зеркалом под твоим руководством…
— Работа предстоит титаническая, — хмыкнула Хильда. — Может, не надо? Лично меня твоя морда вполне устраивает.
— Это самое главное.
Мы сели в машину. Хильда, снова прислушиваясь к флюиду, сказала:
— Да, похоже, те колебания действительно исходили не от ломбарда, а от его посетителей. Сейчас они от нас дальше, почти не чувствую. А что там была за пара? Я не обратила внимания, пока переодевалась.
— Мужик, по ходу, с любовницей. Отсюда ушли пешком, свернули направо. Сейчас поищем, раз уж такое дело.
Я аккуратно вырулил на поперечную улицу. Та выглядела ещё менее приветливо, без намёка на фешенебельность. Редкие прохожие были одеты просто и без изысков. Я на их фоне не выделялся, по-моему, и было странновато, что хозяин ломбарда так на меня наехал. Чужеродно в этих кварталах смотрелась скорее Хильда.
И почему здесь шлялся тот тип в богатом пальтишке? Поиздержался, промотал состояние? Не хочет светить любовницу в приличном районе? Выясним…
Трактир «Куропатка» мы отыскали без особых проблем.
Во-первых, на вывеске изображалась птица (насколько аутентично — это уже вопрос к орнитологам). Во-вторых, возле входа припарковалось полдесятка автомобилей, причём на удивленье солидных, по местным меркам. А в-третьих, Хильда, как только мы подъехали, встрепенулась и заявила:
— Здесь! Колебаний довольно много, источников — сразу несколько, если не ошибаюсь. Кроме той пары есть и другие.
— Может, у них тут сходка?
Мы притёрлись к бордюру между сугробами, выбрались из машины и вошли в заведение, подгоняемые морозом и любопытством.
Освещение внутри было электрическое, но приглушённое. Царил полумрак; над столиками витал сигаретный дым, и Хильда непроизвольно поморщилась. Клиенты сидели в основном по двое, лишь в дальнем углу расположилась компания из нескольких человек. На нас оглянулись, окинув быстрыми взглядами.
Мы сели за один из свободных столиков. Подошла усталая подавальщица средних лет, спросила у Хильды:
— Что будете заказывать? Есть вино, доставка с материка.
— Спасибо, нам без спиртного. Горячий чай и бисквиты, если найдутся. Сколько всё это стоит у вас?
— Три шиллинга, — ответила подавальщица удивлённо.
— Отлично. Этого нам достаточно.
Я тем временем разглядывал публику. На мгновенье мелькнула мысль, что мы сидим в карикатурной версии ямщицкого кафетерия, где ужинают дуэты. Но что-то с ними было не так, и я ломал голову, продолжая присматриваться.
Недалеко от нас отыскалась и парочка из ломбарда. Тётка сидела ко мне лицом, улыбаясь бледно и слушая своего кавалера.
— Вон они, — сообщил я Хильде вполголоса. — Как считаешь, они точно любовники? Как-то она держится скованно, как бедная родственница… И зачуханная какая-то…
— Понимаю, о чём ты… И за соседним столом почти то же самое, только наоборот…
Посмотрев туда, я мысленно согласился. Там сидела красотка лет тридцати пяти — несколько вульгарная, на мой взгляд, но в самом соку. Роскошнейший бюст едва не вываливался из декольте, по плечам струились густые волосы, а полные губы с кричаще-яркой помадой растягивались в ухмылке. Она курила тонкую сигарету, выпуская дым к потолку, и лениво поглядывала вокруг. А вот её спутник напоминал скорее похмельного алкаша — опухший, с осоловелым взглядом.
Остальные пары были не лучше. За каждым столом — один и тот же контраст. Болезненность и здоровая свежесть, вялость и бодрость, апатия и весёлое оживление. Казалось, всех отбирали здесь по этому принципу…
— Разрешите?
К нашему столику подошёл, улыбаясь, парень чуть старше нас, рафинированный красавец. С ним была девушка — тоже, в общем-то, не уродина, но с помятым лицом, которое покрывал густой слой косметики.
— Да, пожалуйста, — сказала Хильда.
Я пока наблюдал, не вмешиваясь. По здешним понятиям, как я уже понял, мне полагалось сидеть, не вякая. Понятия эти, конечно, были мне абсолютно по барабану, но я решил не спешить, чтобы выяснить подоплёку.
— Я вижу, — сказал красавчик, обращаясь исключительно к Хильде, — вы здесь впервые. Да и вообще, судя по всему, лишь недавно обзавелись акцептором. Искренне поздравляю — вы очень смелая дама, достойная восхищения.
— Почему вы так полагаете? — спросила Хильда нейтрально.
— Не каждый рискнёт так явно пойти наперекор условностям. Акцепторов прячут, как нечто стыдное и похабное. Упомянуть о них в обществе — скандал и афронт. Убогое ханжество! Лицемерие! Если ты в состоянии заплатить за особое удовольствие, недоступное голодранцам, то к чему скрываться и прятаться? Гораздо честнее — выставить напоказ, как делаем мы. Вы со мной согласны?
— У меня нет твёрдого убеждения, — ответила Хильда.
— О, это вполне естественно. Поначалу все мы через это проходим — сомнения, неуверенность. Что поделать, стереотипы слишком сильны и давят на нас. Но это пойдёт через какое-то время, когда вы в полной мере оцените открывшиеся возможности. И если вы позволите, я стану вашим гидом в этом запретном царстве…
Подошла подавальщица, выставила на стол большой заварочный чайник. Я взял его и разлил по чашкам. Горячий пар завивался струйками. Хильда, благодарно кивнув мне, сделала осторожный глоток.
— Это очень мило, — усмехнулся наш собеседник. — Но неужели вы выбрались за светские рамки только ради того, чтобы выпить чаю? Это как-то по-детски, простите за прямоту. Вы сделали первый шаг — так сделайте и второй.
Он высмотрел отошедшую подавальщицу, поманил её пальцем. Она вернулись, и он распорядился:
— Нам с леди — жгучий лёд. Набор на двоих, стандартный.
Хильда открыла рот, чтобы возразить, но он опередил её:
— Разумеется, за мой счёт. Прошу, не отказывайтесь. Сейчас вы, образно говоря, стоите на берегу, но пора нырнуть, чтобы насладиться полнотой ощущений.